— Миссис… Э… Что-такое, — мистер Мурри нахмурился, откинул со лба волосы и ткнул пальцем в переносицу, как будто поправлял потерянные очки. — Вы не забыли, что Мэг всего лишь ребенок?
— И она отстает в школе! — добавил Кельвин.
— Вовсе нет! — горячо возразила Мэг, надеясь, что у нее не слишком дрожит голос. — А в математике я вообще лучше тебя!
— Ты не боишься идти одна? — уточнила миссис Что-такое.
— Боюсь, — вяло отвечала Мэг. — Но это не важно, — она обратилась к отцу и Кельвину: — Я знаю, что это наша последняя надежда. Вы же понимаете, они никогда не отправили бы меня одну, если бы…
— А как мы поймем, что она не в сговоре с Предметом? — требовательно спросил мистер Мурри.
— Ну, папа!
— Нет, Мэг, — сказала миссис Что-такое, — я не обижаюсь на твоего папу за то, что он напуган, расстроен и недоверчив. И я не могу отрицать, что мы собираемся подвергнуть тебя величайшей опасности. Даже наоборот, я подчеркиваю эту опасность! И я знаю, что она может оказаться смертельной. Но я не верю в это. И Золотая Середина тоже в это не верит.
— А она не могла заглянуть в будущее? — заинтересовался Кельвин.
— О, только не в будущее, — миссис Что-такое явно удивил этот вопрос. — Если бы мы знали, что с нами будет, то очень скоро уподобились бы тем людям, что на Камазоце, которые лишены собственной жизни, у которых все давно спланировано и решено за них. Ну как тебе это объяснить? А, знаю. В вашем языке имеется форма поэзии под названием сонеты.
— Да, да, — нетерпеливо выпалил Кельвин. — И при чем тут Золотая Середина?
— Будь так любезен, дослушай меня до конца, — голос миссис Что-такое окатил Кельвина холодом, и он с удивлением отметил, что нетерпеливо притопывает ногой. — Это очень строгая форма поэзии, не так ли?
— Да.
— Каждый сонет состоит из четырнадцати строк, написанных ямбом. Это очень строгий стихотворный размер, верно?
— Да, — кивнул Кельвин.
— И каждая строка должна заканчиваться ударным слогом. А если поэт не выполняет эти условия, то у него получается что-то другое, а не сонет?
— Верно.
— Но в рамках этих правил поэт наделен полным правом писать все, что душе угодно?
— Да, — снова кивнул Кельвин.
— Вот так-то!
— Что так-то? — удивился Кельвин.
— Ох, мальчик, не делай вид, что ты глупее, чем есть! — фыркнула миссис Что-такое. — Ты отлично понимаешь, к чему я веду!
— Вы хотите сказать, что наши жизни подобны сонетам? Строгая форма, но свобода для содержания?
— Да, — кивнула миссис Что-такое, — вам задана только форма, но вы сами должны наполнить ее содержанием. И только у тебя есть право выбирать для него слова.
— Ох, пожалуйста! — взмолилась Мэг. — Пожалуйста! Я уже хочу поскорее туда отправиться и положить этому конец! А пока вы теряете время, я снова могу испугаться!
— Она права, — подтвердила миссис Которая. — Нам пора.
— Можешь попрощаться, — это предложение миссис Что-такое прозвучало скорее как приказ.
Мэг изобразила неуклюжий реверанс в сторону мохнатых созданий.
— Благодарю всех вас! Большое спасибо! Я знаю, что вы спасли мне жизнь, — она не произнесла этого вслух, но не могла не подумать: спасли ради чего? Чтобы снова отдать Предмету?
Однако она с искренним чувством обняла тетушку Зверь и спрятала лицо в мягкой, благоуханной шерсти:
— Спасибо! Я тебя люблю!
— И я тебя, малышка, — щупальца ласково прикоснулись к ее лицу.
Кельвин подошел, взял ее за руку, а потом привлек к себе, грубо обнял и поцеловал. Не говоря ни слова, он поспешил отвернуться и так и не заметил, каким восторгом вспыхнули глаза Мэг. А она обратилась к отцу:
— Прости, папа!
— За что простить, Мэгапарсек? — папа нежно взял ее за руки и присел, всматриваясь в ее лицо подслеповатыми близорукими глазами.
Услышав свое детское прозвище, Мэг чуть не расплакалась.
— Я хотела, чтобы ты все сделал за меня. Я хотела, чтобы все решилось легко и просто… И я делала вид, будто ты виноват во всем… потому что испугалась и не хотела ничего делать сама!
— Но я действительно хотел сделать все за тебя! — возразил мистер Мурри. — Этого хочет любой нормальный родитель! — он с тревогой всматривался в блестящие от страха глаза. — Нет, Мэг, я не могу тебя отпустить. Я пойду туда сам!
— Нет, — никогда еще Мэг не слышала такого сурового голоса у миссис Что-такое. — Маленькая Мэгси. Не бойся быть испуганной. Мы постараемся тебя подбодрить. Это все, что мы можем для тебя сделать. Твоя мама…
— Мама никогда не отгораживала меня от остального мира, — возразила Мэг. — И она хотела бы, чтобы я это сделала. Вы сами знаете это. Скажите ей… — она чуть не расплакалась, но прокашлялась и добавила, отважно вздернув голову: — Нет. Ничего не надо. Я сама ей скажу!
— Молодец, девочка! Конечно, скажешь!
Теперь Мэг медленно двигалась в обход стола к тем двум колоннам, между которых стояла миссис Что-такое.
— Вы тоже с нами?
— Нет. Только миссис Которая.
— Это Темное Нечто, — как ни старалась Мэг, ее голос все же дрогнул от страха. — Когда папа взял меня в тессер, оно чуть не захватило меня!
— Твой папа — полный профан в тессеринге, — заявила миссис Что-такое, — но он хороший человек и достоин быть ученым. На данный момент он все еще воспринимает тессеринг как поездку на машине. Но мы не позволим Темному Нечто захватить тебя. Я так не думаю.
Не очень-то радостное заявление.
В памяти у Мэг промелькнуло видение, от которого вся вера в успех снова растаяла.
— А если мне все-таки не удастся отнять Чарльза Уоллеса у Предмета…
— Стоп! — миссис Что-такое взмахнула рукой. — Мы уже давали тебе дары, когда отправляли на Камазоц в прошлый раз. И сейчас мы не отпустим тебя с пустыми руками. Но наш дар не будет чем-то таким, что можно потрогать. Я дарю тебе мою любовь, Мэг. Никогда не забывай об этом. Мою вечную любовь!
Миссис Кто, сверкая очками, безмятежно улыбнулась Мэг. Девочка вытащила из кармана очки, которыми пользовалась на Камазоце.
— Твой папа был прав, — миссис Кто взяла очки и спрятала в складках своей мантии. — Они утратили свои качества. А то, что я подарю тебе сейчас, нельзя понимать буквально, а лишь озарением, как ты понимала тессеракт. «Немудрое Божие премудрее человеков, и немощное Божие сильнее человеков. Посмотрите, братия, кто вы, призванные: не много из вас мудрых по плоти, не много сильных, не много благородных; но Бог избрал немудрое мира, чтобы посрамить мудрых, и немощное мира избрал Бог, чтобы посрамить сильное; и незнатное мира и уничиженное, и ничего не значащее избрал Бог, чтобы упразднить значащее, для того, чтобы никакая плоть не хвалилась пред Богом»
[3]. Пусть победит вера, — ее очки ярко сверкнули. За ней и сквозь нее стала видна одна из колонн, поддерживавших арку. Еще раз сверкнули очки, и она исчезла. Мэг нервно оглянулась туда, где стояла миссис Что-такое перед тем, как она заговорила с миссис Кто. Но и миссис Что-такое больше не было на прежнем месте.
