Вдруг кто-то пропихнул её через открывшийся турникет:
— Проходи.
Клавдия обернулась и от удивления потеряла дар речи. За спиной стоял высокий красивый парень. Он был чужим в сером мире осенних будней, как будто сошёл с рекламного плаката.
«Наверное, он мне снится», – подумала Клавдия.
Парень следом за ней протиснулся в салон и оказался рядом.
— Благодетель нашёлся, — продолжал ворчать старик. — Молодёжь пошла — всё можно. Одни кошачьи свадьбы! — ни с того ни с сего выкрикнул он.
— Да, мы такие. А тебе, дед, завидно? — с нагловатой ухмылкой сказал парень и обнял Клавдию за плечи.
Девушка стояла не дыша. Этого не могло происходить с ней. Наверное, она спит и видит во сне сказочного принца. Клавдия чувствовала его руку у себя на плече и боялась пошевелиться, чтобы не спугнуть волшебство. Она и мечтать не могла, что такой сногсшибательный парень её обнимет. Клавдия готова была всю жизнь ехать в переполненном автобусе, только бы он был рядом.
Злобный голос старикана доносился как будто из другого мира:
— Видали, как разговаривает сопляк? Вот вырастили поколение.
Вадим молчал и с выражением полного равнодушия на лице слушал, как распаляется скандальный старик. С одной стороны, он жалел, что связался со старым брюзгой, а с другой — получал извращённое удовольствие от того, что вывел из себя это ископаемое. Ему претили плешивые неудачники, которые всегда были всем недовольны и при этом вечно учили всех жить. Он и белобрысую выручил не из сострадания, а в пику старикану. Ясно же, что тот привязался к девчонке, потому что она не ответит. Она же запуганная и забитая, поэтому над ней можно измываться безнаказанно.
Не известно, чем бы это закончилось, но на следующей остановке злобный старик вышел. Вадим убрал руку с плеча девчонки. Она с таким обожанием смотрела на своего неожиданного спасителя, словно тот был ожившим идолом.
«Прямо, по Достоевскому: тварь дрожащая, — подумал Вадим. — Не хватало, чтобы серая мышка на меня запала». Под её восторженным взглядом он чувствовал себя неловко. Вадим нарочито отвернулся.
Пассажиры выходили и заходили, хлопали зонты, словно перепончатые крылья летучих мышей. Клавдия смотрела парню в затылок и лихорадочно соображала, как с ним заговорить.
Вадим спиной ощущал, что девчонка продолжает глазеть на него. Он понял, что совершил глупость, когда полез со своей благодетельностью. Нет никого прилипчивее благодарной дурнушки. Хорошо ещё, что скоро ему выходить.
Больше всего на свете Клавдии хотелось, чтобы парень обернулся и заговорил с ней, но чудеса не происходят каждую минуту. И тут она вспомнила, куда положила проездной. Девушка сунула руку в карман джинсов. Так и есть! Ей так отчаянно хотелось обратить на себя внимание, что она наперекор своей извечной робости протянула незнакомцу белый кусочек картона и торжествующе произнесла:
— Вот! Нашёлся.
Вадим нехотя повернулся и безразлично пожал плечами.
— Мне-то что? Радуйся.
— Просто я не хотела, чтобы ты подумал, будто я... — начала она, но парень не дал ей договорить.
— Какая разница, что я о тебе подумаю? — отмахнулся он.
Автобус остановился.
— Не бери в голову. Живи и радуйся, — бросил ей Вадим на прощание, открыл зонт и вышел в дождь.
Не отдавая себе отчёта, Клавдия дёрнулась было за ним.
«Только не это! Неужели белобрысая на что-то надеется?» — подумал Вадим, боковым зрением заметив её порыв.
Клавдия спохватилась, что это не её остановка. Дверь захлопнулась, автобус тронулся, увозя её прочь от несбыточной мечты.
Вадим испытал облегчение, что девчонка не вышла вместе с ним. Быть грубым не хотелось. Хорошо, что у неё хватило ума остаться в автобусе.
Клавдия всматривалась в мутное окно. Парень уже скрылся из виду. Она со всей безысходностью поняла, что самое интересное, что могло случиться в её жизни, уже произошло и больше ждать нечего. Сказочный принц никогда не обнимет её за плечи. У него наверняка есть девушка. Почему всё лучшее всегда достаётся другим?
«Потому что я хуже всех», — с жестокой прямолинейностью ответила на свой вопрос Клавдия.
Глава 2
Зябко.
Пока Клавдия добралась домой, она продрогла до костей. Стянув мокрую одежду, направилась в душ и подставила тело под горячие струи. Озноб не проходил. Она заткнула сливное отверстие пробкой. Вода почти обжигала, после холода приятно пощипывая кожу. Клавдия редко пользовалась ванной, предпочитая быстрый и экономичный душ. Но сегодня хотелось чего-то из ряда вон выходящего. Она бросила в воду кристаллики ароматизированной соли и включила встроенный радиоприёмник. Настроившись на радиостанцию «Relax-FM», она снова погрузилась в воду.
Скоро ванная комната наполнилась молочным паром и запахом лаванды. По телу разлилось приятное тепло. Клавдия слушала музыку и нежилась в пене, словно в облаке, пока вода не начала остывать. Большое зеркало запотело. Клавдия протёрла его ладонью. По поверхности стекла поползли змейки, размывая отражение и делая его нечётким.
«Всё равно ничего хорошего я там не увижу», — вздохнула Клавдия. Она вытерлась, обмотала вокруг головы полотенце и только туг с досадой вспомнила, что не приготовила заранее одежду Приоткрыв дверь, она выглянула в коридор. После нагретой ванной воздух в квартире показался ледяным. Выходить в такой холод голышом не хотелось, но делать нечего, сама одежда не прибежит.
Клавдия поёжилась и вынырнула в комнату. Торопясь и путаясь в штанинах, она натянула спортивные брюки, футболку и свитер из некрашеной, деревенской шерсти. В прошлом году она откопала его на даче среди старых вещей. Свитер был бесформенным и большущим, чуть ли не до колен, но зато в нём было тепло и уютно.
Клавдия зашла в спальню мамы, где зеркальные дверцы шкафов тянулись во всю стену, и стала себя придирчиво разглядывать.
Влажные волосы тусклыми прядями свисали почти до пояса. Её всегда удивляло стремление девчонок обесцветить волосы. Она не находила ничего хорошего в том, чтобы быть блондинкой и с удовольствием променяла бы белёсую косу на стильную стрижку с каштановым отливом, как у мамы. Но у мамы волосы вились от природы, а её прямые космы стрижка не украсит.
Клавдия критически всмотрелась в свои глаза и с сожалением подумала, что если глаза — зеркало души, то вряд ли кому понравится серое зеркало. Во всяком случае, у всех героинь любовных романов глаза были непременно голубыми или, на крайний случай, зелёными.
С губами дело обстояло и того хуже. Блёклые, бескровные, в общем никакие. Клавдия немного построила гримасы, стараясь придать лицу то задумчивое, то игривое выражение, но вынуждена была признать, что фраза «сладострастные губы» к ней не имеет никакого отношения.
— Страхолюдина, – вздохнув, подвела итог Клавдия и пошла на кухню.
