Она покачала головой.
– Нет…
– Вы должны, – сказала Гелия настойчиво. – вы
должны…
– Нет, – ответила она. – Нет, я не стану
смотреть, как он устилает трупами моей родни эти залы.
Гелия вскрикнула:
– Да нет же!.. Вы должны выйти! Они его убивают!
– Нет, – сказала она прежде, чем поняла
сказанное. – Нет… Что ты сказала?
– Они его убивают! – прокричала Гелия, ее голос
был радостный, и одновременно Итания уловила нечто похожее на жалость и
сочувствие. – Он почему-то бьет только плашмя… да и то не насмерть, его
уже изранили, он истекает кровью!.. Его теснят, он уже… слышите?..
Она распахнула двери, по ушам болезненно ударил грохот
железа по железу. Придон пятился к ней спиной, его раскачивало, он весь был
залит кровью. Правая рука висела как плеть, топором в левой руке отбивался от
наседающих на него Третьяка и Ярого, тоже окровавленных, страшных, с горящими
глазами. Их тоже раскачивало, хриплое дыхание наполнило весь зал. Они хрипели и
сипели, Придон встряхивал головой, волосы слиплись от крови, по правой стороне
бежала алая струйка, залила глаза.
Третьяк рухнул, Итания успела увидеть, что удар Придона
пришелся по плечу гиганта. Ярый, хрипя и раскачиваясь, надвигался, словно
плывущая скала. Придон стоял, почти ничего не видя и не слыша. В это время из
соседнего зала показался, хватаясь за косяк, Горюн. Кровь капала из его головы,
стекала по груди.
Итания закричала на бегу:
– Остановитесь!.. Не смейте!..
Ярый вскинул меч, Придон шатался, колени подломились, он
рухнул на колени. Меч Ярого был нацелен в голову, Придон даже не пытался
уклониться, но рукоять повернулась в скользкой от крови ладони. Меч ударил
Придона плашмя, артанин качнулся, но на ногах устоял.
Итания добежала, встала между ними, маленькая, испуганная,
разъяренная. Сорвала с шеи платок, бросила между ними, однако оба с залитыми
кровью глазами едва ли заметили. Сзади визгливо закричала Гелия:
– Госпожа бросила платок!.. Перестаньте!.. Итания
бросила платок!..
Ярый снова начал поднимать меч. Итания затрепетала, за
спиной Ярого возник Горюн, его меч поднялся, но лезвие ударилось о возникшее
препятствие.
– Остановись… – прохрипел Ярый.
– Ты… – сипло ответил Горюн, – с ума сошел…
Придон покачнулся, завалился неловко навзничь. Залитые
кровью ноги нелепо вывернулись. Он хрипел, кровь заполнила глазные впадины,
стекала на пол. Обнаженная грудь вся была искромсана глубокими ранами, лицо и
плечи в кровоподтеках, жестоких ссадинах, порезах.
– Все наши живы, – сказал Ярый хрипло. –
Итания права… Он никого не убил, хотя… мог.
– Он убил нашего брата, – ответил Горюн с
ненавистью. – Он убил отца Итании!
Он снова начал поднимать меч. Итания бесстрашно загородила
лежащего в беспамятстве Придона.
– Тогда убей и меня! – крикнула она. – Да, он
убил… или убили по его приказу. Но он… не убийца! Он обещал мне никого больше
не убивать из моей родни!.. И он… он выполнил.
Придон пытался поднять топор, но рука не слушалась. Грохот в
голове превращался в оглушающий гром, тут же стихал до оглушительного
комариного писка. Тут он вспомнил, что, когда правая онемела, он успел переложить
топор в левую, пальцы и сейчас сжимают рукоять, но топор не удалось даже
сдвинуть с места. Затем он сообразил, что лежит на спине, застонал, попробовал
приподняться.
Грохот в ушах оглушал, острая боль пронзила плечо и руку,
зато удалось перевернуться на бок, а затем и вниз лицом. Затем он уперся
здоровой рукой и начал подниматься, но ослепляющая боль в ноге, он застонал,
упал, ударившись лицом.
В голове все смешалось, его поднимали, трясли, куда-то
тащили. Затем черная тьма нахлынула, зато отступила и боль. Он с наслаждением
провалился в небытие.
Глава 11
Сквозь розовый туман проступало солнце, яркое, желтое, как
расплавленное, но не слепящее, а теплое и чистое. Он попробовал разлепить губы,
не удалось, из запекшегося рта вырвался сдавленный стон. Во всем теле ломающая
кости боль, словно его пропустили через камнедробилку. Мозг одурманен болью, он
все старался рассмотреть солнце, наконец туман начал рассеиваться, проступило
бесконечно дорогое лицо в обрамлении золотых волос.
По бледному лицу Итании беспрерывно бежали слезы. Придон
снова попробовал разлепить губы, но вместо лица вздутый кровоподтек, от усилий
лопнула корка, по шее потекло теплое.
– Придон, – сказала Итания со стоном, –
Придон…
Она схватила его руку, он не понял, что она делает, а когда
понял, дернулся в ужасе, пытаясь встать, воспрепятствовать, не позволить ей,
созданию света, целовать его грубую руку. Солнце подсвечивало ее волосы сзади,
из-за чего сама была солнцем, а само солнце так, слабый коптящий светильник
где-то далеко.
Он повел глазами, череп пронзила острейшая боль, словно от
виска к виску пронзили раскаленным железом. Сквозь стиснутые зубы вырвался
стон, он едва сумел заставить себя прошептать:
– Итания… ты простила меня?
Она зарыдала, слезы брызнули ручьями. Он закрыл глаза,
улыбнулся, теперь можно и умереть, снова провалился в черноту… и тут же
вынырнул, уже легко и свободно. Еще под опущенными веками повел глазными
яблоками, ожидая взрыва прежней острейшей боли, но ничего не ощутил. Распахнул
глаза, Итания по-прежнему сидит рядом, держа его за руку, только побледнела,
высокие гордые скулы слегка заострились.
– Я… – проговорил он с трудом и понял, что может
говорить, что тело слушается, не отзывается взрывами боли, только осталась
быстро испаряющаяся скованность в мышцах, – я… долго вот так?
– Ты цел, – проговорила она с великой нежностью в
голосе, – ты цел, Придон…
Он огляделся.
– А где…
– Мои родственники? – спросила она.
– Да.
– Они ушли, – ответила она просто.
– Как?
– Как и пришли, – объяснила она непонятно. –
Придон, Барвник был великим магом!.. И сейчас он все еще великий. Без всяких
подземных ходов сумел… или все-таки через подземный ход, не знаю, как-то открыв
чарами, сумел их сюда… а потом, когда воззвали к нему, так же точно и…
Он собрался с силами, уперся обеими руками в ложе, сел. Все
тело трещало, он чувствовал, как внутри болезненно рвутся какие-то жилки,
словно за время сна прирос к ложу, да и в самом теле пустило что-то корни.
– Странно, – пробормотал он, – почему меня
не… Но это все мелочи, главное – тебя ведь не побоями заставили сидеть
возле меня?
Она покачала головой, глаза ее влажно сияли.
