Он покачивался в седле, слушая перестук копыт, но уши допили
и другие шумы: странные, не человеческие, но и не звериные. Эта земля все еще
иногда являла следы дивных народов, курганы встречаются как недавно насыпанные,
так и совсем размытые дождями и ветром, а сколько их, как говорят старики,
вообще уже развеяно ветрами? Но там, в глубине, спят тцары-великаны, сжимая
зачарованные мечи. В темноте ждут своего часа сундуки, полные золотых монет,
драгоценностей, дивных украшений, корон из золота, украшенных самоцветами…
Почти всякий, заночевавший в этой степи, потом рассказывал,
вздрагивая и бледнея, о дивных видениях, что являются спящим и даже не спящим,
как прямо из ночи выходят тени погибших ранее, просят либо отомстить, либо
передать весточку родне… а как ее передать, если с той битвы прошла тысяча
лет?.. Иные, говорят, даже указывают на закопанные ими клады, но опять же с
условием, чтобы передали половину оставленной дома родне погибшего. И горе
тому, кто клад выкопает, а не поделится с теми, на кого указано!
* * *
Если бы дракон сумел подняться еще выше, чтобы охватить
взором все земли Куявии, то весь обширный край, где куявские пашни
соприкасаются с артанскими, показался бы окруженным раскаленной дугой. Все еще
вроде бы мир, но мелкие отряды удальцов, что не подчинялись никому, постоянно
нападали на куявские селения, грабили, убивали, уводили в неволю. С каждым днем
их становилось все больше, набеги становились чаще, смелее.
Куявские дозоры не успевали перехватывать смельчаков. В
столицу летели жалобы, но Тулей пребывал в нерешительности. Такие отряды, по
мирному договору с Артанией, куявские охранные войска могли перехватывать и
поступать с ними по своему усмотрению, ибо те выступали без позволения
артанского правителя, это были просто набеги расшалившегося соседа.
С другой стороны, Тулей чувствовал себя чуть ли не виноватым
перед артанами, ибо их герой Придон добыл такой ценный для Куявии меч бога
Хорса… а сам как будто оказался обманут коварным властителем Куявии. И хотя это
не так, но об этом как о хитроумном обмане говорили даже в Куявии. Одни с
насмешкой над Тулеем, другие – над артанином, которого их умный и хитрый
тцар провел так ловко.
Хуже того, со стороны Артании в небе появлялись грозные
знамения, настолько ясные, что даже простые люди толковали с легкостью: облака
двигались, как снежная лавина, превращались в жуткие оскаленные морды, а когда
рассыпались, на их место надвигались новые, еще более жуткие, как и водится у
артан, где на место погибшего дикаря встают трое новых.
Солнце вставало странно мутное, вокруг луны появились круги,
а когда круги исчезли, остались рога, что сулило еще большие бедствия. Чаще
обычного гремели весенние грозы, реки выходили из берегов и смывали целые
деревни, птицы кричали тревожно, были замечены толпы мышей, что двигались из леса,
тоже не к добру, знающие люди толковали как великие несчастья, что придут из
Степи. Ночью видели большую хвостатую звезду, что двигалась с запада на восток,
жрецы спешно приносили жертвы, стараясь правильно истолковать посланное богами
для них знамение.
Конное артанское войско в нетерпении ускоряло бег, ибо
впереди – проклятая Куявия! Разведчики вовремя отыскали брод через широкую
кордонную реку, с ходу перешли на ту сторону, а там пошли уже не плотным ядром,
а полукругом, забивая по дороге дичь, дабы было чем прокормиться ночью и на
следующий день. Двигались через прикордонную полосу, дивились, что в этих диких
краях караванщики проложили дороги.
Раньше здесь был только ковыль, перекати-поле да заросли
красных маков. Но дальше, уже на следующий день увидели впереди густые рощи,
даже леса. По большей части они тянулись по берегам мелких речек, а так как
речек здесь множество, то леса сливаются в нечто огромное, дремучее,
непроходимое, где образовывались собственные болота, упрятанные от солнечных
лучей зелеными кронами.
Часто между речками оставались затопляемые по весне низкие
места, где в остальное время растут густые кусты, совсем иногда низенькие
звероватые деревья, а на приподнятых вершинах густая сочная трава, где в
изобилии водятся толстые жирные зайцы. Вообще в тех низинах зверя
видимо-невидимо, иногда земля, казалось, начинает рябить и двигаться, это шли
могучие бородатые туры из одного леса в другой, так же часто проходили стада
диких кабанов, даже медведи часто забредают в это безлесье, привлеченные то
ягодами на кустах, то пчелиным медом.
Недавно прошли теплые дожди, Степь стала зеленой. Трава за
ночь подрастала на ширину ладони, и, когда основное конное войско двинулось к
границам, верхушки сочных трав щекотали коням брюхо. Они двигались как по зеленому
морю, легкий ветерок гонит навстречу точно такие же волны, в прозрачной зелени
кипит жизнь, подобно крохотным ярким и юрким рыбкам снуют жуки, муравьи,
ползают неторопливые гусеницы и пугливые палочники, скачут и счастливо верещат
кузнечики, птицы поспешно вьют гнезда и звонким пением подзывают красоток, а
потом сердитыми криками сообщают, что здесь удел уже занят…
Воздух гудел от множества пчел, шмелей, все наперегонки
устремлялись в распускающиеся цветы, жадно собирали мед, толкались и пихались, бабочки
порхали над травами, дергаясь из стороны в сторону, словно не решались, какой
цветок выбрать, из-за чего птицы промахивались, куда проще схватить стрекозу,
быструю, но предсказуемую в полете.
Степь гудела от пчел и шмелей, звенела от птичьих криков, со
всех сторон вспархивали из кустов и травы птицы, выскакивали зайцы и мелкие
козы. Запах стоял весенний, свежий, еще не медовый, как пахнет в разгаре лета,
но Придон чувствовал, что голова начинает кружиться от счастья.
Вяземайт молча указал в небо. Два орла застыли в небе,
широко раскинув крылья, словно начертанные на тверди небосвода темные знаки.
– И что это значит? – спросил Придон.
– Победа, – ответил коротко Вяземайт.
Он коротко взглянул в глаза Придону, сдержанно улыбнулся.
– Прекрасный волхв, – сказал Придон
язвительно. – На что ни укажешь, что ни попросишь истолковать, у него один
ответ: победа. Победа над проклятой Куявией!
Вяземайт кивнул, губы все еще улыбались, но глаза стали
серьезными.
– Вот видишь, Придон, – сказал он мягко, но печаль
прозвучала в его словах. – Ты уже говоришь и думаешь… или хотя бы
понимаешь, как тцар. Как тцар Артании! Нам предначертано ворваться в Куявию и
разнести ее вдребезги. Не страдай и не терзайся. Мы всего лишь выполняем
предначертание свыше. Мы не виноваты. За нас в ответе бог.
Солнце еще пряталось за краем земли, только в небе вспыхнуло
первое облачко, когда основное конное войско перешло вброд реку и двинулось по
степи, что ничем не отличалась от степи по эту сторону, но это уже проклятая
Куявия, страна изнеженных мужчин, роскошных женщин и проклятых колдунов.
Всадники мчались, пригнувшись к конским шеям, неслись
настолько тесно, словно гигантская саранча двигается по земле, пожирая все,
истребляя, затаптывая, набирая мощь, но уже скоро отрастут крылья, и пешая саранча
взметнется в воздух, станет еще страшнее, ужаснее.
