– Нет, Придон. Не побоями.
* * *
Итания спала, тихо и мирно, он с нежностью смотрел в ее
лицо, измученное бессонницей. Куявы показали свою мощь, по крайней мере ее
выказал колдун Барвник. Как объяснила Итания, а потом и подтвердили Аснерд и
военачальники, началась страшная гроза, а потом во всем дворце разом
захлопнулись двери и окна. Более того, их нельзя было ни выбить, ни выломать,
никто не знал, что происходит, тогда осатаневший Вяземайт послал людей на
крышу, где велел разбирать кладку.
Он оказался прав, закрыть заклятиями еще и потолок Барвник
либо не додумался, либо не хватило сил. Скорее всего не хватило сил, ибо только
на заклятие, закрывающее двери и окна, по словам Вяземайта, надо было угробить
несколько лет.
Сейчас по всему дворцу выламывали эти двери, заменяли окна
вместе с оконными рамами, а старые жгли на внутреннем дворе. Младшие волхвы
бродили по дворцу, выискивали вещи, от которых несло магией, выносили во двор,
а там Вяземайт сам определял, что сжечь, что оставить. На сжигание отправлял
все, что не понимал или с чем не мог справиться, а таких вещей оказывалось
намного больше.
А тогда, спустившись по веревкам через пролом в высоком
потолке, они ворвались в покои Придона и обнаружили его, залитого кровью, на
собственном ложе. Итания сидела рядом и заливалась слезами. Придон был не
просто изранен, а изрублен, иссечен. Кости правой руки разбиты мечами так страшно,
что рука вообще висела на остатках сухожилий, нога сломана в двух местах, на
голове три жестокие раны, живот вскрыт ударом меча, сквозь рану видны
внутренности, удерживает лишь тонкая пленка, а справа лезвие разрубило бок так,
что за разрубленными обломками ребер видно серую трепещущую ткань легких.
Непонятно, как он все еще жив и как вообще оказался на ложе,
если последняя схватка, судя по брызгам крови, была в покоях Итании.
Вяземайт искал по всем стенам следы магии, Аснерд с
недоверием выслушивал Итанию, а она говорила торопливо, с отчаянием в глазах,
старый воевода не верит, хмыкает, недоверчиво поднимает седые кустистые брови.
– Аснерд, ну правда же!.. Они подняли его и уложили…
– Не добив?
– Я не позволила!
Он хмыкнул:
– Так они бы тебя и послушались!
– Аснерд, – сказала она с отчаянием. – Это я
виновата, что Придон… не сражался с ними…
Аснерд спросил еще недоверчивее:
– Не сражался?
Он выразительно оглядел помещение, залитое кровью настолько,
словно здесь забили стадо скота, усыпанное обломками щитов, шлемов, панцирей,
мечей.
– Не насмерть, – поправилась она торопливо. –
Он только отбивался, ибо пообещал мне, что отныне не убьет ни одного из моей
родни…
– Даже пообещал?
Она смутилась.
– Ну, не вслух… Но он однажды посмотрел на меня так,
когда поблагодарил за заботу о городе. Я сразу поняла, что он принял какое-то
решение.
– Ага, – сказал он, – он только посмотрел, а
ты все поняла? Опасная ты женщина, от таких надо подальше. У вас такое
понимание, что вам надо либо убить друг друга, либо…
Он поперхнулся, она сказала жалобно:
– Аснерд…
Он нахмурился:
– Итания, я знаю, ты не поверишь и мне, но Придон не
убивал Тулея. Его искали, чтобы пригласить на вашу свадьбу. Пригласить, а не
привозить под стражей! Убили ваши куявы… надеялись, что-то за такую услугу
обломится. И обломилось бы, если бы мы были куявами! Они просто не поняли, что
мы – артане. Ладно, теперь понятнее… Хотя нет, непонятно. Почему Придон их
не убивал – понятно. А вот почему они…
– Тебе непонятно, – сказала Итания со
злостью. – Еще бы, все добродетели могут быть только у артан! Куявы –
подлые, бесчестные, гадкие, мерзкие… И то, что могли ответить благородством на
благородство, тебе в голову не приходит?
Аснерд покачал головой:
– Странно… Может быть, они в прошлом артане?
Переселились в Куявию и стали куявами, но до конца еще не окуявились?..
Ладно-ладно, шучу. Не обижайся. Я встречал и среди куявов немало благородных
людей, но все-таки чересчур большой соблазн – убить самого несокрушимого
Придона!.. Здесь любое благородство может поколебаться… Гм, в смысле, любое
куявское. И еще у меня один вопрос…
Он остановился, заколебавшись.
– Знаю, – ответила она сердито, – лучше не
спрашивай, хорошо?
Он развел руками, смотрел в пол, стараясь не встречаться с
нею взглядом.
– Как скажешь.
– Никогда, – сказала она с нажимом – Никогда
не спрашивай!
Он поклонился, все так же отводя взгляд, только бы не видеть
ее лица, ушел. Она в отчаянии заломила руки. В самом деле, почему она не ушла с
родней? Ведь приходили не убить Придона, а спасти ее от него, забрать с собой!
Вяземайт проводил дни и ночи у магического зеркала, мрачнел,
наконец снова отбыл, по своему обыкновению, таинственно и незаметно. Но перед
уходом сказал:
– Придон, наши так и не смогли взять Долину Иггельда.
Там горстка, но эта горстка дерется! Туда отправился Меклен, отважный Меклен,
который ко всему еще и не дурак, воевать умеет. Однако… Нет-нет, я не говорю,
что Меклен уже потерпел поражение, но его постоянно бьют, а он только царапает
лоб о каменную стену.
Придон нахмурился, ярость пришла неожиданно быстро, он сам
удивился, сжал себя в кулак, из-за чего голос самому показался сдавленным,
словно выползал из-под рухнувшей скалы:
– И что же? Взяли Куявию, но не в состоянии взять эту
крохотную долину?
Вяземайт сказал сердито:
– В ту крохотную долину отправился небольшой отряд, а
не войско!.. Есть разница. Мы захватим и тот клочок земли. Драконов перебьем,
это понятно. Причем надо сделать это поскорее…
Придон насторожился, развернулся к верховному волхву, тот
морщился, словно сидел на иголках.
– Что-то случилось?
– Да, – ответил Вяземайт, – сам
догадываешься, разговоры.
– Не догадываюсь, – отрезал Придон.
– Ах да, – ответил Вяземайт, – у тебя другие
заботы… Дело в том, что если раньше куявы при встрече осведомлялись в первую
очередь о здоровье друг друга, о здоровье близких, о приплоде дома, потом
лениво обменивались новостями, то сейчас все, мужчины и женщины, стар и млад,
знатные и простолюдины – все при встрече вместо «здравствуйте» жадно
спрашивают: ну как там Долина Иггельда, держится?
Придон скрипнул зубами, лицо почернело. Он сел и ухватился
за голову. Вяземайт открыл рот и… снова закрыл. Придон страшен, взрывается по
каждому поводу, срывается на крик, даже друзья избегают его, и как тут сказать,
что в Куявии чуть ли не всяк ликует, слыша радостные вести про эту проклятую
Долину, всяк выпрямляет спину и гордо смотрит на артан, не таких уж и
непобедимых, как оказывается, словно это он их бьет! Как сказать Придону, что
невозмутимые артане звереют, хватаются за топоры и гневно вращают глазами?
Страна начинает вскипать потихоньку, кое-где уже бурлит, как и всегда, но
теперь это совсем не мирное кипение: всюду шныряют всякие люди, шепчутся,
сговариваются, носят подметные письма, передают шепотком вести, что и такой-то
знатный и могущественный бер готов совсем войском явиться на зов того
военачальника, что встанет на место Тулея, а то и обещает уйти из стана артан,
если все еще на службе у проклятых кочевников, что военачальники куявских войск
тайком шлют друг другу гонцов, выясняют, кто до какой поры будет держаться
артан, не пора ли поддерживать разбойничающие отряды, которые далеко не все
разбойники, а многие просто рядятся под разбойников…
