Последние слова сказаны, разговор окончен, оба понимали, но
Итания прижималась к нему, как заблудившийся в лесу ребенок, в ее голосе
прозвучали закипающие слезы:
– Почему? Почему мы такие разные? Почему разные…
настолько? Почему мы все… все в богатстве так несчастны?
Он привлек ее к себе на грудь, поцеловал в темечко, вдохнул
запах волос, тоже золотой, еще детский, сказал невесело:
– Слово «счастье» следует произносить с опаской. Наша
сила в том, что куявы ничем не хотят рисковать. Но в этом и наша слабость, ибо
так рискуем вдвойне. В Куявии дети обожают играть в колдунов, магов,
волшебников, даже чародеев… Творят чудеса, добывают несметные клады, заставляют
рожь давать зерна с орех, достают со дна моря затонувшие корабли с сокровищами,
да еще чтоб на бортах висели дивные и разноцветные чудовища глубин, отгоняют
грозовые тучи к заливу, добывают чудесные вещи… Мы ведь и Придона послали
добывать меч в нашей куявской манере! Не пойти и перебить где-то кого-то, а
добыть и принести, тем самым увеличив мощь людей и уменьшив силу темных сил. Если
бы пошел куяв, он бы все сделал иначе…
– Если бы сумел, – возразила она.
Он удержал ее на груди, Итания даже сделала попытку
высвободиться, сказал торопливо:
– Я говорю лишь о разнице! Да, никто бы не сумел добыть
меч Хорса, кроме Придона. Я говорю о том, что, будь Придон куявом, он добыл бы
меч… добыл бы!.. как-то иначе. Но он все равно добыл. Жестоко, по-артански.
Ведь, Итания, это только наши дети играют в магов! А дети артан играют в войну.
Но потом война вырастает…
* * *
В спину пахнуло свежим ветром, Придон оглянулся, их быстро
догоняла градовая туча, уже охватившая полнеба. Там вдали как будто поднялся
густой туман, это между небом и землей протянулись водяные струи, да и не
струи, а сплошная, если смотреть отсюда, стена холодной воды с крупными градинами.
Меклен захохотал:
– Наша туча, артанская!
– На Куявию все грозы идут с Артании, – ответил
Аснерд.
Пришпорили коней, впереди густая дубовая роща, земля и весь
мир внезапно озарились дивным огнем, это из-за туч на минутку выглянуло солнце,
все стало четким, резким, будто над миром полыхал незримый гигантский
светильник. Но залита огнем только земля, а небо быстро затягивалось тяжелыми,
как горы, сизыми тучами.
Кони почти доскакали до изумрудной зелени рощи, как вдруг
она превратилась в темно-зеленую, почти черную, в спину ударило ветром,
закрутились маленькие вихрики, подняли пыль и бросили в лица. Листва
затрепетала, затрещали ветви, пыльное облако вломилось в рощу раньше Придона и
Меклена, а следом ударил лютый холодный ливень с крупным, как орех, градом.
Меклен заорал, влетел под деревья, соскочил там и поспешно
убежал, утаскивая упирающегося коня под широкий навес из веток. Аснерд подъехал
неспешно, струи воды и град отскакивали от его блестящего тела, как будто он в
самом деле вытесан из серого гранита. Град бил по роще с такой силой, что
листья сыпались, трещали ветки, многие мелкие ломались под ударами холодных
градин и летели на головы. Между деревьями в одном месте был просвет, там
градины сыпались, как из мешка, отпрыгивали от земли, секли траву и стучали о
серую кору, выбивая из нее пыль.
Вдали показались скачущие всадники, призрачные в полосе
дождя. Крок несся впереди, блестящий, как будто закованный в сверкающие латы с
головы до ног, за ним сотня телохранителей, Крок закричал издали:
– Придон!.. Если будешь вот так вырываться вперед, то
зачем мы?..
А Верен, его брат, крикнул рассерженно:
– Я сегодня же возвращаюсь в свой отряд!
– И я, – бросил Крок, огромный и всегда молчаливый
гигант, несокрушимый в боях, верный и надежный соратник в любом бою. – Там
будем при деле.
Они остановились, блестящие, как рыбы, струи красиво
разбивались об их обнаженные плечи. Все смотрели с укором. Аснерд крякнул,
пустил коня навстречу.
– Вы правы, – сказал он громыхающее. – Вы
правы. А мы… как ребятня! Увлеклись. А это не дело. Мы ж не сотню ведем, за
нами идет сорок тысяч!.. Надо вести себя иначе. Все, обещаю при всех, что буду
дальше воеводой. А Придон будет вести себя как тцар, а не как…
Все разом озарилось чистым светом, туча ушла, ливень
прекратился, как отрезало. Пыль исчезла, все обрело необычайную резкость и
четкость, Придон видел насечки на лапах ползающих жуков, листья деревьев не
гладкие, а в подушечках, да к тому же все покрыты белесыми волосками…
– Да, – сказал он запоздало, – да… Это уже не
набег, нам самим приходится напоминать себе. У нас – армия. А мы –
полководцы.
* * *
Огромное куявское войско двигалось вдоль реки, высланные
вперед конные отряды тут же сожгли мосты, а само войско раскинулось вдоль
берега привольным станом, больше похожим на богатую ярмарку, чем на грозное
войско. Теперь всюду яркими красками пламенели роскошные шатры, горели костры,
везде в изобилии забивали скот и устраивали пиры, благо вина тоже вдоволь,
начались песни, пляски, заодно и ссоры, драки, потасовки. Разгорелись первые
споры, кому где стоять, кому первому поить коней в реке.
Разведчики доносили, что артанское войско неспешно движется
в их сторону. Все конные, быстрые. Могли бы уже завтра оказаться здесь, но
почему-то не спешат, едут веселые, на ходу бросают топоры во все встречные
деревья, бахвалятся ловкостью, а когда едут по ровному, то подбрасывают в
воздух и ловят, не глядя, за рукояти. Для них это не война, не сражения.
Недаром это артане придумали сравнивать кровавое сражение с веселым хмельным
пиром, а кровь с красным вином, что льется без меры, и хозяева так упаивают
гостей, что те засыпают беспробудным сном. Да и сами просыпаются уже в небесных
чертогах, где все те же пиры, набеги, горящие крыши, вопящие женщины, которых
насилуют прямо на трупах их мужей, – рай!
На берег реки к верхнекуявам прибывали не только отставшие,
но также зареченцы, аламасты и долинники. Прибыли даже далекие приморцы,
причудливые в своих длинных одеждах, вместо железных доспехов укрытые от
макушки до пят в блестящие кольчуги, из-за чего выглядели причудливой стаей
диковинных рыб. Эти встали особняком, у них тоже немалый обоз, на телегах
полевые кузницы, кухни, не станут же, подобно диким артанам, готовить на
кострах, кони крупные, могучие, неторопливые, способные сдвинуть с места горы,
хоть и непригодные для скачки.
Меньше всего ожидали зажиточных среднекуявов, но те явились
во главе со своим знаменитым князем Долонцем, потомком знатнейшего рода Полота,
что ведет род от Яфета и Тараса, могущественнейший властитель обширных земель и
угодий. Весь воинский стан куявов с почтением наблюдал прибытие тысячного
войска одинаково одетых и вооруженных воинов, что составляли всего лишь его
передовую свиту, затем показалась украшенная золотом крытая повозка Долонца, а
за ним двигалась еще тысяча отборных воинов его свиты, а по бокам скакали на
резвых конях именитые воины, богатыри и знатные люди его несметно богатого
края.
