— Вам придется подождать, пока Кончита не закончит с моими ногтями, — сказала мадам Бурбонски.
— Невозможно, — отрезала Маргаритка. — Дети станут беспокоиться. Могут побиться предметы. Ценные вещи. Я не отвечаю за последствия.
— Ах, боже мой, сколько беспокойства! И зачем только заводятся дети?! Ни минуты покоя! — запричитала мадам Бурбонски.
Гарри и Ларри совсем опечалились, бедные малютки, а Кончита показала ломтикам огурца язык.
Маргаритка подмигнула ей, крепко сжала руки малюткам, и те немного повеселели.
— Деньги, — сказала Маргаритка.
— Дела, дела, дела, бесконечные дела, — сказала мадам Бурбонски и, закряхтев от усилий, отодвинула огуречный ломтик немного в сторону. — За картиной Пикассо. Нет, не за этой — за левой. Видишь диск?
— Вижу.
— Шифр — двадцать четыре, двадцать четыре, двадцать четыре. Легко запомнить. Столько мне на самом деле лет.
— Семьдесят два?! — ужаснулась Маргаритка.
— Двадцать четыре! — сказала мадам Бурбонски. — Дура!
— Да, мадам. Как скажете, мадам. — Сейф был набит деньгами и драгоценными камнями. — Сколько можно взять, мадам?
— Не знаю. Горсть, — сказала мадам Бурбонски. — Что не истратишь, можешь принести обратно. Не знаю.
— Да, мадам. Вы очень щедры, мадам.
— Никто не понимает чувств матери! — неожиданно разволновавшись, сказала мадам Бурбонски. Она порывисто села, отчего огуречные ломтики разлетелись в разные стороны: один налево, другой направо. Освобожденная от ломтиков, мадам Бурбонски прежде всего увидела тревожно улыбавшихся Гарри и Ларри.
— Ой! — вскрикнула она.
— Мадам? — сказала Маргаритка.
— Кто эти уродливые карлики и что они здесь делают?
Гарри и Ларри вновь опечалились.
— Пойдемте, дети, — жизнерадостно сказала Маргаритка.
— Желаю вам повеселиться, — крикнула им вслед Кончита, девушка, трудившаяся над ногтями.
Мадам Бурбонски со вздохом улеглась обратно.
— Обо мне никто не думает, — пожаловалась она. — На чём мы остановились?
— На левой ноге, — сказала Кончита.
— Замолчи и работай, — сказала мадам Бурбонски.
5
Поход в магазин удался на славу. Первым делом Маргаритка послала няне Питу записку о том, что привезет детей Бурбонских на чай. Затем, уложив деньги в небольшой чемоданчик, она вызвала шофера и велела отвезти ее с детьми в «Пятый угол» — самый большой универмаг в мире. Там Гарри и Ларри весело поиграли охотничьими луками и стрелами. Это чудесно воодушевило малюток, а пострадал всего один слегка проколотый продавец. Когда подарки были, наконец, упакованы, они отправились в гости на чай.
Встреча в роскошной резиденции Блаа де Клаа была радостной. Дети поедали вкуснейшие Праздничные Пирожки, испеченные Примулой, и мирно играли (в ходилку, «Генетику» и «Гоночного Дьявола»).
Ядовитые пауки и прочие нездоровые увлечения были начисто забыты. Няни беседовали в углу.
Маргаритка вручила Питу заметки о размещении сейфов в Поднебесной Башне и сказала:
— А еще мы напали на след папы Крошки.
— Прекрасно, — сказал Пит. Но почему-то не обрадовался.
— Ему, возможно, грозит опасность, — сказала Маргаритка.
Веселые крики игроков в ходилку доносились как будто издалека. Опасность, грозившая папе Крошки, кажется, совсем не опечалила Пита.
— Так, — бодро сказала Маргаритка, — не могу я тут болтать весь день. Сейчас залезу в «кадиллак», достану из багажника луки, пусть дети порезвятся…
— Давай, — сказал Пит.
Оба немного помолчали, только Пит время от времени качал головой.
— Надо же было так получиться, чтобы изо всех океанских лайнеров с грабителями тебя угораздило попасть именно на этот, — наконец сказала Примула. — Пойду кое-что приготовлю…
Она спустилась в главную кухню, где ее радостно приветствовали повара семейства Блаа де Клаа Они сразу признали в Примуле кулинарного гения. Питу срочно требовалась Ободряющая Булка Примула засучила рукава, открыла свой ящичек с ингредиентами и вынула пузырек лучшего «Эй, Ухнем».
Что-то заслонило ей свет. Примула подняла голову.
— Мальчик-дикарь Дин! — в восторге вскричала она. — Ты, наверное, умираешь с голоду!
Дин ответил широкой улыбкой.
— Я получил записку от твоей сестры, — сказал он. — Она пишет, что ты хотела поговорить о противных людях. Я прошмыгнул мимо охраны.
— Подожди! — перебила его Примула. Замелькали сковородки и миски. Через пару минут бурная деятельность закончилась. — Омлет с тремя сырами, салат «Цезарь», какао, — объявила она, подавая Дину тарелку. — Где ты был?
— Да так, в разных местах, — сказал Дин.
— Мальчик-дикарь Дин, — сказала Примула, — ты не всё мне говоришь.
— Рот набит, — сказал Мальчик-дикарь.
— Когда Гомес Эле…
— НЕЕЕТ!
— …ганте, будь смелее, обыскивал берлогу профессора на Череп-горе, он что-то искал. Что?
Молчание.
— Колись. Если можно так выразиться, — поспешно добавила Примула.
Мальчик Дин сказал:
— Мне надо идти.
Примула сказала:
— Значит, ты мне не доверяешь?
Мальчик Дин сказал:
— Доверяю. Вроде.
Примула задрала нос.
— Не доверяешь.
— Нет, доверяю, — сказал Дин. — Эй, ты чего?
Одним быстрым движением Примула привязала его к стулу.
— А теперь, — сказала она, — или ты выложишь всё как есть, или я принудительно накормлю тебя Правдивыми Пирожными, и ты расскажешь мне то, что я хочу знать, а потом целый месяц будешь рассказывать разным крупным незнакомцам с татуировками, что изо рта у них воняет слоновьим пометом и что в раннем детстве у тебя был розовый бегемотик Джереми и в глубине души ты его до сих пор любишь. Неудобно будет, а?
— Что и говорить, — хмуро ответил Дин. — А откуда ты знаешь про Джереми?
— Я тебя хорошо изучила, — сказала Примула, покраснев, потому что Джереми был не более чем вдохновенной догадкой. — А теперь рассказывай всё, начиная с того дня, когда профессор продал нам остров.
— Ладно. — Мальчик-дикарь Дин пожал плечами. — Он продал остров, потому что иначе Г-г-г…
— Гомес Элеганте.
