По всему западному краю вспыхнуло красным огнем, полнеба
сразу загорелось, затрепетало, словно крылья небесной бабочки, и погасло, а
много позже докатился басовитый гул.
– Есть кто-нибудь? – крикнул он громко.
Не дождавшись отклика, толкнул дверь, шерсть на загривке
встала дыбом, из полумрака блеснули желтые глаза хищного зверя, а над головой
бесшумно пролетело нечто крупное, ощутил движение воздуха и запах зверя.
Быстро привыкающие к полумраку глаза вычленили крупного кота
на поперечной балке, смотрит враждебно, выгнув спину, глаза горят, как плошки.
Скамья перевернута, к тому же разрублена молодецким ударом. Обломки стола, а у
самого очага застыло на полу скорченное тело старухи с жидкими седыми волосами.
Он обвел взглядом все помещение. Сильно пахнет лечебными
травами, на стенах покачиваются под порывами проникающего через раскрытую дверь
ветра пучки трав, корешков. Горшки и чаши разбиты до единой, на полу еще не
просохли лужи.
Кот подвигался на балке, лег, желтые немигающие глаза
следили за человеком, как за очень крупной мышью. Наверное, вернулся недавно,
такого кота убили бы сразу. Спутники колдунов и колдуний еще опаснее, через них
колдуны черпают свою недобрую силу. При всяком колдуне есть либо летучая мышь,
либо черный кот, либо еще какая ночная дрянь, для связи с силами Тьмы…
Он поколебался, но отвращение к новому убийству внезапно
наполнило сердце. Он снял с рукояти топора пальцы, повернулся и вышел в чистый
послегрозовой мир. Ничем этот кот уже не опасен, ибо сам не колдует, а после
того, как здесь промчались артане, вырублены не только колдуны, но даже их дети
в колыбели. А коты столько не живут.
Синие глаза мелких луж стыдливо смотрели из-под густых
зеленых ресниц в такое же синее небо. Конь мчался легко, сочная трава мягко
шелестела по ногам, по брюху. Далекий лес приблизился, деревья разбежались,
конь понесся резво, но лес не кончался, а все дорожки и тропки этого
исхоженного куявами леса стерлись мощным дождем, конь сам перешел на рысь,
Придон начал посматривать на небо.
Тучи разошлись, выглянуло умытое чистенькое, как очищенное
круто сваренное яичко, солнце, но уже перешло на западную сторону неба.
Когда же они продрались на нечто подобное дороге через лес,
багровое зарево стояло над западной частью леса. Конь храпел, покачивался от
усталости. Над головой вились безобидные комарики-толкунцы, а небезобидные
бросались как голодные коршуны, вонзали клыки в руки, шею, щеки.
Дорога тянулась разбитая, изъезженная, так что наверняка
вскоре не за этим поворотом, так за следующим окажется селение. Скорее всего
дрябовичей, как он уже слышал, хотя и веспяне селятся иной раз в лесу… Конь
чуть приободрился, ступал быстрее, принюхивался, как пес, чуя близкое жилье.
Впереди в полутьме мелькнуло. Придон бросил руку на рукоять
топора, крикнул злым голосом:
– Вылезай! Иначе сейчас же всажу стрелу!
Конь так же ровно шел вдоль кустов. Ветви зашатались, шагах
в пяти дальше по дороге из кустов выполз человек, умоляюще раскинул руки:
– Не стреляйте! Я только…
Он осекся, увидев, что у всадника со страшным голосом в
руках нет лука. Придон рассматривал человечка с брезгливостью. Не услышал, что
его догоняет всадник на топочущем коне, а когда наконец услышал, то прыгнул в
кусты так, что завяз, как муха в паутине.
– Кто такой? – потребовал он.
– Пощадите!.. Меня зовут Толокно, я просто шел через
лес…
Придон окинул его внимательным взглядом.
– Куяв?
Толокно затрясся.
– Я не воин, благородный артанин!
– Вижу, – сказал Придон жестко. – Воины
остаются. И умирают под нашими топорами. А ты удираешь в свою проклятую Куябу?
Так ведь? Удираешь?
Толокно рухнул на колени.
– Пощади, мой господин! Я никогда не был в Куябе…
Куявия слишком велика, мы живем, старимся и умираем, не увидев стольного града.
Придон уязвленно нахмурился. В самом деле, Куявия кажется
малой страной, лишь когда говоришь о ней в Артании. Но здесь множество не
только городов и сел, но здесь разные племена, народы, здесь бесконечные леса,
что напоминает о Славии, здесь есть равнины, когда видишь в любую сторону
только бескрайнюю степь, здесь широкие спокойные реки, но здесь и горные злые
речки, водопады, горные хребты…
Куяв торопливо говорил:
– Я бегу лишь потому, что здесь никому больше не нужен.
Я был смотрителем за книгами, писцом, потом – старшим над писцами. Но
когда пришла война, кому такие, как я, нужны? Своим в тягость, а вам… только
мясо для мечей, от которого славы не прибавится, а лезвие может затупиться о
мои старые кости!
Придон прорычал:
– Ты хочешь сказать, что наши топоры недостаточно
остры?
Толокно опустил голову, чтоб не видеть ни сверкнувших гневом
глаз могущественного артанина, видно по одежде, что могущественного, ни его
топора, что уже так и просится в хозяйскую руку.
– Я только сказал…
– Селение близко? – прервал Придон.
– За этим поворотом!
– Веди, – велел Придон.
Толокно сделал два торопливых шага впереди, Придон видел,
как напряглась его спина. Но писец не удара топора в спину страшился:
оглянулся, лицо белое, в глазах дикий страх.
– Мой господин! Селение за поворотом, клянусь!.. Но мне
страшно туда заходить. Отпусти меня, что тебе в моей крохотной жизни? Это все
равно что убить комара: ни чести, ни славы. А я буду радоваться солнцу и
прославлять твое благословенное имя!
Придон знаком велел бежать впереди. А чтобы куяв не
раздумывал, вытащил топор и с недоброй улыбкой посмотрел на его шею. Тот
вскрикнул, как испуганный зверек, побежал жалкой трусцой. За ним, почти касаясь
плеча, нависала конская морда.
Присутствие селения он ощутил еще раньше: по запаху гари.
Затем увидел, как из-за деревьев поднимается черный дым, а затем из-за поворота
и в самом деле выступил ряд домов, соединенных общей крышей. На месте самого
дальнего догорали черные бревна, огня уже не было, а множество людишек
суетились вокруг столба дыма, с разбега плескали воду из ведер.
С веток огромного раскидистого дуба, что величественно царил
в самой середине селения, свисало с десяток повешенных. Под легким ветерком
трупы мерно раскачивались, иногда задевая друг друга. Посреди селения на
откормленных конях сидели умеренные в себе воины.
– А, – сказал Придон недобро, – вот почему ты
так страшился пройти здесь…
Их заметили, трое крепких ребят тут же пустили коней
навстречу. Один заорал уверенно:
– Эй ты! А ну слезай с коня!
Придон удивился:
