Да уж, с такой улыбкой никакой косметики не надо!
Я бросила быстрый взгляд на Леху – он тоже широко улыбался и делал новенькой какие-то знаки. А на меня даже не смотрел!
– Лида, можете садиться, – сказала учительница, и новенькая оглядела класс, выбирая себе место.
Свободных было только три: рядом с Кирой, Мишей Смышем и… Да-да, рядом с Лехой! Я-то стояла у доски…
Сердце екнуло – а вдруг? Вдруг она не заметит рюкзака под партой и разбросанных учебников?
И действительно, новенькая прошло мимо парты Киры и устремилась по проходу в сторону Лехи.
«Занято! Место уже занято! – захотелось закричать мне. – И парень тоже занят!»
Наверное, мои мысли кричали очень громко, потому что новенькая прошла мимо. Она только кивнула Лехе, и они хлопнули друг друга по ладоням.
Лида прошла до последней парты и села рядом со Смышем.
От сердца отлегло. Но тут же снова кольнуло: а почему это, интересно, она выбрала Смыша, а не Киру? Девчонке неприлично самой садиться к парню!
Размышления были прерваны строгим голосом учительницы:
– Садитесь, Алешина! Плохо. На этот раз прощаю. Но еще один такой провал, и в журнале будет «два». А может быть, наша новая ученица прочитает нам письмо Татьяны к Онегину? – неожиданно спросила учительница.
– Ну… Могу, – кивнула новенькая. – Мы это еще не проходили, но я с прошлого года знаю, мы в школе ставили «Евгения Онегина», и я выучила.
Я вернулась за парту, а Лида Суровцева заняла мое место у доски.
И четко, красиво, без запинки прочитала письмо Татьяны к Онегину. Ничего не могу сказать, это было здорово. Голос у нее оказался приятным – звонкий, но не резкий, высокий, но не визгливый, и читала она выразительно, как актриса. Или как сама Татьяна!
– Отлично! «Пять»! – улыбнулась Мария Игоревна. – Спасибо, порадовали. Давно уже я не слышала такого хорошего чтения. А вы в спектакле Татьяну играли?
– Нет, Ольгу, – ответила Лида и снова улыбнулась. – Но у нас режиссер строгий был, заставил всех участников учить все роли.
– И мужские? – удивилась учительница.
– Ну да! Да мне и нетрудно было. Я вообще Пушкина люблю. И память у меня хорошая, особенно зрительная, с одного раза запоминаю. Хотите, всего Онегина прочитаю?
– Ну… Если вам не трудно… – развела руками Мария Игоревна.
До конца урока наш класс сидел как завороженный. Новенькая читала «Евгения Онегина». Не по учебнику или книге, а по памяти. Так красиво и уверенно, как будто сама сочинила!
– Это просто какая-то Гостья из Будущего, – прошептала мне в спину Тычинка. – Думаю, нас ждет еще много сюрпризов!
– А мне нравится! Пусть читает, а то я никак до конца дочитать не могу, – хмыкнул Сеня.
Мне очень хотелось пообщаться с Лехой, но на уроке так и не получилось, а на перемене неумолимый рок оторвал нас друг от друга: меня увела секретарь директора Людмила Викторовна, чтобы заполнить какие-то бумажки, а Леха утащил остальное Братство знакомиться с новенькой.
А потом предсказания Танюсика насчет гостьи из будущего начали сбываться.
На втором уроке была химия, на которой мы писали контрольную, и я сама, своими глазами, видела, как Миха Смыш что-то списывал у новенькой. Для меня этот урок затянулся аж до конца перемены – мне-то пришлось решать все самой, списывать было не у кого!
На третьем уроке была физика, и новенькая схлестнулась у доски с самой Кирой, нашей непревзойденной отличницей, и решила задачу лучше нее! Видели бы вы, как они спорили и бросались друг в друга физическими и математическим терминами, которые во всем классе понимали еще только Миха Смыш и учитель Леон Семенович Атаманис по прозвищу Атаман!
И надо ж такому было выйти, что на большой перемене мне снова не удалось познакомиться с Лидой, которая к тому моменту уже успела стать в нашем классе звездой. Теперь уже новенькая ушла к секретарю школы оформлять какие-то документы.
– Это такие мозги, вы не представляете! – не переставал восхищаться Миха. – Никогда бы не подумал, что у девчонки может быть такой интеллект!
– Ну, спасибо! – надулись мы с Танюсиком.
– Да уж, «Онегин» меня сразил, – согласился Сеня – даже не отреагировав на Танюсиково уныние!
– А меня – физика, – согласился Леха – словно не заметив, что я расстроена! – Как она Киру, а? По стенке размазала!
Каков, а? Как будто он и раньше не знал, что она из себя представляет, эта его прежняя подружка!
– А меня – химия, – поддакнул Смыш. – Уникальный случай! У нее такой интересный ход мыслей… Как будто она внучка Менделеева! Мне и в голову не пришло! Предлагаю принять ее в Братство!
– Мы – за! – тут же подняли руки Леха с Сеней.
– А мы – против! – тут же подняли руки мы с Танюсиком.
– Ах так? А ну-ка тогда быстренько учите всего «Онегина» наизусть! И законы Ньютона! И таблицу Менделеева вызубрите! – набросились на нас парни.
– А почему мы должны это делать? – возмутились мы с Танюсиком.
– Потому что нас больше! – выкрикнули парни. – И у нас большинство голосов!
Самым интересным было то, что я не испытывала к новенькой никаких негативных чувств. Что ни говори, своим появлением она спасла меня от неминуемой двойки – и всего, что бы за этим последовало. Да и таланты ее вызвали у меня не зависть, а восхищение – не каждый день встречаешься в кандидаткой в Книгу рекордов Гиннесса! Которая к тому же утерла нос таким зазнайкам, как Миша и Кира. И выглядела Лида очень мило – без пафоса, но стильно.
Что меня действительно взволновало и расстроило – это поведение Лехи. Он так радовался успехам «своей бывшей», как будто это было для него в новинку. И – совсем не обращал внимания на мои переживания…
Похоже, у Танюсика возникла такая же проблема.
– Ну, ты видела? – воскликнула она, когда мы наконец-то уединились в дальнем углу столовой с булочками и чаем. – Сеня меня точно разлюбил! Как он этой новенькой восхищался! Как будто она – центрофорвард «Баварии»!
– А Леха? Тоже не отлипает от нее! – вторила я, пытаясь откусить от черствой булки.
– Вот мы и сидим теперь одни… – вздохнула Танюсик. Она отхлебнула чай и, обжегшись, зашипела.
– И что же нам теперь делать? – воскликнула я и, как следует подув на чай, отпила совсем чуть-чуть.
– Я думала, ты мне скажешь… – подруга посмотрела на меня жалобным взглядом.
Это было хуже всего. Мы искали поддержку друг в друге – и, значит, помощи ждать было неоткуда.
Оставалось одно – допить чай, догрызть булки и с обреченностью фаталистов предоставить событиям развиваться своим чередом. По крайней мере, до конца этого дня.
