– Вот оно! – ненавидяще выдохнула Катька, тыча пальцем в список. – Фуа-гра! На которое гусей пускают! – Она обвела кухню пылающим взглядом. – Ищите! Если Евлампий Харлампиевич еще жив – он здесь!
– Где искать? – раздраженно переспросил Сева.
– Я откуда знаю? – окрысилась Катька. – Я ресторанную кухню только в мультике «Рататуй» видела! Там кладовка была. Может, в ней? – И она кинулась один за другим открывать жарочные шкафы, видно, торопясь развеять свои самые страшные опасения – увидеть в одной из духовок испускающую сочный дух, аккуратно подрумяненную гусиную тушку.
Остальные разбрелись по кухне, неуверенно заглядывая то в один шкаф, то в другой. Сева направился куда-то в глубину и исчез позади стоек с посудой. Правда, через мгновение он выскочил обратно, и глаза у него были квадратные.
– Ка-атька, – дрожащим голосом позвал Сева. – А ты это… – он смущенно шмыгнул носом, – того… – он еще помолчал, не решаясь сказать, – короче… В голом виде своего Евлампия Харлампиевича опознать сможешь? – наконец выпалил он.
– То есть как – в голом? – Катькина рука так и замерла на очередной дверце.
– Ну так… Без всего! В смысле… не только без валенок!
Сорвавшись с места, Катька оттолкнула стоящего у нее на дороге Севу и вихрем ринулась в глубь кухни. Остальные переглянулись… и рванули за ней.
Бегущий впереди Вадька едва не врубился в спину вдруг замершей впереди сестры. Поверх ее головы ему отлично был виден стол. На нем рядком лежали птицы. Голые. Ощипанные, с жалко вытянутыми шеями. Над кухней, вместе с запахом пригорелого соуса, повисло тяжелое молчание.
За спиной у брата с сестрой послышалось короткое сдавленное:
– Эк!
Потом Катька стремительно развернулась…
– Дурак! Это же куры! Обыкновенные, как в супермаркете! – вскричала она и осеклась.
Сева стоял полусогнувшись, получив крепкий тычок локтем под ребра от каждой из близняшек.
Вадька поглядел на него без всякой жалости:
– Еще раз над моей сестрой приколешься – я из тебя самого чучело набью!
– Вы чего? – хватая ртом воздух, пропыхтел Сева. – Я ж в этих птицах не понимаю, у нас отец готовит, я только деньги даю.
– Все ты понимаешь! – многозначительно глядя на него, отрезала Кисонька. И направилась обратно в кухонный зал.
Катька поглядела вслед рыжей несколько озадаченно. Чего это она на Севку так взъелась? Катька и сама считала, что Севка кур, кроме как в жареном виде, в жизни не видел, папенькин сынок. Деньги он дает, подумаешь, добытчик! Но где же может быть Евлампий Харлампиевич? Катька открыла дверцу большого шкафа под печкой – на полках плотно, ручка к ручке, стояли здоровенные кастрюли. Гусь, тем более такой упитанный, как Харли, там поместиться точно не мог.
– Что ты там ищешь? – поинтересовались у нее за спиной.
– Гуся, – машинально ответила Катька, прикрывая дверцу. И обернулась.
Позади нее стоял упитанный дядька. В руках он сжимал здоровенный пакет картошки фри с фирменной красно-желтой надписью McDonald’s на промасленной бумаге.
– Гусями я еще не занимался, – вытаскивая из пакета пригоршню картошки и жуя ее с таким аппетитом, что двигались не только щеки, но и уши, ответил упитанный дядька. Он отложил пакет с картошкой, снял с крюка белоснежный фартук, нацепил его на себя и, бормоча: – Начну, пожалуй, с соуса болоньез… Пармезан уже можно доставать… – И довольно жмурясь, отправил в рот еще горсть картошки.
– Повар дорогого ресторана ест картошку из Макдоналдса? – не отрывая глаз от его шевелящихся от удовольствия ушей, ошарашенно пробормотала Кисонька.
– В ресторане я работаю, – продолжая жевать, с достоинством сообщил повар. – А в свой законный перерыв есть могу что угодно! – И побрел к холодильнику, приговаривая: – И оленина, оленина…
– Почему посторонние на кухне? – послышался резкий голос.
Ребята снова обернулись к дверям. У входа, прижимая к груди папку с меню, стоял немолодой мужчина, такой худой, словно его всю жизнь не кормили. Недовольно хмурясь, он буравил ребят пристальным взглядом.
– Им гуся надо, Петр Артурович, – из глубин кухни отозвался повар, и сразу же где-то там во всю силу побежала вода.
– Гуся? – переспросил менеджер, и взгляд его смягчился. – Да, мы готовим гуся, причем двадцатью семью разными способами, – с гордостью сообщил он. – Но, к сожалению, не сейчас, у нас на все праздники заказы расписаны. – Тон стал профессионально-извиняющимся. – Приходите после Рождества и получите великолепную, жирную, нежную птичку с хрустящей корочкой!
Из Катькиного горла вырвался сдавленный хрип.
– Нам не надо… – с трудом продавливая слова сквозь схваченное судорогой горло, просипела она. – Не надо после Рождества! Не надо… с корочкой, только не с корочкой, пожалуйста! Нам надо сегодня, сейчас, сию минуту! – К ней вернулся голос, она уже кричала. – Нам нужна живая птица, из тех, что к вам сегодня привезли из…
– У вас есть удостоверение санитарной инспекции? – При первом же упоминании о живой птице глаза менеджера стали злыми и колючими, как две льдинки. – Нету? Тогда убирайтесь отсюда немедленно, пока я охрану не вызвал!
– Да что ж такое, стоит о птице упомянуть, как все охрану вызывают! – возмутился Вадька.
– А, так вы не только меня шантажировать пытались? Во-он! – еще больше взъярился менеджер.
– Извольте взять себя в руки, милейший, и перестать кричать! – холодным тоном светской дамы, привыкшей гонять покорных официантов, отчеканила Кисонька.
Менеджер замолк раньше, чем до его сознания дошло, что этот ледяной приказ исходит от маленькой девочки в грязной куртке и порванных колготках.
– Мы ищем гуся, пропавшую живую птицу, которая могла случайно… повторяю, случайно, мы вас ни в чем не обвиняем, оказаться в вашем ресторане! – продолжала вещать Кисонька.
– Между прочим, нашу частную собственность! – встрял Сева.
«Харли не собственность!» – хотела было возразить Катька, но тут уже она получила крепкий тычок под ребро от Мурки.
– И вообще, это экспериментальный гусь. Из лаборатории! – в порыве вдохновения добавил Вадька. – Заражен этим… – почему-то уже слышанное от незадачливого Мак-Дака простое название «птичий грипп» вдруг начисто выветрилось у него из памяти, и он выпалил: – Коровьим бешенством!
Евлампий Харлампиевич с налитыми кровью глазами, бешено мыча, мчался прямо на Катьку. На голове у гуся росли круто загнутые коровьи рога. Представшая Катьке картинка заставила девчонку содрогнуться. Похоже, в воображении менеджера нарисовалось что-то не менее страшное, потому что он мучительно застонал и процедил сквозь зубы:
– Мало мне птичьего гриппа!
– У вас был птичий грипп? – почти автоматически переспросил Вадька. Вот как это называется!
