– Ты совсем глупая? – наскоро расплачиваясь с таксистом, прошипел Вадька сестре. – Растрепалась про своего бедного гусика! Хочешь, чтоб нас в психушку упекли? Очень мы оттуда Харли поможем!
– Почему гусей вообще за людей не считают?! – с надрывом выдохнула Катька.
Вадька страдальчески возвел глаза к небесам – рехнуться с ней можно! – и ехидно сообщил:
– А также не считают за людей воробьев, ворон, котов, собак…
– Сравнил тоже! – презрительно перебила его Катька. – То воробьи, а то – гусь! Наш Евлампий Харлампиевич! – И прыгая через две ступеньки, помчалась вверх по лестнице к двери.
Глава 3
Один белый, другой… «Белый»
Слегка сутулясь, как может сутулится только очень высокий человек, хозяин детективного агентства «Белый гусь» – то ли бывший мент, то ли агент секретных служб, а ныне известный частный сыщик – восседал за дорогим письменным столом в своем ухоженном офисе с огромным, во всю стену зеркалом. Небрежно откинувшись на спинку массивного кожаного кресла, сыщик водил мышкой навороченного компьютера. Его накачанные, бугрящиеся мышцами плечи обтягивал дорогой исландский свитер, глаза прикрывали очки-хамелеоны, но чувствовалось, что под затемненными стеклами прячется проницательный, прямо-таки рентгеновский взор. Попадая под действие загадочного взгляда сыщика, клиент ощущал одновременно легкую опаску и твердую уверенность, что все его проблемы будут разрешены, а самое запутанное дело окажется простым и легким.
Именно в этот изысканный и строгий оплот отечественного сыска и ворвались всклокоченная девчонка в расхристанной шубе и взмокший мальчишка в сползающих с носа очках.
Великий сыщик резко выпрямился в своем глубоком кресле. Зашмыгал мышкой, будто пацан, пойманный матерью на игре в «Quake» вместо подготовки школьного реферата. Уронил свои непроницаемые очки. Наконец вскочил, вытянувшись во весь двухметровый рост. И густым басом прогудел:
– Привет начальству!
В голосе его звучало искреннее уважение.
– Привет, Салям, – с привычной небрежностью кивнул ему Вадька. – Наши на месте?
– Как всегда – у себя, – с той же почтительностью сообщил великан, выбираясь из-за стола и открывая перед ребятами дверь, ведущую в глубину помещения.
Настоящие хозяева «Гуся» вихрем пронеслись мимо того, кого весь город считал великим сыщиком и кто на самом деле был Младшим и Единственным Служащим знаменитого агентства.
– А что случилось-то? – крикнул им вслед Салям.
– Гусь пропал! – обернувшись через плечо, крикнула ему на бегу Катька.
– Пропал? – Здоровенный Младший Служащий недоуменно огляделся вокруг, словно не понимая, а потом торопливо затопал вслед.
Прячущаяся в глубинах агентства рабочая комната выглядела гораздо скромнее парадного офиса. Сравнить их было легко, поскольку украшавшее офис громадное зеркало со стороны рабочей комнаты оказалось просто прозрачным стеклом, и за ним этот самый офис и красовался во всем своем великолепии. В спрятанном от клиентов зазеркалье все было просто – железные стеллажи с приборами непонятного назначения, столы, заваленные кипами бумаг, обрывками проводов и кучками деталей. Разве что тянущиеся вдоль стен многочисленные компьютеры были гораздо навороченней того, что стоял в офисе. Белобрысый мальчишка сосредоточенно рылся в толстой папке, а две рыжие девчонки, совершенно одинаковые, как и положено уважающим себя близнецам, сидели у компьютеров. И настороженно глядели на дверь.
– Вы ж вроде не собирались сегодня приходить? – поглядывая на Катьку, начала одна из близняшек, одетая в десантные, защитной расцветки штаны и такую же рубашку.
Но девочку тут же перебили. Салям шагнул вперед и, испуганно глядя на белобрысого, трагически выкрикнул:
– Сева, они говорят, что вы все-таки разорились! Что ж ты мне не сказал, я б мог с зарплатой и подождать. – И, чуть подумав, уточнил: – Немножко.
– Как – разорились? – Белобрысый Сева подскочил на стуле, с ужасом поглядел сперва на Саляма, потом на Вадьку: – Ты что такое говоришь? Я же только что наши финансовые ведомости смотрел, у нас все в полном…
– Ничего такого я не говорил! – в досаде перебил его Вадька.
– Ты не говорил, Катька говорила, – педантично поправил Салям, – что «Гусь» пропал!
– Я не про «Гуся» говорила, а про гуся! – взвилась Катька. – В смысле, не про агентство, а про Евлампия Харлампиевича!
– А, ну если с «Гусем» все в порядке, все остальное – ерунда! – немедленно возрадовался Салям. – А с гусем какие проблемы?
– Да так – сущая ерунда! – со злобным сарказмом в голосе ответила Катька. – Его всего-навсего украли! И сожрут на рождественский ужин! Акулы и тигры!
Долго сдерживаемая истерика наконец прорвалась, и Катька рухнула на стул, заходясь истошным, навзрыд, плачем.
Вторая близняшка, в отличие от сестры облаченная в коротенькое платьице зеленой шерсти, осторожно поинтересовалась:
– Разве акулы и тигры теперь тоже празднуют Рождество?
– Не обращай внимания, Кисонька, это она себе всяких ужасов навоображала, – успокаивающе похлопывая сестру по плечу, пробормотал Вадька. – Мурка, у нас вода есть? – поворачиваясь к первой близняшке, спросил он. – Дай ей. А Харли действительно прихватили какие-то мужики в фургоне с живыми птицами. Случайно, – с нажимом сказал он, – Катька успела заметить название фирмы.
После этих слов в комнате повисла напряженная тишина. Вадька и близняшки переглянулись поверх головы всхлипывающей Катьки. Сева напряженно глядел в разложенные перед ним бумаги, но, кажется, даже не видел их.
Молчание прервал Салям:
– Ну что вы сидите? – требовательно вопросил он. – Раз Катька знает, что это за фирма, надо их быстренько найти и забрать у них нашего Харли!
– А ты, кажется, становишься настоящим сыщиком, Салям? – поинтересовался Сева. Только в голосе его звучало вовсе не одобрение, а самая настоящая злость. Как будто предложение Саляма его сильно задело. Младший и Единственный Служащий смутился и даже потупился, как девица. При его росте, мышцах и бороде это выглядело довольно забавно, но никто из компаньонов не смеялся. Все, кроме продолжающей реветь Катьки, глядели на Саляма не по-хорошему.
– Вы это… Не подумайте чего… Я ж не претендую… – промямлил Салям, переминаясь под грозными взглядами начальства. – Просто вы ж сами всегда так делаете! – в полном отчаянии завопил он.
– Что мы делаем – то мы делаем, – с сильным нажимом на последнее «мы» оборвал его Сева.
– Нет, ну вы совсем офигели! – Катькины слезы высохли так же быстро, как и хлынули. – Пока вы перед Салямом выдрючиваетесь, какая-нибудь гнусная рожа уже сидит с лапой Евлампия Харлампиевича в зубах! Глодает!
– Если ему только лапы обглодают, еще ничего, на протезы поставим, – с задумчивой рассудительностью сообщил Сева.
