– Я сказал. Ждем ответа до захода солнца. А потом не
оставим от вашего города камня на камне! Ваших правителей прибьем на городских
воротах, а женщин… подумайте, что будет с вашими женщинами!
Он повернул коня, но Придон ухватил коня за повод, удержал.
– Почему ты не потребовал выдачи Итании?
– А вдруг она спрятала свое лицо? – ответил Аснерд
вопросом на вопрос. – Вдруг Тулей здесь под видом погорельца… ведь за него
я назначил такую награду, что… А ты знаешь, что куяв отца родного продаст за
одну монетку!.. Да отпусти коня, это дурачье смотрит со стен!
Глава 16
Вечером Аснерд придвинул все громадное войско на расстояние
выстрела из лука. Со стен смотрели уже со страхом и неуверенностью. Кто знает
этих диких артан, могут и своими трупами запрудить ров, вон их сколько, а жизнь
человеческую ни во что не ставят, дикари, как есть дикари. Сидят на конях,
неподвижные, как заснули, ждут сигнала. А солнце опускается все ниже…
Придон тоже поглядывал на кровавый закат. Багровое солнце,
распухшее, словно усталое сердце, сползало по тверди небосвода к багровой
земле. Небо в кроваво-красных тучах, будто уже пропиталось кровью, что только
прольется.
– Не откликнутся, – пробормотал Аснерд. –
Дураки будут, если откликнутся!
– Нам не взять эту крепость, – подтвердил
Вяземайт. – Разве что окружить все так, чтобы муха не пролетела. Не думаю,
что у них запасов на многие месяцы.
– Нам и на неделю нельзя задерживаться! – прорычал
Придон в бешенстве. – Аснерд, на что ты надеешься?
– На куявскость, – пробормотал Аснерд.
Конь под ним сделал пару шагов вперед, чувствуя, как хозяин
жаждет уйти от неприятных вопросов. Аснерд в самом деле чувствовал шаткость
своих слов, люди в крепости не выдадут беглецов, просто не могут их выдать, это
же преподло…
Со стороны крепости звонко прозвучали трубы. Придон
встрепенулся, а Вяземайт буркнул:
– Не ликуй. Скорее всего так пошлют…
Придон поймал себя на том, что и торопит коня и
придерживает, чтобы не выглядело, будто так уж обрадовался такой безделице, как
сдача очередного города. Может быть, в самом деле решили облаять, оскорбить,
пообещать вбить в землю по ноздри, как уже клялись проделать не раз, а сейчас
головы тех болтливых храбрецов торчат из земли.
На крепостной стене появились люди в белых одеяниях, важные,
осанистые. Придон рассмотрел человека с посохом верховного волхва, у второго на
груди блестит толстая золотая цепь, знак наместника края. Их окружают пышно
одетые, почти по-зимнему, для важности.
Придон остановил коня. С крепостной стены крикнули:
– Если отдадим беглецов, откуда нам знать, что снимете
осаду?
Аснерд оскалил зубы, мол, я этого и ожидал, кивнул Придону,
дальше говори ты сам. Придон, сдерживая ликование, ответил с достоинством:
– Посмотрите лучше, кто на этом белом коне?
После паузы тот же голос выкрикнул:
– Придон, который добыл меч Хорса!
– И тот самый Придон, – сказал сильным голосом
Придон, – у которого этот меч за спиной!.. Что вам еще надо? Я сказал, а
мое слово… дороже всех сокровищ в казне Тулея, ибо эти сокровища уже растащили
мои воины на бусы своим женщинам, а мое слово… это мое слово! Оно нерушимее
Рипейских гор.
На стене заговорили между собой, спорили, Придон видел, как
двое вообще ухватили один другого за грудки. Их разняли, осанистый с жезлом в
руках что-то втолковывал рослому воину, и тот, надсаживаясь, как петух перед
«кукареку», прокричал зычно:
– Мы принимаем условие доблестного Придона. Мы выдадим
ему беглецов, если обещает не трогать город и оставить свободы и привилегии,
которыми здесь пользовались при Тулее.
Придон с великим трудом удержался, чтобы не заорать
радостно, что да, согласен, любые свободы и привилегии, какая ему разница,
помедлил, потом сказал могучим голосом полководца:
– Даю слово!.. А теперь – жду.
Он повернул коня, Аснерд и Вяземайт по взмаху его длани
отодвинули войско на два выстрела из лука. Со стен это выглядело впечатляюще,
когда вроде бы дикая и неорганизованная армия, не умеющая соблюдать строй,
дружно качнулась и, как единый ощетинившийся копьями шерсти зверь, отступила в
том же порядке.
Ворота распахнулись, через мост медленно побрели скованные
тяжелыми цепями люди. Придон привстал на стременах, звон цепей на руках врага
ласкает слух, а этих мерзавцев сковали еще и по ногам. Пленных сопровождали
стражи. Выслуживаясь перед грозными артанами, они орали, били по головам и спинам
древками копий, кололи остриями.
Придон жадно высматривал среди них Тулея и его приближенных,
но с еще большей жадностью выискивал тонкую фигурку Итании. Уже понимал, что ее
здесь нет, но глаза жадно высматривали, а сердце сжималось в безумной тоске и
разочаровании.
Люди в цепях выходили и выходили. Аснерд пробормотал:
– Да их тут больше сотни… Если не две!
– Это еще не много, – сказал за их спинами
Щецин. – Могло быть и тысячи. Народ предпочитает прятаться в лесах, а не в
крепостях.
Вяземайт поинтересовался:
– Что будешь делать с ними?
Придон ответил со злым разочарованием:
– Да пусть катятся на все четыре стороны! И цепи пусть
сами снимают.
Едва скованные цепью сошли с моста, стражники пугливо
отступили. Для них отворили калитку в воротах, все быстро юркнули в эту щель,
быстрые и пугливые, как мыши. Пленники остановились, угрюмые и подавленные.
По взмаху руки Аснерда два десятка конных воинов сразу же на
всякий случай отделили их от моста, двинули коней вперед, оттесняя от выдавшей
их крепости все дальше.
Придон не двигался, пленных подогнали ближе, тяжелые цепи
глухо звенели, загребали землю. Помимо того, что скованы руки и ноги, их еще
соединили и общей цепью, прикрепив к железным поясам. Придон со злостью
всматривался в склоненные головы беров, беричей, знатных вельмож, лица
некоторых помнил еще с первого появления во дворце.
– Ну что, – сказал он победно, – вот теперь
мы и… повидались. Что с вами делать?
Пленники упали на колени. Раздались голоса:
– Пощади!
– Мы не воины!
– Мы просто беглецы…
– Мы трусы, доблестный Придон! Разве не противно
убивать трусов?
Придон поморщился, властно махнул рукой.
– Я сделаю самое худшее, что мог бы сделать артанин для
артанина… Идите куда хотите! Вы свободны. Если правду, то вы мне совершенно
неинтересны.
Он отвернул коня. Но Аснерд придержал, указал на рослого
мужчину, как и все, скованного по рукам и ногам. Если остальные радостно
зашевелились, поспешно поднялись и торопливо побрели по дороге подальше от
грозных артан, где в ближайшей кузнице удастся сбить цепи, то этот мужчина
стоял неподвижно, опустив голову. У ног его лежал обрывок цепи, соединявшей с
остальными пленниками. Кончик ее, как показалось Придону, был оплавлен.
