– Холодно, – вздрогнула Танюсик и зябко поежилась. – И страшно.
– Вниз всегда страшнее, чем вверх, – угрюмо произнесла я.
– Интересно, а наш стульчик все еще там стоит? Или его уже убрали?
– Кто это, интересно, мог его убрать? – фыркнула я.
– Ну… Охранники… Или их собаки… Или… проходимцы какие-нибудь!
– Все проходимцы сейчас здесь, вот за этой дверью! – я махнула в сторону зала.
– Да уж, веселый бал у нас получился, – вздохнула Танюсик.
– И не говори…
– И на фуршете не удалось побывать…
– Да уж… И ничего вкусненького нам не досталось…
– Единственная хорошая новость – Лида, – сказала Танюсик. – Нормальная девчонка оказалась. Так что гандбол я ей прощаю.
Как вы понимаете, нам совсем не улыбалось снова очутиться на промозглом ветру – и поэтому мы оттягивали этот момент, как могли.
И, как оказалось, не зря. Потому что если бы мы ушли раньше, то не услышали бы два примечательных разговора, которые состоялись почти в то самое мгновение, когда я наконец неохотно распахнула окно.
Резкий порыв ветра отбросил нас в угол. И вовремя: чья-то вошедшая в комнату фигура метнулась к окну, быстро захлопнула его. А потом повернулась к другой фигуре, тоже тихо проскользнувшей в темноту раздевалки.
– Наверное, ветер окно вышиб, – пробасила первая фигура голосом Брыкалы. – Вовремя заглянули. Ну, ищи свои салфетки, а то фуршет вот-вот начнется и нам ничего не достанется.
– Сейчас-сейчас, – торопливо ответила вторая фигура голосом Киры. – Тут такая темень… У тебя есть фонарик? Или мобильник? А то мой, как назло, разрядился. А про фуршет не переживай, нам достанется. Я много всего заказывала.
– Да? Тогда ладно. На, держи мобильник. Правда, у него фонарик слабый. Кир, а ты не забыла, о чем мы договаривались?
– Не волнуйся, помню.
– Значит, завтра в семь?
– Ну да. У первого вагона, – и Кира назвала станцию метро. – Только не опаздывай!
– Прилечу как на крыльях! – воскликнул Сеня и, подхватив Киру под руку, потащил к двери.
– Я его убью, – процедила Танюсик, вцепляясь мне в плечо.
– Хорошо, хорошо, только не сейчас, – я пыталась оторвать ее руку, но она только сильнее сжимала пальцы – как будто хотела убить не Сеню, а меня!
– Он у меня узнает… Он у меня попляшет! – Танюсик вдруг затряслась, как во время турбулентности, и заверещала тихо и пронзительно: – А-а-а-а-а!
Не знаю, что бы с ней стало, если бы в эту минуту дверь в раздевалку вдруг снова не распахнулась.
На этот раз в комнату проскользнул Леха. Он говорил по мобильному, и мы прекрасно все расслышали:
– Ну что? Договорились? Где и когда? Завтра в семь? У первого вагона? На… – и он назвал ту же станцию метро, что и Кира. – Оки, буду!
Выпалив все это, мой любимый упорхнул. Танюсик примолкла, зато турбулентность началась у меня. Леха только что договорился с кем-то о свидании!
Спасти нас с подругой могло только чудо. Или еще одна, более сильная, встряска. И мы, не сговариваясь, бросились к окну и вылезли на балкон.
Вначале мы сбросили на землю «Весенние сны» и остальные вещи, а потом не спустились, а буквально скатились по пожарной лестнице, по очереди приземлившись на стульчик. И побежали – напролом через лес, продираясь через кусты и совершенно не заботясь, увидит ли нас кто-нибудь.
Нас не увидели и не поймали. Наверное, норма несчастий на наши головы в этот день была уже выполнена.
И даже перевыполнена.
Пришли в себя мы только в метро. Хорошо, что удалось сесть – да еще рядышком. Первое, что мы сделали, приземлившись на сиденья в полупустом вагоне, – вынули мобильники.
– У меня – ноль, – загробным голосом сообщила Танюсик и начала изо всех сил тереть телефон – как будто это могло помочь!
– У меня – тоже, – просипела я, что есть силы вглядываясь в экран, на котором, кроме морды белого тигра, не было ничего – ни сообщения, ни красной стрелочки пропущенного вызова…
Мы ехали с закрытыми глазами и молчали. Каждая переживала свое горе в одиночку. А потом нам почти одновременно пришли эсэмэски.
Мы радостно схватились за мобильники… Но нет, мне пришла эсэмэска от Лиды, а Танюсику – от Оли.
– Оля написала, что узнала, откуда у девицы платье, – сообщила подруга.
– А Лида пишет, что та девица и Смыш договорились встретиться завтра в семь.
И тут до нас дошло. И мы посмотрели друг на друга расширившимися глазами.
– Но ведь наши… Брыкало с Лехой… тоже назначили свидания на семь! И даже на одной и той же станции метро!
– Совсем от рук отбились! Вразнос пошли! Я ему сейчас напишу… Я ему сейчас такое напишу! – Танюсик схватилась за мобильник, но я остановила ее.
– Погоди. Не надо. Они же нас не узнали на балу, так ведь?
– Лида говорит, что нет. Спасибо маскам! К тому же я успела только в зал выглянуть, а потом развернулась и – обратно в раздевалку.
– И я особо на балу не задержалась. Получается, они про нас не знают, где мы были, а мы про них знаем!
– И что? – недоуменно уставилась на меня Танюсик. – Лично меня это не успокаивает!
– Это дает нам преимущество, понятно? Скандалом мы ничего не добьемся, только окончательно разозлим и оттолкнем их. Надо вначале все про них выведать, а потом припереть к стенке!
– К стенке – это я двумя руками «за»! – воинственно воскликнула Танюсик.
Вот так мы с Танюсиком снова надели доспехи.
И решили, что завтра в семь мы будем на той же станции метро, куда собрались наши парни.
Правила слежки
Вечером состоялось совещание Девичника по скайпу. Все мои подруги – и старые, и новые – выглядели унылыми и уставшими. Да и я, наверное, смотрелась на экране не лучше – настроение было пасмурным и мрачным.
Первой отчиталась Лида.
– В общем, девчонки, я скоро стану настоящей сыщицей. Пристроилась я к этой парочке – Смышу и девице с рыжими кудряшками – и почти все услышала, о чем они во время танца договаривались. Короче, они завтра в семь встречаются в метро, – и она назвала станцию. Это была не та, куда собирались мы с Танюсиком, так что помощь и поддержку Лиде мы оказать не могли.
Но Лида не расстроилась – она была настроена по-боевому и считала, что отлично справится и сама.
– Хочу посмотреть, куда они пойдут. Нехорошо, конечно, за другими подглядывать, но ничего не могу с собой поделать!
Мы у своих компьютеров единодушно закивали, потому что прекрасно понимали ее – именно такие чувства испытывала сейчас каждая из нас.
