Крики и шум продолжались, еще одного вывели под руки,
вырвался конь с опустевшим седлом. Перед Придоном расступились, перед входом в
дом размахивал оглоблей здоровенный парень со злым решительным лицом. Рубаха на
нем порвана на груди, оторван рукав, на скуле ссадина и кровоподтек под глазом,
но конец оглобли достал еще одного, неосторожно сунувшегося с топором в руке, и
тот с разбитой головой отлетел назад в толпу артан так, словно его обеими
копытами ударил собственный конь.
За парнем стояла трепещущая девушка. Простая деревенская, в
линялом платьице, босая, маленькие груди торчком, кругленькое милое лицо,
хорошенькое только молодостью. Она со страхом и безнадежностью следила за
схваткой, и когда та кончится, понятно как, то будет лишь хныкать, когда ее с
хохотом начнут насиловать, а потом утрет слезки и будет стараться выжить в этом
жестоком мире…
Он вскинул руку.
– Всем стоять!.. Убрать топоры!..
Артане остановились, отступили, ибо парень все так же
озверело размахивал длинной оглоблей с тяжелым железным кольцом на конце. Потом
и он, сообразив, что в их схватку вмешалась некая высшая сила, сократил взмахи,
наконец вовсе остановился, упер оглоблю концом в землю и с ненавистью посмотрел
на Придона. Грудь тяжело вздымалась, по красному лицу бежали струи пота, и
свист от частого дыхания слышал даже Придон.
– Вы что же делаете? – сказал Придон хмуро. –
Наконец-то встретился достойный, что защищается один против двадцати… что уже
само по себе – слава!.. И, самое главное, вы же видите, свиньи, он не дом
защищает, не свое жалкое куявское добро и даже не шкуру!..
Всадники подали коней назад еще чуть, на парня посматривали
уже без злости, с интересом. Тот тяжело дышал, затравленно озирался, пальцы
крепче сжались на сухом дереве.
Придон чуть выдвинулся вперед, спросил властно:
– Тебя как зовут?
Парень посмотрел исподлобья, ответил хмуро после молчания:
– Байда.
– Вот что, Байда, – сказал Придон, – артане
чтут достойных противников. Ты вел себя достойно, очень достойно!..
Отныне ты здесь, в этой деревне, старший. Прими от меня этот
топор…
Он швырнул ему свой топор, и парень при всей деревенскости
довольно ловко ухватил на лету за рукоять. Артане довольно закричали,
заулыбались.
Придон, уже поворачивая коня, добавил:
– Теперь это твоя деревня. Защищай ее от всех. И от
артан тоже. Покажи этот топор и скажи, что получил от самого Придона!
Конь радостно пустился вскачь, деревня осталась далеко позади,
когда прогремел стук копыт, догнал Меклен, поравнялся. Придон увидел
разгоряченное скачкой лицо, блестящие глаза.
– Прекрасное решение! – крикнул он.
– Ты о чем? – спросил Придон.
– Об этом… как его, Байде!.. Что за дурные имена у
куявов?.. Достойные воины должны множиться, а то нам скоро воевать не с кем
будет!
Он захохотал, довольный, пришпорил коня и унесся вперед за
своими легкоконными всадниками. Придон смолчал, каждый понимает как понимает.
Не из-за храбрости он пощадил деревенщину, не из-за отваги и умения размахивать
оглоблей.
Конь несся длинными скачками. Ветер трепал волосы и шумел в
ушах. Впереди села и города, где еще не ступала нога артанина. На этой ничейной
земле, ибо ее покинули куявские поиска, сейчас пьянствовали, плясали, били в бубны
и дудели в самые разные дудки, свистели на пищалках, словом, отдыхали после
того грабежа, который называли боем, и готовились к новому грабежу. Из городов
и сел на два конских перехода вперед уже бежали в панике все воинские отряды, а
беры и беричи поспешно отправляли в стольный град своих жен и детей под защиту
его неприступных стен.
Войску нужен прокорм, а такому прожорливому – вдвойне,
и прямо на площади забивали массу скота, резали лошадей и овец, воздух дрожал
от рева испуганной скотины, земля покраснела и размокла от крови, груды мяса
прямо на земле, на коровьих шкурах, везде роились мухи, а скот все еще вели и
вели со всех сторон. Между двух деревьев сидели и лежали связанные молодые
женщины, избитые, в лохмотьях, с отчаянием в глазах, кто-то рыдал, кто-то сидел
выпрямившись, с бледным лицом, уже почти не понимая, что творится и что с ее
телом делают.
Впереди дорога была завалена трупами, людскими и конскими.
Стая ворон со злобным карканьем сорвалась с тел, сделала круг и, едва артане
проехали мимо, снова уселась на добычу. Трупы раздулись, посинели, мерзко
пахли. Придон посмотрел на жаркое небо, на Вяземайта.
– Это вчерашние, – сказал тот. – Я думаю,
можно без боев дойти до Белой Вежи. А там, если надолго не задержимся, через неделю
будем под Куябой.
Сердце Придона забилось чаще. Куяба! Куяба – это прежде
всего место на земле, где находится Итания. Все остальное – прах, пустяк,
мелочь.
* * *
В Средней Куявии царило страшное смятение. Уже не было
сомнений, что страшные артане придут и сюда, потому одни заранее убегали в
безопасные земли, куда гнали весь скот, перевозили семьи, другие не решались
оставить дома, предпочитая верить, что артане не трогают тех, кто не дерется
против них с оружием в руках. А налоги платить не все ли равно: своим ли
богатеям-кровососам или чужакам-артанам? Чужим не так обидно, на то они и
чужие!
Придон со своими людьми догнал сперва одну такую группу
беглецов, потом увидел, что все дороги запружены бегущими. Телеги трещали,
доверху нагруженные домашней утварью, пыль поднималась до небес: гнали коров,
овец, коней, несли на себе доверху набитые мешки. Край богат, земля
плодородная, сюда давно не вторгались с войной, и люди жили богато и беспечно.
Измученные тяготами пути, они едва замечали, что их обгоняют
те самые страшные артане, от которых бегут. Но потом их увидели, сперва
пугались, шарахались, но однажды из одной повозки высунулась девичья головка,
личико бледное от волнения, но глаза дерзкие, Придон услышал торопливый звонкий
голосок:
– Доблестный артанин!.. Доблестный артанин!
Придон придержал коня, в это время чьи-то руки ухватили
девушку, зажали ей рот. Она исчезла в глубине повозки, занавески опустились.
– Это не дело, – крикнул Придон, – обижать
девушку!
С топором в руке он подскакал к повозке. Занавеска
отодвинулась, снова показалась та самая прелестная головка, девушка, еще более
бледная, но с решительным лицом и дерзкими глазами, сказала торопливо:
– Умоляю, пощадите мою маму! Это она старалась удержать
меня…
– От чего? – спросил Придон.
Он сунул топор обратно в чехол. Девушка сказала быстро:
– От вопроса. Я хотела спросить… будете ли вы убивать и
грабить нас, как говорят, или же… если сейчас не набрасываетесь, то… может
быть… нам и убегать не стоит?
