— Што ты вжял? — сказал Шнифер. — Невероятно. Он был…
— Ш-ш. — Пит показал головой на пассажиров. — Короче, я вошел и прикинул, что у меня есть часа три на всю работу, потому что, во-первых, хозяева вернутся, а во-вторых, хоть я с ними и по-доброму, ребята непростые, сам убедишься. Шустрые, можно сказать. И, в-третьих, весь вечер за мной ездил белый фургон…
— Белый фургон?
— Да.
— Плохой белый фургон?
— Да.
— А что жа ребята? — спросил Шнифер.
— Те, что в машине.
— А, — сказал Шнифер. Соображал он не то, чтобы очень. — Жначит, не те ребята, которые только что вышкочили и череж вон тот люк нырнули в хрюм?
Пит повернулся кругом. Он увидел, что машина пуста, палуба тоже, а люк открыт.
— Трюм, — сказал он.
— Не понял?
— Не хрюм. Трюм. Теперь мы их не найдём.
— Некогда, — сказал Шнифер. — Капитан хочет тебя видеть.
— Час от часу не легче, — сказал няня Пит.
Это был очень долгий вечер.
5
— Теперь они нас не найдут, — сказал Кассиан.
Сёстры не удостоили его ответом. К чему слова, когда и так всё ясно? Они спускались по привинченной к стене железной лесенке, перепачканной маслом. Спускались в темноту, пахнувшую маслом. Снизу доносился лязг и рокот, а один раз послышалось что-то вроде человеческого вопля. Весьма непривлекательный шум. Ни Примуле, ни Маргаритке не хотелось выяснять его причину. Поэтому они очень обрадовались, когда Кассиан сошёл с лестницы на железную площадку. Он включил карманный фонарик, взял его в зубы и стал поворачивать колесо, запиравшее огромную металлическую дверь. Приоткрыв её, он заглянул в щёлку.
— Ну? — шепнула Маргаритка.
— Никого, — шепнул он в ответ.
Вслед за братом девочки шмыгнули в дверь.
Они очутились в длинном-предлинном коридоре, оба конца которого терялись в необозримой дали. Пол устилал мягкий бордовый ковер с жёлтым кантом. Стены были из красного дерева. На потолке — хрустальные люстры.
— Весьма прелестно, — сказала Примула.
— Обставлено со вкусом, — согласилась Маргаритка. — Но где мы?
Кассиан, живо интересовавшийся кораблестроением, ответил:
— Похоже, палуба первого класса. — Он показал на левую стену, в которой было множество дверей. — Думаю, каюты-люкс.
— Чудесно, — сказала Маргаритка. Она взялась за медную ручку и распахнула дверь. — Да, я бы сказала, вполне приемлемо.
Она была права.
Они стояли на пороге громадной гостиной с диванами на золотых ножках, ореховым обеденным столом, шестью чиппендейловскими креслами и высокими напольными часами.
— Приступить к процедуре обследования. С докладом через пять минут, — скомандовала Маргаритка, задвигая на двери большие медные засовы.
Через пять минут они собрались на диване, разрумянившиеся и счастливые.
— Ванная комната, — сообщила Примула. — Пузырьковая ванна, джакузи, игольчатый душ, массажный душ, умывальник, зубные щётки слоновой кости. Горячая вода идёт.
— Принято, — сказала Маргаритка. — Кассиан?
— Три спальни. Койки с пологом, парчовые покрывала, настольные лампы, переговорные трубки и меню для обслуживания в каюте.
— Восхитительно, — сказала Маргаритка. — А я обнаружила карту.
Карта оказалась большой вещью в золоченой раме. На ней были изображены все палубы судна. На трёх палубах с надписью: «К УСЛУГАМ НАШИХ ПОЧЕТНЫХ ПАССАЖИРОВ», — располагались каюты первого класса, танцевальный зал и салоны. Ещё две палубы предлагали «К УСЛУГАМ ПАССАЖИРОВ» каюты второго и третьего классов, поменьше и совсем крошечные, без окон, поблизости от гребного вала и уборных для команды. На остальных шести палубах «НЕ ДЛЯ ПАССАЖИРОВ» располагались машинные залы, кухни, прачечные, помещения для скота, холодильники, мастерские для точки коньков, мостик и всякое другое оснащение «Клептомана», предназначенное для того (это тоже значилось на карте), чтобы обеспечить пассажирам Незабываемый Переход Через Атлантику — Роскошный, Эффективный и Быстрый (шесть дней!).
— Сперва — в машинное отделение, — сказал Кассиан.
— Потом — на кухню, — сказала Примула.
— А что, если нас поймают? — спросила Маргаритка.
— Судя по няне Питу, — отозвалась Примула, — они и клопа поймать не смогут.
— Двумя руками, — добавил Кассиан.
— Ну, тогда освежиться, и в путь, — сказала Маргаритка.
Она приняла игольчатый душ и массажную ванну. Примула прыгнула в водоворот и несколько минут плавала против течения. Кассиан смочил ладони и аккуратно пригладил волосы. Так освежившись, они тронулись в путь.
На этот раз они заметили кое-что странное. Пустой коридор пустовал довольно давно, судя по тому, что из-под ног у них взвивались облачка пыли. Волос, предусмотрительно оставленный Кассианом на аварийной двери, был не тронут; значит, за ними никто не шёл. На лестнице было по-прежнему темно и по-прежнему пахло смазкой. Беспокойный лязг и рокот по-прежнему слышались внизу, но вой прекратился.
— А надо ли? — засомневалась Маргаритка.
— Я сделаю то, что должен сделать, — гордо сказал Кассиан. — Вы не обязаны.
— Один за всех, все за одного! — сказала Примула.
И они стали спускаться: вниз, вниз, в черноту, в беспросветную тьму. Скрежет и рокот стали громче.
— Слушайте! — сказал Кассиан. — Правда ведь, интересно?
— М-м-м, — отозвались сёстры. Маргаритке очень хотелось взять Кассиана за руку, и она подозревала, что Примуле хочется примерно того же. Но на узкой вертикальной лестнице за руки не возьмешься, а вдобавок этому препятствовали наставления многочисленных нянь (будьте мужественными, дети! — без разницы, мальчик ты или девочка).
— Всё, пришли, — послышался снизу голос Кассиана.
Девочки спустились на железный пол. Они увидели, как шарит по стальной двери лучик Кассианова фонаря. Увидели, как повернулось колесо, дверь открылась, и оттуда хлынул свет: красноватый и мерцающий. Крошки вошли в огромный зал с какими-то толстыми столбами посредине. Решётка в основании одного из них светилась: внутри бушевало пламя. Двое с лопатами загребали уголь из громадной кучи на полу и швыряли в огонь. Наверху, в полутьме, медленно и вальяжно поворачивались большие рычаги.
— Потрясающе, — прошептал Кассиан.
— Кхе-кхе, — непривычно тоненьким голосом откликнулась Маргаритка.
Рядом стояли и смотрели на Крошек два человека. Оба двухметрового роста, с громадными масленками в руках. Левый шириной в дверь, а тот, что справа, кажется, даже чуть побольше. На затылке у него была ручка, хотя Маргаритка с трудом представляла себе, чтобы у кого-нибудь хватило сил его поднять.
