– Это из сада, – Тоска махнула рукой куда-то вбок. – Там еще деревья остались. А раньше сад вообще был повсюду. Куда ни пойдешь – везде сад, везде яблоки... А теперь мало...
Показался магазин.
– Видно, молока еще нету, не подвезли... – сказала Тоска.
– Слышь, Тоска, а чего пиплов-то так много? Вроде ты говорила, тут одни бабульки проживают, да и тех полторы штуки?
– Это из соседних деревень люди. Тут еще осталось несколько. К тому же народ на лето приезжает погостить, потом обратно в город уматывает. А в Сорняках, типа, центр молочной торговли. Место просто удобное.
– Понятно, – сказал я. – Пойдем, послушаем местные сплетни.
Я сделал лицо кирпичом и направился к скоплению. Очередь не обратила на нас никакого внимания, мы устроились на ржавом тракторном двигателе и стали слушать.
Местные, в основном дедки и бабки, говорили о наболевшем. О пенсии, о ее ничтожности. Старая песня. Жалко их.
Поговорив о пенсии, народ переключился на фермеров и обрушил на них свой заочный праведный гнев. Оказывается, фермеры частенько запаздывали с молоком, а иногда и вообще вчерашнее продавали. За что сейчас они были изруганы с душой и искренним усердием.
Третьим пунктом обсуждения шло то, что нужно.
– Вчера-то в Филисове деда утащили.
– Куда?
– Куда-куда, туда. Андрей Андреич, знаете его?
– Ну...
– Вышел в огород, а тут чудище. Схватило его и утащило. Даже пикнуть не успел.
– Да нет никакого чудища, выдумки все это.
– Как же, нет. Еще какое есть! Давно говорили, что чудище появится. Предрекали...
– Одна старушка из Коткишева видела, как оборотень из лесу наблюдает за их деревней. Жертву подыскивает.
– Да он в лес пошел просто. Этот Андрей Андреич всегда в лес на три дня ходит. Грузди солит и сразу ест, солит и сразу ест. Все про это знают...
– Вы бы бросали слухи распространять. У нас вся округа только на городских и живет. Детишек они сюда на отдых привозят, а вы тут про вурдалаков каких-то рассказываете! Кто будет молоко покупать, кто будет ягоды покупать и грибы? На что жить будем? Завязывайте вы с этим, ум-то надо иметь, в конце-концов?!
– И есть одно верное средство. Надо взять перец с солью, смешать с...
С чем именно надо смешать перец и соль, я так и не узнал, поскольку на улице показался фермерский грузовик с молоком.
Фермеры оказались мрачными бородатыми мужиками, совсем такими, как их показывают в кино. Довольно страшными. Я бы в пинг-понг с ними играть не стал. Они быстро и сердито продавали молоко, обсчитывали пенсионеров, ругались. Но я заметил кое-что интересное. Фермеры были вооружены. Помповыми ружьями. И даже с лазерными прицелами.
Обстановка в округе и в самом деле была напряженная.
– У бабы Нади ружье есть? – спросил я Тоску шепотом.
– Не знаю... У дедушки, наверное, было...
– Надо выяснить. Но вряд ли есть, если дед был охотником, то ружье вполне могли и изъять. Надо выяснить. Очередь подходит.
Купив свою банку молока, мы отправились в обратный путь. Шли себе, никого не трогали. Примерно на середине дороги нам встретились два молодых человека дебильной наружности. Они направлялись совсем в другую сторону, но, завидев нас, остановились. Бежать было глупо, хотя намерения этих типов ясно читались по их наглому виду.
Будут цепляться, подумал я. Цепляться к городским – таков древний, освященный веками деревенский обычай.
К сожалению, я не ошибся.
Типы ухмылялись и хихикали. Два здоровенных лба. Ну, хоть бы один был чуть поменьше или похилее, так нет – оба просто богатыри какие-то. Взращены на молоке и экологически чистой редиске.
– Вы только посмотрите, Антонина себе кавалера выписала из города, – глумливым голосом произнес тот, что стоял справа.
– Молочком решила его попотчевать, – отозвался тот, что слева. – А то у него чахотка, наверное...
– Гы-гы-гы. Га-га-га.
Это они так засмеялись.
– Ты бы хоть предупреждала, что у тебя здесь поклонники водятся, – шепнул я Тоске. – А то ставишь меня в неловкое положение. Который из них избранник сердца?
Тоска предпочла не заметить мою подколку. Я прикинул, велик ли шанс заделаться валенками, потихонечку обойти аборигенов с фланга и укрыться под дружественными сводами бабушкиного дома. Шанс, пожалуй, имелся...
Но не получилось. А все из-за Тоски.
– Познакомься, Феликс, перед тобой две местные достопримечательности, – с вызовом сказала Тоска. – Вернее, одна. Называется Тянитолкай
[22]. А по отдельности Рукасов и Мобила.
Местные переглянулись.
– Мобила тот, что слева, – Тоска указала мизинцем, – вечно с мобильником ходит. Вернее, с корпусом от мобильника, купил за полтинник у вьетнамцев. Старики в технике плохо разбираются, Мобила у них в авторитете...
Мобила насупился. Напрасно Тоска так сразу на конфликт нарываться стала, может быть, удалось бы миром разрулить. Впрочем, ей виднее.
– У меня он настоящий, – обиженно сказал Мобила. – Могу показать.
– Покажи своей маме, – огрызнулась Тоска.
Мобила скрипнул зубами. Тоска продолжила:
– Тот, что справа, – это Рукасов. Рукасов это фамилия... Впрочем, и кличка тоже. Удивительный пример совпадения формы и содержания. Лично я, когда слышу слово «Рукасов», хочу жизнерадостно смеяться.
И Тоска засмеялась. Но совсем не жизнерадостно.
Реакция двух типусов последовала незамедлительно.
– Молчала бы, метелка, – сказал Рукасов.
– А то мы сейчас вам такой тянитолкай устроим, что мало не покажется! – рявкнул Мобила.
Он быстро шагнул в мою сторону. Я думал, что сразу в морду бить будет, но Мобила оказался оригиналом. Он рывком выдернул банку с молоком у меня из рук, а самого меня оттолкнул в сторону.
– Всяким Феликсам будет полезнее дома посидеть и тараканов помучить, а не здесь шататься, – сказал Мобила. – Пока мы только предупреждаем.
Он гадко улыбнулся и стал жадно пить из банки. Я поглядел на Тоску. Она отрицательно помотала головой.
– Нет ничего приятнее с утра выпить литр, другой молока, – заявил Мобила, напившись, – но мы сегодня не жадные, много пить не будем, надо и бледненькому Феликсу молочка оставить. Пусть котеночек полакает!
– Пусть полакает, – согласился Рукасов и заржал.
Меня эта выходка очень разозлила. Молока на таких уродцев не напасешься.
