– Эту девушку зовут Блестка, – закончил
Придон. – У меня двое братьев, один уже погиб, но сестра у меня одна, я ею
очень дорожу!
Итания остановившимися глазами смотрела на них, потом
по-новому всмотрелась в девушку. Теперь заметно, что они брат и сестра, в ней
та же неукротимая сила, даже ее женственность видна не сразу, чересчур много
огня в глазах, в лице дерзкий вызов, во всей фигуре звучит безмолвно, но
громко, что это – артанка, гордая дочь степей, сестра ветра и просторов,
носительница чести и женского достоинства.
– Вы… – пролепетала Итания, ибо молчание
затягивалось, – вы очень похожи…
Блестка фыркнула, Придон с неловкостью развел руками.
– Да, надеюсь… что не очень. По крайней мере, ей не
приходится так часто бриться.
Блестка сильно ткнула кулаком в его широкую грудь. Придон
сделал вид, что покачнулся.
– Вот так он всегда, – сказала Блестка. –
Если он со мной так груб, то что с другими? Ладно, Придон, тебя там уже ждут.
Твой конь выбил яму… а здесь не Степь, ты забыл? Он расколотил мраморную плиту,
яма с каждой минутой все глубже.
Придон виновато улыбнулся Итании, развел руками. Блестка
повернула его лицом к дверям, толкнула в спину. Итания наблюдала с натянутой
улыбкой, а Блестка подошла к ней, взяла за плечи и усадила на ложе. Сама
огляделась, опустилась рядом.
Глаза ее были полны сочувствия.
– Прежде всего, – сказала она, – спасибо тебе
за… за его спину. Ты излечила одним прикосновением то, что не могли вылечить
все лекари Артании. Эта весть разнеслась по всем войскам. Думаю, что уже по
всей Куявии. Воины утвердились, что они были правы в своем походе на… на твою
страну, прости, а что подумали куявы, даже не пытаюсь представить.
Итания прошептала горько:
– Я это могу представить. Еще как могу.
Блестка чуть прижала ее к себе, сказала негромко:
– Я приглашена на свадьбу. На вашу свадьбу. Прости, но
я вижу, что эта свадьба для тебя… не совсем уж и радостна.
Итания взглянула на нее почти с неприязнью.
– А ты ждала, что я обрадуюсь?
– Нет, – откровенно ответила Блестка. – Мне и
сейчас не нравится эта идея. Я просила брата повременить.
Итания спросила с недоверием:
– Что ты просила?
– Мне не нравится брак, – объяснила
Блестка, – когда… когда можно даже просто заподозрить одну из сторон в
неискренности! У нас, артан, брак всегда по любви! Не понимаю, зачем Придон так
торопится? Или все из-за пророчества?
Итания насторожилась.
– Что за пророчество?
– Ты не слыхала?
– Нет.
– Ну… волхвы прочли по небесным светилам, что Артания
возьмет верх над Куявией и даже захватит Куябу. Но только нельзя артанскому
войску оставаться в Куявии на зиму.
– Почему?
– Не знаю, – ответила Блестка. – Волхвы
всегда говорят так туманно! Что-то о потере артанскости, о нашем духе,
стойкости… Я напомнила брату о пророчестве, он обещал скоро вернуться в Арсу. А
что будешь делать, уж прости мое любопытство, ты?
Итания пожала плечами:
– Разве меня спрашивают?
Блестка нахмурилась.
– Вот это мне и не нравится, – заявила она. –
Может быть, это и есть то, что волхвы называют потерей артанскости? У нас
нельзя брать девушку без ее согласия. Это у вас, дикарей… прости, но у вас
родители договариваются между собой, а это мерзко!
Итания развела руками:
– В Куявии так привыкли. Таков обычай. Никому не
кажется, что это плохо. У родителей опыта больше, мудрости больше. Браки,
которые заключают они для детей, крепче, чем… по любви. Хотя сейчас, конечно,
мне артанский обычай нравится больше.
Она слабо улыбнулась, смягчая последние слова. Блестка
обняла ее за плечи, прижала к себе.
– Что же случилось? – спросила она шепотом. –
Я могла бы поклясться, что ты… его вовсе не… ненавидишь. В то же время иногда
смотришь так, что разорвала бы на части!
Итания спросила слабо:
– Когда ты успела заметить?
– Я прибыла утром, – ответила Блестка. – А
глаза у меня зоркие, заметила здесь многое. Что у вас случилось?
Она обнимала бережно, покачивала ее в объятиях. Итания
ощутила ту защищенность, что испытывала только в руках матери, живущей в
Родстане и окружавшей такой любовью и нежностью, что Итания всякий раз ревела,
расставаясь, чувствовала себя молодой зеленой веточкой, которую отламывают от
дерева.
Сейчас в глазах защипало, а губы искривились помимо воли.
– Не знаю, – прошептала она, едва сдерживая
слезы. – Не знаю!.. Наверное, всему виной наша гордыня.
– Ваша? – переспросила Блестка недоверчиво. –
Его гордыня – понятно, она у него из ушей брызжет! А где твоя?
– Увы, – ответила Итания грустно, – моей тоже
хватает.
Почему я сразу не… Или потом, когда он повернул коня, почему
я сразу не закричала, не остановила?.. Даже побежала за ним почему не сразу, а
все боролась со своим тцарским достоинством? Все могло быть иначе, Блестка!
Она почти выкрикнула ее имя, слезы брызнули и побежали по
щекам прозрачными чистыми, как жемчужины, каплями. Блестка прижала ее крепче,
баюкала и не знала, что ответить.
* * *
Затуманенные сном глаза отыскали на потолке драконов с
огромными распахнутыми крыльями. Она лежит на спине, здесь все странно знакомо…
Поспешно осмотрелась, она в огромной спальне отца, а ныне в
покоях, принадлежащих грозному Придону. Яркий солнечный свет врывается в окна,
по всему потолку двигаются блики, словно отражается поверхность освещенного
солнцем пруда. Воздух чист, свеж, за окном счастливо верещат мелкие птицы со
звонкими голосами.
Она сладко потянулась, тело сладко ныло. Беспричинно
хотелось улыбаться, она едва не запела вслед за птицами. В каждой частице тела
гнездилась тихая светлая радость.
Блестка, промелькнула быстрая мысль. Вот почему проснулась
такая радостная… Блестка, умная, красивая и сильная, – его сестра, вовсе
не та женщина, которую он потащит в свою спальню. Это Блестка, утешая ее,
привела сюда, гладила по голове, что-то шептала, пока глубокий сон не нахлынул,
не заставил уснуть со счастливой улыбкой на губах, и все это время она видела
самые счастливые сны.
Что со мной, сказала вдруг смятенно. Разве можно радоваться,
что этот человек, этот враг, разоритель ее страны, сокрушитель их тцарства…
За окном послышались сильные мужские голоса, звонкий стук
копыт. Она подбежала неслышными шагами, ко входу во дворец на быстрых конях
подъехали четверо. Их кони грозно храпели, глаза красные, как горящие угли,
роскошные гривы и хвосты, копыта широкие. Все четверо всадников такие же
крепкие и мускулистые, как и кони, но один выделяется и среди них, как сокол
выделяется среди хищных ястребов.
