Но вот наконец Оля отправилась обратно на бал, а мы начали переодеваться.
– И что это она так распереживалась? – гадала Танюсик, помогая мне облачаться в «Весенний сон».
– Это из-за того, что мы так долго на балконе мерзли, – пояснила я. – Или из-за перегоревших лампочек.
– Думаешь? – усомнилась Танюсик. – Что-то на нее не похоже, такая чувствительность. И что это за крючки здесь, не пойму! Не «Весенний сон», а «Осенний кошмар»!
В кромешной тьме, подсвечивая себе мобильниками и натыкаясь на стулья и чужие вещи, мы кое-как облачили меня в бальный наряд, после чего Танюсик открыла свой чехол.
– Тебе помочь? – на всякий случай спросила я, хотя подруга любила все делать сама.
– Не-а. Сама справлюсь.
– А как твое платье называется?
– «Фам-фаталь». Это по-французски. Означает «Роковая женщина».
– Ух ты! – восхитилась я, но продолжить беседу не удалось.
Потому что Танюсик вдруг жестом фокусника вытащила что-то из карманчика чехла и скомандовала:
– Надевай!
– Что это? – я посветила мобильником и увидела, что подруга протягивает мне маску.
– Сделаем вид, что пришли на маскарад. Так нас, если что, никто не узнает!
– Ты думаешь? – с сомнением спросила я, но тем не менее надела маску. Прорези для глаз оказались совсем маленькими, и теперь я вообще ничего не видела, но повозмущаться по этому поводу не удалось – подруга подтолкнула меня к выходу с ласковым напутствием:
– Иди давай! – после чего открыла дверь, наподдала мне, и я вылетела в сияющий зал.
Шустрые тройняшки
Бал был в самом разгаре, и гости предстали передо мной во всем великолепии – настолько, насколько я могла разглядеть умопомрачительные костюмы кавалеров, восхитительные платья девчонок, их сияющие накрашенные глаза, ослепительные улыбки, обведенные блеском для губ, и яркие украшения.
Под нежный переливчатый напев «живой» музыки пары скользили по блестящему паркету ловко, как фигуристы. Лехи нигде не было – и на сердце потеплело: может, он вообще не пришел сюда? И все мои волнения и ревность напрасны?
Но потом… Потом я увидела такое, от чего приподнятое настроение смыло как губкой.
Я увидела Лиду. Она тоже была среди танцующих. Но кружил ее в вальсе не Леха, а – кто бы мог подумать! – Миха Смыш. Однако повергло меня в шок не это, а то, что на Лиде было надето.
Это был «Весенний сон». Точно такое же платье, как у меня! Абсолютная и полная копия.
Пораженная столбняком, я несколько мгновений размышляла, не снится ли мне это. А потом в панике развернулась, бросилась к раздевалке, рванула на себя дверь…
И нос к носу столкнулась с Тычинкой.
И кошмарный сон повторился. Потому что на девушке в маске тоже был надет «Весенний сон». Абсолютно такое же платье, как и на нас с Лидой.
Вынести это было невозможно.
– Зачем ты купила себе «Весенний сон»?! – в гневе бросила я подруге, сжимая кулаки.
– Это не «Весенний сон», а «Фам Фаталь», я же тебе говорила… Но только это совсем не та модель, которую я заказывала! – лепетала Танюсик, отступая и в ужасе оглядывая себя, меня и Лиду. – Курьер мне так и привез его, в чехле. Наверное, какая-то путаница вышла. А посмотреть, что внутри, я не успела – я же говорила тебе, что опаздывала! А сейчас тоже толком не разглядела – там же света нет…
Ответить я не успела: музыка стихла, и пара Лида-Миша остановилась прямо перед нами.
«Весенние сны» нашли друг друга.
Щеки Танюсика стали пунцовыми, как редиски.
А у Лиды щеки, наоборот, побледнели, как иней.
Интересно, а какого цвета стала я?
Но поразмышлять на эту тему не удалось – музыка грянула снова. Надо было что-то решать, и быстро. На балу могла остаться только одна из нас! Но никто не хотел уступить – и я понимала чувства каждой. Для Лиды это был ее первый выход в свет в Москве, а нам с Танюсиком этот бал дался слишком тяжело, чтобы сразу отступить. К тому же мы с ней были привлечены сюда личными проблемами, в которых каждая из нас любой ценой хотела разобраться!
Вот почему мы стояли плечом к плечу и бросали друг на друга сердитые взгляды. Хорошо хоть, маски скрывали наши эмоции!
– Девчонки, вы чо, сестры? – гоготали проходящие мимо незнакомые парни.
– Нет! Мы из ансамбля «Шустрые тройняшки!» – огрызалась Танюсик.
Время шло, а нас никто не приглашал. Уже все девчонки вокруг кружились в танце, одни мы подпирали стенку, как заразные. Это было так ужасно, что хотелось провалиться сквозь землю! Вернее, сквозь паркетный пол.
А потом мимо нас пронеслась пара – Кира и Сеня. Они с таким упоением вальсировали и были так поглощены друг другом, что даже не заметили нас, хотя промелькнули так близко, что развевающееся платье Киры коснулось моего подола, и до нас донесся нежный запах ее духов… Вальсирующий Сеня – это был конец света! Танюсик никогда не рассказывала мне, что Брыкало умеет танцевать! Хотя сама она в детстве занималась бальными… Я подумала вдруг, что на месте Танюсика сейчас взорвалась бы, как бомба, – и закатила бы парочке умопомрачительный скандал!
Но подруга поступила по-другому. Она сердито фыркнула, топнула ногой и, развернувшись, ринулась в раздевалку, напоследок громко хлопнув дверью. Похоже, танцевальные таланты Брыкалы стали для нее большой неожиданностью!
Нас у стенки осталось двое.
Однако напрасно я надеялась, что ко мне судьба будет благосклоннее: едва подруга исчезла, как у меня расстегнулась туфля. Пришлось наклониться и долго возиться с непослушным ремешком.
А когда я, кряхтя и отфыркиваясь, распрямилась, мимо пролетела еще одна счастливая пара – Леха и Лида… Он улыбался и что-то говорил, наклоняясь к ее маленькому красивому ушку, а она смеялась, откинув назад голову с потрясающей прической…
Вот так я узнала, что Леха умеет танцевать вальс.
Меня они не заметили – как будто я стала невидимкой. Это было ужасно. Не в силах сдержать слезы, я развернулась и бросилась в раздевалку к Танюсику – надеясь, что и за мной дверь хлопнет так же эффектно.
Девушка для Холмса
Я шагнула прямо в темноту и ударилась об Танюсика.
– Я ухожу, – унылым голосом заявила подруга. – Мне здесь больше делать нечего.
– Мне тоже, – сказала я, срывая маску.
Но едва мы успели переодеться, как дверь отворилась, и на пороге возникла фигурка в платье «Весенний сон».
– Девчонки, вы тут? Отзовитесь, я вас не вижу! – попросил голос Лиды.
Мгновение поколебавшись, я ответила:
– Мы тут.
