Туман послушно расступался, но дальний край тонул в красной
взвеси из мельчайших капелек крови, что упорно не желала опускаться на землю.
Сзади негромко переговаривались телохранители. Придон позволил следовать за
собой только двоим, остальным велел ждать в воинском стане. Голоса звучали
тихо, приглушенно, даже с некоторым испугом.
Он сам чувствовал себя оглушенным, невольно втягивал голову
в плечи. Знал же, что начал большую войну, но до этого дня поход на Куявию
воспринимал все еще как большой набег. Очень большой, даже огромный. Но при
набегах стараются обходить войска, а он… не обошел. Дал бой, как и настаивал
Вяземайт при полной поддержке Аснерда.
И вот теперь огромное поле завалено трупами. Куявская армия
перестала существовать. Разгром просто блистательный, мало кому удалось
спастись бегством. Хоть и артан погибло немало, в том числе пали многие
прославленные герои, зато Куявию удар потряс до основания… Однако пали оба сына
Одера, трупы их отыскали довольно быстро, а это разбудит в Одере зверя. Как бы
ни презирал он Тулея, но за смерть детей будет мстить артанам… а хорошо бы,
если бы обвинил в этом Тулея.
Он хмыкнул, подумав, что уже начинает измысливать разные
хитрости, словно сам стал куявом. Развернувшись в седле, подозвал жестом
телохранителя.
– Быстро в лагерь, – велел он. – Передай,
чтобы трубили общий сбор! Выступаем немедленно дальше.
Телохранитель ахнул, переспросил, запинаясь:
– Но ведь… войско… после такой битвы…
– Отдохнут в седлах, – сказал Придон
безжалостно. – Выполняй!
Он продолжил путь через поле, но конца не видно, воздух
влажный, запах крови и вывалившихся внутренностей забивает дыхание, копыта
скользят, конь вздрагивает, хрипит, прядает ушами.
– Ладно, – сказал Придон хмуро. – Везде одно
и то же. Возвращаемся.
В воинском стане его ждали военачальники, Аснерд вышел
вперед, придержал Придону коня.
– Что ты задумал, Придон?.. После такой сечи войско
должно отдыхать с неделю.
– Пусть отдыхают в седлах, – повторил Придон.
– Какие из них будут воины завтра?
– Завтра они еще не понадобятся как воины, –
утешил Придон. – Аснерд, ты разве не понимаешь?
Аснерд вздохнул.
– Понимаю, как не понять. Но откуда я знал, что и ты
поймешь?
Глава 17
В небо рвалось высокое иззубренное пламя. Дым тоже,
наверное, густой и черный, ибо звезды то и дело исчезали над пожаром, все небо
усыпано звездами, в ночи видели только огонь – исступленный, спешащий,
жадный, надо же успеть пожрать как можно больше до того, как успеют загасить,
но люди лишь бегали с жалобными криками, и огонь, обезумев от счастья,
перебрасывался на сараи, прыгал на заборы, поджигал плетни и коновязи.
Они остановили коней, куявы, завидя грозных всадников,
разбежались с жалобными криками, как раненые птицы. Придон покосился на
Аснерда, пламя отсвечивало в выпуклых, так казалось, глазах воеводы.
– Почему не дерутся?
Аснерд ответил с ленцой:
– Сам знаешь, зачем спрашиваешь?
– Да знаю, – признался Придон, – но все равно
спрашиваю! Я и себя постоянно спрашиваю!.. Ответ «потому что это куявы» похож
на скользкую рыбу, что, вильнув хвостом, вырывается из рук и снова в воду.
Не давая отдохнуть, он двинул конную армию по долине Конская
Голова к городу Белая Вежа, что закрывает выход на просторы Куявии. Ощущение
было таким, будто он потерпел поражение, ибо войска уходили в спешке, оставляя
раненых и самую малость войска для обоза, куда и собирали раненых.
Неприхотливые кони не требовали дорог, артане шли широким
потоком. Птицы видели скачущих всадников, что напоминали исполинское стадо
оленей, убегающих от лесного пожара. Не останавливаясь, пересаживались на
заводных коней и обратно, с ходу переправлялись через реки. Ни холмы, ни курганы,
ни дремучие леса не могли их остановить, ибо леса Куявии даже не леса, а редкие
рощи, а между ними прекрасные зеленые равнины, кони любят по таким вскачь.
Придон шел во главе этого отборного конного войска, первым
вступал в бой и последним из него выходил. Теперь, когда смятение охватило
Куявию, он продвигался достаточно легко, захватывая города и сжигая села. Пламя
пожаров освещало его лицо, от него пахло огнем и копотью, руки и лицо часто
пачкались сажей.
Теперь он дрался более осмотрительно, старые раны заживали,
а новых старался не получать. Правда, телохранители самоотверженно защищали его
щитами, топорами, а то и собственными телами.
Перед ним распахивали врата городов, эти он щадил, а те,
которые дерзали оказывать сопротивление, он брал приступом и предавал огню, а
жителей вырезал начисто.
Местная чернь, что признала Придона правителем и охотно
распахивала перед ним ворота, сейчас гуляла и веселилась по всем городам,
грабила дома богатых куявов, вытаскивала прячущихся домочадцев, зверски убивала,
кого-то вешали, сажали на колья, а потом, пресытившись, начали изгаляться в
пытках: вспарывали животы и вытаскивали у живых кишки, прибивали их штырями к
деревьям.
Артане смотрели на это с презрением и негодованием. Не будь
жесткого приказа Придона не препятствовать местным жителям вершить суд и
расправу, они бы перебили эти человеческие отбросы в первую очередь. Правда,
поймав красивую молодую куявку, с хохотом срывали с нее одежду, заставляли
плясать, насиловали тут же, но редко когда убивали, даже если обесчещенные
куявки дрались, кусались и царапались.
Куявию постепенно охватывала паника. Когда вторглись артане,
это было полной неожиданностью, ибо до этого все разведчики в один голос
твердили, что Артания воевать не собирается. Потому вторжение сочли просто
набегом. Когда же Придон взял Когутнь, Умарь и Горнец, сперва не поверили, но
затем он разбил наспех собранное войско под командованием самого Одера,
признанного полководца, что всегда водил великое войско, взял Березань, впереди
только Белая Вежа, а дальше дорога на стольный град откроется, как будто ее еще
и выстелют коврами.
Это было, как если бы все храмы разом обрушились по всей
стране, а земля разверзлась и поглотила половину Куявии. По всем нижним землям
прокатились пожары, везде вспыхивала резня, а разбойники, осмелев, выходили из
лесов и захватывали уже не малые деревни, а целые укрепленные крепостицы, где
тут же вешали защитников, а над женщинами и детьми хозяина долго и жестоко
глумились.
Куявия слишком долго жила в мире и покое, а обрушившиеся
зверства показались вообще концом света, когда мир не то сгорит в огне, не то
будет затоплен большой водой. Плачущие перепуганные люди заполняли храмы,
оракулы и предрекатели были нарасхват, им несли драгоценности, словно они могли
не просто предсказать будущее, но и повернуть по-другому, повернуть в мир, где
не было вторжения страшных артан, где снова все как прежде, что и есть вирий…
