Придон однажды вбежал в покои Итании счастливый, сияющий,
выпалил с порога:
– Вяземайт и ваши жрецы уже договорились о совместном
обряде!
Она не поняла сразу, насторожилась, уж очень у него
счастливый вид, спросила опасливо:
– Каком?
Он лишь раздвинул губы в улыбке, упал на колени, обхватил ее
ноги, поцеловал быстро и резко и тут же унесся, как на крыльях, страшась
остаться чуть дольше, ибо потом не сможет уйти, не сможет думать, не сможет
жить, просто умрет от пронзительного счастья быть рядом.
Во дворец прибывали обозы с награбленными драгоценностями, а
также знатные мужи, что будут присутствовать на свадьбе отважного Придона и
прекрасной Итании. Этих особо знатных мужей, по-куявски можей, так и
называли – вели можи, или вельможи. Их размещали в соседних зданиях, по
пышности и богатству мало чем отличающихся от дворца.
Однажды она услышала снизу ликующие крики. Протрубила труба,
звонко стучали копыта. Она выглянула из окна, к дворцу подъехали на тонкошеих
нервных конях трое воинов. Двое могучих атлетов сопровождали подростка в легкой
рубашке и тонких штанах из умело выделанной кожи. Со ступенек сбежал Придон,
подросток-воин соскочил с коня, бросился к Придону в объятия. Шапка слетела с
его головы, остолбеневшая Итания увидела, как освобожденно хлынули водопадом
черные блестящие волосы.
Сердце ее тревожно дрогнуло. Она смутно удивилась уколу
ревности, а незнакомая девушка обнимала Придона за шею, целовала в глаза, он
тоже обнимал ее счастливо и бережно, хотел подхватить на руки и внести во
дворец, но она со смехом отбилась, выскользнула из его объятий, сама взбежала
легко и грациозно.
Дверь закрылась за ними, всадники с веселым смехом умчались
обратно. Итания долго стояла, опершись о подоконник, ноги отказывались держать
ее тело. Сердце стучало часто, испуганно, в груди разливался жгучий страх,
чувство потери возникло внезапно, ширилось, охватывало ее всю, а потом,
казалось, охватило и все в комнате, пропитало воздух ядом.
Полдня в смятении она раздумывала о таинственной незнакомке.
Ее дикая красота поражала, в ней чувствовалась сила, необузданность чувств,
ярость и безудержность, настоящая артанка, полная жизни, полная жажды все
увидеть, все потрогать, везде побывать и, может быть, все сломать» что не
понравится.
После обеда она несколько раз видела ее с галереи, откуда
раньше Иргильда так любила наблюдать за гостями, оставаясь незамеченной.
Держалась незнакомка по-хозяйски, за что Итания сразу ее
возненавидела. И в то же время невольно восхищалась той свободой, которой
пользуется эта артанка. Уж ее-то не возьмут, как овцу, не выдадут замуж против
воли. Она сама себе хозяйка, это чувствуют все, признают, это видно по тому,
как ей уступают дорогу, кланяются, выполняют ее приказания.
Больше всего, судя по всему, она проводила времени с
Придоном. Гелия ничего не могла о ней разузнать, хотя сгорала от любопытства.
Итания делала вид, что прибывшая артанка ее абсолютно не интересует, абсолютно,
даже старалась не слушать, что щебечет Гелия, а та шушукалась с другими
служанками, гостье перемывали кости, рассказывали, что она уже прошлась и по
всем залам, осмотрела покои Тулея, тронный зал, побывала на верхней галерее,
откуда, в свою очередь, понаблюдала за нею, Итанией…
– За мной? – переспросила Итания тревожно. –
Что она хотела?
– Только смотрела, – заверила Гелия. – Но
ничего не сказала.
– Лучше бы сказала, – воскликнула Итания, –
лучше бы сказала!
– Что?
– Да хоть что! Это лучше, чем неизвестность.
Ближе к вечеру за дверью раздались торопливые шаги, дверь
распахнулась, оранжевый свет выхватил выкованную из меди великолепную фигуру.
Придон вошел быстро, грудь вздымалась, заставляя двигаться выпуклые щиты
грудных мышц, в глазах веселье.
– Итания, – сказал он счастливо. – Я забежал
на минутку! Прибыл караван из Вантита!.. Привезли редких зверей и птиц, тебе
они понравятся…
Она ощутила, что это мгновение растянется, потом его начнут
искать, в дверь начнут заглядывать суровые решительные люди, на которых
написано, что они – военачальники.
Она сказала язвительно:
– Зверей? Птиц? Почему ты решил, что мне это
понравится?
– Не знаю, – ответил он растерянно. – Не
золотые же серьги с алмазами тебе рассматривать! Их у тебя и так горы. Мне
показалось, что… Прости, я не знаю, что больше нравится женщине, я мужчина…
– Да, – сказала она еще язвительнее, – ты
все-таки не забываешь, что ты – мужчина!
Он вскинул брови, взгляд его смущенных глаз внимательно
пробежал по ее лицу.
– Да… я знаю. Но что имеешь в виду ты?
– Ту прекрасную черноволоску, – выпалила
она. – Тебе пришлось вызывать ее из Артании? Здешних служанок уже
недостаточно?
Он некоторое время всматривался в ее раскрасневшееся лицо.
Твердые губы чуть дрогнули, Итания не поверила глазам, он улыбался, даже возле
глаз побежали лучики.
– Да, – ответил он покаянным голосом, – ты
права… Мне ее очень недоставало.
Он хлопнул в ладоши. В двери ворвались двое воинов, глаза
преданные, один сразу уставился в лицо властелина, готовый исполнять любой
приказ, другой быстро окинул подозрительным взором все помещение.
– Артанин! – произнесла Итания с отвращением.
Придон сказал властно:
– Огнивец, узнай, хорошо ли отдохнула… наша гостья, что
прибыла сегодня из Арсы. Если да, то я хочу ее видеть. Здесь, в покоях Итании.
Воин поклонился, исчез. Итания ахнула:
– Ты… ты мерзавец!.. Как ты можешь?
Придон слабо улыбнулся:
– Ах, Итания…
Вскоре за дверью послышались шаги, стукнуло, на пороге
возникла та черноволосая девушка, за нею высилась громадная фигура воина.
Девушка в сравнении с ним выглядела крохотной, но Итания сразу определила, что она
выше ее, по крайней мере на полголовы. У нее и плечи шире, хотя в поясе
удивительно узка, и длинные ноги красивые и сильные, высокая грудь, идет гордо,
с достоинством, с радостной улыбкой, но Итания перехватила ее быстрый
любопытный взгляд. Странно, черноволосая красавица совсем не смотрела на нее
как на противника. Наоборот, в ее взгляде разъяренная Итания прочла глубокое
участие.
Придон раскрыл объятия, девушка прижалась к его груди так
нежно и трепетно, что у Итании сердце едва не разорвалось от злости. Придон
поцеловал в макушку, отстранил и сказал торжественно:
– Итания, позволь показать тебе единственную женщину на
свете, которую я всегда любил и буду любить до последнего дня…
Девушка повернулась в его объятиях и приветливо взглянула на
Итанию.
– И которая его любит, – сказала она приятным и в
то же время сильным голосом. – И будет любить, что бы он ни натворил.
