— А-ах! — вскрикнул Смертельный Эрик, судя по всему, ломившийся сквозь рододендроны. Раздался стук тела, ударившегося о дерево, и Эрик произнес: — Извини, мэн.
Сзади послышался громкий треск, и оглушительное ДЗЫНЬ!
— Моя коллекция гитар! — вскричал Смертельный Эрик.
БУМ — ещё один удар о дерево.
— Извини, мэн, — сказал Смертельный Эрик.
Потом что-то заблестело в свете уличных фонарей, запахло горелой касторкой — перед ними стоял «ягуар».
— Лезьте! — крикнул Пит.
Они влезли. Взвизгнув шинами, «ягуар» сорвался с места. Что-то огромное и белое замаячило в свете фар: что-то большое, как трейлер, больше трейлера.
— Проклятый Белый Фургон, — сказал Пит.
И в самом деле, это был белый фургон. Огромный белый фургон — двери нараспашку, пандус спущен, капот поднят, к нему приставлены две лесенки.
— Он сломался! — крикнула Маргаритка.
— Похоже на то, — сказал Пит. — Ну, Смертельный, куда теперь?
— Они снесли дом, — сказала ошеломлённая Маргаритка.
— У нас ещё много, — сказал Смертельный Эрик.
— До фига, — сказали дети.
Няни отвезли Эрика с детьми в центр города, где у них был пентхаус, а сами вернулись на «Клептоман».
— Взял? — спросила Маргаритка, когда их поднимали на палубу.
— Камушки, — ответил Пит. — Красивую маленькую мандолину, запонки, носовые кольца..
— Ногу взял?
Короткое, но многозначительное молчание.
— Ногу — нет, — сказал няня Пит.
— Значит, взяли эти, из белого фургона…
Пит вздохнул.
— Похоже на то.
— Но это ещё не катастрофа, — сказала Маргаритка.
— Это ты так думаешь, — сказал Пит.
Наступило молчание, долгое-предолгое. Наконец Маргаритка сказала:
— А что это за Королевский Михаил?
— Ценный медведь.
Старая песня…
* * *
Примула занималась увлекательнейшими Кулинарными Исследованиями на кухне. Вторую половину дня она провела в обществе добрейшей дамы по имени София Спёрла, совершенствуя рецепт Сонного Теста. София смешивала в огромной миске успокоительную голубую смесь и безостановочно болтала за работой. Она вообще была большая болтунья.
— Да, дорогая, — говорила она, хлопая огромными ресницами. — Я была куртизанкой и мойщицей.
— У папы и мамы-секретарши тоже была мойщица, всё время мыла окна, — отвечала Примула. — Как думаете, голубой цвет подходит?
— Ярковат немного, — сказала София. — Не такой мойщицей. Я встречалась с мужчинами и крала их бумажники, когда они спали. А потом решила сбежать в море — все мужчины так делают, так почему же нам, девушкам, не сделать? Как думаешь, розовый будет лучше?
— Несомненно, — сказала Примула.
София вздохнула, выбросила голубую смесь и замесила новую, с порошком розовой мухи цеце вместо голубой.
— А как это — сбежать в море?
— Мы же на корабле, забыла?
Примула помотала головой и продолжила мешать. На самом деле она почти забыла. Для неё «Клептоман» был кухонным раем с интереснейшими людьми, которые позволяли ей заниматься Кулинарными Исследованиями.
— А почему вы до сих пор не отплыли?
— Спроси у Старшего Механика.
— Что?
— Почему мы до сих пор не отплыли. — У Софии вдруг сделался смущённый вид, как будто её застигли за кражей кошелька у спящего мужчины.
— А, — сказала Примула и переменила тему.
Они испытали Сонный Торт на корабельном хомячке, и колесо щекастого зверя немедленно замерло, а сам он шлепнулся на пол своей клетки.
Но, несмотря на весь переполнявший её кулинарный энтузиазм, Примуле трудно было сосредоточиться на сне подопытного животного. Её занимали другие вопросы, гораздо более глубокие и загадочные.
* * *
В этот вечер Крошки ужинали у себя в каюте. Вернее, пировали: коктейль из омара, бифштекс в тесте с консервированными помидорами и йогурт пяти цветов с кленовым сиропом. Обычно такая вкусная еда способствует оживлённой беседе, но сегодня за столом царила озабоченная тишина.
— Итак, — сказала Маргаритка. — Они пытаются добыть все части Медведя, но пока что не смогли.
— Я чего не понимаю, — сказала Примула, — почему они не заведут мотор и не поплывут куда-нибудь в интересное место?
— Самое огорчительное, — сказал Кассиан, — что все механизмы в первоклассном порядке.
— Чего нельзя сказать о белом фургоне, — заметила Маргаритка.
Опять наступила тишина. Наконец заговорила Примула:
— В кабине у Старшого. В стеклянном ящике, с позолоченной коронкой наверху — в первый раз, когда мы туда пришли. На что это, по-вашему, похоже?
— На голову медведя, — сказал Кассиан.
— На малиновой бархатной подушке, — сказала Маргаритка.
— Да, — сказала Примула.
Молчание.
— Странный вид у этого Старшого, — сказала Маргаритка. — Особенный…
Все трое мысленно составили в уме искомый портрет: лицо с десятисантиметровым носом, отвисшая нижняя губа и орехового цвета глаза, дико вращающиеся под козырьком синей с золотом фуражки.
— Вот что я вам скажу, — сказал Кассиан. — Пойдёмте-ка, пороемся в судовой библиотеке.
— Но нам давно пора спать, — сказала Маргаритка.
— Маргаритка!
И они отправились в библиотеку.
Усевшись вокруг обтянутого кожей стола, чихая в облаках пыли, которая поднималась над томами «Эконом-класса» — из этого знаменитого справочника можно узнать всё о пришедшей в упадок аристократии мира, — они увлечённо листали книги. Потом перестали листать и стали читать. Маргаритка записывала в блокноте. Потом гурьбой высыпали из библиотеки и устремились к парадной лестнице.
— На мостик, — сказал Кассиан.
— Тс! — Маргаритка подняла палец.
Из тихих недр судна лилась музыка. Крошки направились к её источнику. Звук привел их к бальному залу. Рояль на сцене блестел в луче прожектора. Капитан в красном платье самозабвенно играла.
Пьеса подошла к концу. Решительной шеренгой Крошки выступили вперед.
— О! — сказала Капитан с ослепительной улыбкой. — Вы слушали? Как мило!
— Не мило, — отрезала Маргаритка, в которой снова пробудилось Суровое Нянино Естество. — Не слушали. Ждали.
— А, — сказала Капитан, опуская крышку рояля. — Чего же?
