– Не верю, – шепнул он горячим шепотом. – Я
столько мечтал об этом дне, когда вот так рука об руку…
– Я не о нас, – произнесла она холодно. – Ты
веришь, что куявы признают такой нелепый договор?
– Нелепый? – ответил он горячо. – Я столько
мечтал о тебе…
– Я говорю о приданом…
Он наконец понял, отмахнулся:
– О каких пустяках ты думаешь! Я добился тебя, все
остальное – дым, туман, остального просто нет…
Она что-то сказала еще, он не слышал, смотрел неотрывно, это
уже не прежняя девушка-мотылек, нежная и хрупкая, а на удивление стойкая,
сильная, упрямая, откуда только столько воли в таком хрупком теле.
Вяземайт сказал сильным голосом, что пронесся в зале над
столами и головами гостей, как порыв урагана:
– По артанскому обычаю, чтобы заручиться поддержкой
богов в битве, им приносят жизни пленных… Чтобы свадьба и все такое… в честь
жениха и невесты сажают дерево. Сейчас тысяча человек закладывают такой сад,
какого не видели даже куявские тцары!
Итании поморщилась:
– И где же нашли место для сада?
Придон отмахнулся:
– Да там целое поле с какими-то цветами. И кустами.
Кони пробовали было есть, только губы накололи.
Над их головами ломали ветки, осыпали зерном, бросали под
ноги цветы и золотые монеты, окуривали дымом священных трав, что дают долгую
жизнь и богатое потомство.
Придон протянул к ней руку, Итания ощутила на локте железные
пальцы. Не пойдет, так потащит, есть ли смысл показывать свой позор и унижение
такой толпе врагов, она заставила себя идти, куда ее ведут, почти послушно
пошла рядом между столов, все повернулись к ним и приветствовали стоя, она
чувствовала себя маленькой и несчастной, все такие высокие, мускулистые,
сильные, как напоказ.
В середине зала Придон остановился, глаза весело блестели.
– Ты еще не знаешь моих людей, – сказал он
громко. – Но теперь ты, как моя жена, должна знать тех, кто отныне верен и
тебе, уже не принцессе, а…
– Твоей пленнице, – вставила она тихо.
Он поморщился:
– Перестань! Не порть этот замечательный праздник.
Артане с шуточками становились в длинный ряд, толкались,
отпихивались, кто-то пытался пролезть поближе к левому краю, его со смехом
отпихивали. Становятся, как она догадалась, по знатности или по тому месту, что
занимают в войске.
Первыми встали Вяземайт и Аснерд, оба могучие, огромные,
только Аснерд почти на голову выше, оба еще больше потемневшие от жгучего
солнца, подрастерявшие последние капли дурного мяса, могучие и жилистые. Она
хорошо помнила Вяземайта по первому приезду их в Куябу, заключали вечный мир,
подумать только – вечный! Для Вяземайта то был, конечно, не первый приезд
в их страну и даже в столицу, но она увидела его тогда впервые и сразу попала
под странную власть и очарование этого артанского мудреца.
Аснерд, он стоял вторым, улыбнулся ей открыто и
чистосердечно, словно все эти войны, убийства и пожары – всего лишь
обычные шалости мужчин, не стоит обращать внимания, главное, как он тогда
говорил, – любовь, верность, красота…
Третьим стоял артанин, который тогда назвался ей Щецином,
Придон указал на него и сказал:
– Первый, кто пошел за мной в поход и кто дал в ядро
войска своих сыновей Крока и Верена!..
Щецин коротко поклонился, улыбнулся, но она видела, что
улыбка вынужденная, он не перестал ее ненавидеть, как причину страданий
Придона.
– Белозерц, – сказал Придон, делая шаг
вперед, – прославленный воитель, чьи стремительные набеги держали в страхе
Вантит и Куявию уже десяток лет.
Рослый немолодой воин коротко поклонился Итании. На его лице
ничего не отразилось, но она ощутила, что он ее ненавидит, как и Меклен. Она
вспомнила, что Белозерц и Меклен не то сводные братья, не то родные, но они
всегда думают и поступают одинаково, а когда идут в набег вместе, им всегда
сопутствует удача.
– Неустрашимый Плеск, – представил он худощавого
воина с острым лицом и близко посаженными глазами. – Нет человека веселее
на пиру, но в бою это зверь, даже друзьям лучше держаться в сторонке!.. А
это, – он указал на невысокого плотного мужчину, – прославленный
Волог… Что о нем еще сказать? Какой бы он ни повел отряд в набег, малый или большой,
но добычу всегда пригонит большую!
Волог улыбнулся ей и слегка поклонился. Итания ответила на
поклон тоже чуть-чуть, едва наклонив голову, но Волог заметил, улыбка его стала
шире, дружелюбнее.
– Это вот Волин и Ральсвик, – продолжал
Придон, – они друзья, хотя ходят порознь… Почему? Да терпеть друг друга не
могут!
Оба военачальника улыбнулись Итании, глаза их горели
восторгом, поклонились, а Придон перешел к следующему, массивному гиганту,
ростом почти с Аснерда, но помоложе, лицо грубое, жестокое, однако на Итанию он
посмотрел сверху вниз почти с нежностью.
– Прий, – сказал Придон. – Вождь племени
шулеев, а также походный вождь лемков и печенгов. Я слышал, что и гуцаги желают
выступать под его рукой в военное время, хотя в мирное предпочитают держаться
подальше…
Прий отсалютовал вскинутым кверху кулаком, что показался ей
размером с человечью голову.
– Краснотал Темная Туча, – представил Придон очень
немолодого военачальника с мудрым усталым лицом. – Опытнее его просто нет
во всей Артании, а по числу походов в другие страны с ним может равняться
только один человек… вот он, это Бачило, удачливый и везучий, он воевал много,
часто, никогда не бывал разбит…
Она шла с ним рядом, он называл и называл полководцев,
военачальников, прославленных героев, умелых воевод, у нее уже начала кружиться
голова от обилия имен, лиц, от бесцеремонных взглядов чесалось все тело,
хотелось забраться в ванну и тщательно вымыться, поскоблить кожу травами и
трижды потереть очищающей глиной.
Меривой и Франк, братья-стрелки, сыновья Аснерда, чьи стрелы
пробивают даже мифриловые панцири гномов, стояли рядом, почти неотличимые один
от другого, разве что по узору шрамов. Итания поймала себя на том, что впервые
шрамы артан воспринимает не как уродство, а в самом деле как украшение мужчин.
Этих мужчин. На изнеженных и ухоженных куявах это выглядело бы в самом деле
уродством.
За ними стоял Неман, он холодно смотрел сверху вниз. Когда
он сделал шаг вперед, ей показалось, что сдвинулась гора и земля под ногами
дрогнула и качнулась, словно они оказались на плывущей льдине. От него пахнуло
холодным воздухом, Итания вспомнила слухи и перешептывания служанок, что он из
рода инеистых великанов, наполовину из камня, наполовину изо льда. Где-то на
севере еще, говорят, сохранилось их племя, но большинство потомков инеистых
великанов уже среди людей, постепенно перенимают их обычаи, мельчают, жидкий
лед в их жилах превращается в кровь. Скоро их уже от людей не отличишь, как
постепенно смешиваются с людьми гномы, эльфы, лешие, мавки и даже чугайстыри.
