Придон кивком подозвал Аснерда. Тот придвинулся, огромный и
спокойный, только пальцы задумчиво скребли щетину на массивном подбородке.
– Аснерд, раздели войско. На три части. Одну ночью отправь
вверх по течению, другую вниз. Поставь одной командовать Щецина, другой… лучше
сам поведи, это очень важно! Костры пусть горят, чтобы Одер ничего не
заподозрил. Я буду все время делать вид, что начинаю переправу. Поторопись,
надо успеть до начала дождей.
Аснерд коротко обнял, исчез с поистине медвежьей грацией:
был – и нет. Кто думает, что медведь двигается медленно, жестоко
ошибается. А то и смертельно.
Дождь полил холодный, еще весенний, чуть ли не со снегом,
короткие летние ливни пойдут позже, небо затянуло без малейшего просвета, сразу
стало грязно, гнетуще, сумрачно, хотелось забиться в нору и дожидаться
солнечных дней. Трава мокро блестела потемневшими листьями, подрагивала от
холода и пугливо кланялась каждой капле, мелкой, жидкой, но их сыпало с неба во
множестве. Мир стал серым, все приходилось видеть как сквозь тонкую грязную
кисею.
Люди, что раньше охотно выскакивали под тугие струи дождя и
прыгали в восторге, сейчас угрюмо выглядывали из шатров и шалашей, многие
укрылись в ближайшей роще под раскидистыми во все стороны густыми ветвями.
Земля под деревьями сухая, но воздух все равно влажный, тоскливый.
Дождь не шумел, не стучал каплями, как положено дождю, а
сеялся тихо и неслышно, но так часто, что весь воздух был дождем. А люди
плавали в нем, как рыбы. И, как рыбы, забивались в шалашики и впадали в
тягостную вялую дремоту.
Войско артан, заметил Одер, продолжало накапливаться на том
берегу. Всадники одного из самых нетерпеливых отрядов, явно стремясь блеснуть
удалью, попытались первыми проскочить на противоположный берег. Лучники открыли
бестолковую стрельбу, один из артан зашатался в седле, у других кричали раненые
кони, вставали на дыбы, двое даже рухнули, как башни, бешено бурлила вода
вокруг блестящих, как у больших рыб, тел.
Артане выбрались обратно, раненого подхватили с двух сторон,
даже раненые кони сумели подняться и дикими прыжками понеслись вслед за
хозяевами.
Одер, укрывшись под широким плащом с низко надвинутым
капюшоном, раздраженно следил за рекой. Подошел Антланец, короткая рубашка без
рукавов промокла и не скрывает могучие пластины груди, мокрые плечи блестят,
как спины буйволов. Он был так огромен, что Одер с трудом удержался от желания
отодвинуться.
Одер прорычал в сильнейшем раздражении:
– Что за идиоты, не могли подпустить ближе? Это же еще
не все войско, это просто такие же непослушные дураки!
– Зато удаль, – заметил Антланец. – Для них
это очень важно, показаться всем.
– Показать дурость?
– Артанскость, – пояснил Антланец. – У вас…
простите, у нас важно одно, у артан – другое.
Одер покосился на гиганта с подозрением. Тот стоял
по-артански: выпрямившись, хотя люди его роста обычно горбятся, живот подобран,
взор ясен, на дождь обращает не больше внимания, чем на мух в Куябе, струи воды
бьют по голове, стекают по мокрым волосам и лицу, но он же мужчина, на такие
мелочи не поведет даже бровью…
– Вы о чем?
– Артане стремятся показать себя, – ответил
Антланец любезно, это было похоже, как если бы огромный медведь попытался стать
любезным. – Они смертельно страшатся уронить лицо, что куявам непонятно.
Это же ваше… гм, наше куявское: стыд не дым – глаза не выест, спина от
поклона не переломится… и все такое, а вот артане… Смотрите, смотрите!
Еще несколько всадников безрассудно ринулись в воду. На них
посыпался град стрел, артане принимали их на щиты, у самого отважного, что
выдвинулся дальше всех, щит стал похож на спину ежа, щедро утыканную иголками.
Умело работая поводом и шпорами, он заставил коня пятиться по воде до тех пор,
пока не оказался за спинами товарищей, там повернул коня и с гиком вынесся на
берег. Его приветствовали радостными криками. Он привставал на стременах и всем
показывал щит, который и не рассмотреть из-за множества оперенных стрел.
Антланец кивнул:
– Видите? Можете себе представить, чтобы куяв вот так
играл со смертью, а потом еще и похвалялся?
– У нас бы такого дурака заплевали, – ответил Одер
с отвращением. – Ни одна дура не пойдет за такого замуж!.. Эй,
Збиранько!.. Выставь копейщиков у самой воды, а за их спинами расположи
лучников.
Збиранько, подтянутый молодцеватый военачальник, что ходил
следом и преданно заглядывал Одеру в лицо, со всех ног бросился выполнять
приказ.
Дождь не дождь, а может, и благодаря дождю артане время от
времени делали попытки переправиться малыми силами: возможно, рассчитывали, что
куявы забьются в норы, пережидая непогоду и надеясь, что артане тоже спят.
Но как только хоть малый отряд пытался войти в воду, с этого
берега взвивался целый рой стрел. Река в этом месте разлилась широко, что
позволяло переправиться, едва ли замочив брюхо, только в одном месте пришлось
бы плыть вместе с конями.
Артане заменили небольшие круглые щиты, что обычно у них за
спиной, на огромные, вытянутые, похожие на двери, с ними беспрепятственно
подбирались почти до берега, но там ждали копейщики, самые страшные враги
всадников, и артане вынужденно отступали.
Лучники мстительно выпускали рой стрел вдогонку, метя в
незащищенные спины, артане пытались укрываться и за такими щитами, однако из
сотен стрел две-три находили уязвимые места, бывали случаи, когда артане падали
с седел, их тела уносила вода.
Река, получив массу воды из множества вздувшихся ручьев,
превратилась в стремительного зверя, что нес в себе вырванные с корнем кусты,
подмытые на крутом берегу деревья, хворост, палки, даже остатки изгороди.
Ночью дождь сеялся все так же и все такой же, утро наступило
серое, слякотное. Река вздулась, пошла вширь, грозя вообще выйти из берегов.
Переправляться становилось все труднее, конные удальцы только входили в воду, и
уже кони едва удерживались на ногах. Противоположный берег тонул в серой
пелене.
Антланец покачивал головой, артане теряют время, река
становится все непроходимее с каждым часом. Одер довольно потирал руки, заявил
с удовольствием:
– Вот теперь пусть переправляются!.. Треть унесет река.
Треть погибнет под стрелами, а оставшихся перебьют без потерь копейщики!
Антланец ответить не успел, в шатер ворвался запыхавшийся
воин, вода с него стекала ручьем, на сапогах повисли жирные лохмотья грязи.
Одер вскипел, как посмел грязными сапожищами на его роскошные чистые ковры, а
воин прохрипел:
– Срочно!.. Збиранько сообщает, что артане
переправились выше по течению!..
Одер опешил, сказал невольно:
– Но там князь Ежеван…
– Ежеван разгромлен, артане идут сюда! Передовые отряды
все сбиты.
