— Моя дорогая Кончита, — сказала ей Маргаритка с неотразимой улыбкой, — я уверена, что с этим не будет никаких проблем.
Их и не было. Тем же вечером, передав бразды правления (расшитые симпатичными лошадками) Кончите, Маргаритка, Примула и Пит Фраер до блеска начистили башмаки и отправились на аэродром Нью-Топии.
* * *
В то утро в Лагере Благонравия Кассиан проводил краткий инструктаж. Малолетние заключенные накануне вечером были переправлены на материк, каждый с сертификатом Хорошего Поведения в кармане. Сейчас Кассиан стоял перед группой отборных грабителей, наиболее тренированных и приверженных к морской жизни, и излагал им свой План.
— А самое приятное, — сказал он в заключение, — что вам не надо одеваться нянями.
Послышались разочарованные голоса некоторых на удивление матерых грабителей. Однако другие были в восторге, особенно хорошенькая, миниатюрная София Спёрла — она (по правде говоря) давно уже мечтала провести ночь на берегу в своей собственной одежде, и теперь ей ничто уже не мешало. Когда Кассиан закончил, его место на сцене заняла Капитан.
— Товарищи! — воскликнула она. — Вам представилась великолепная возможность. Настал час поддержать честь грабителей. Не посрамим же нашей славной профессии!
— Ни за что! — радостно закричали грабители.
— Гип-гип!
— Ура!
— Гип-гип!
— Ура!
— Уууу…
— По местам! — рявкнул Кассиан: ему некогда было выслушивать изъявления примитивных эмоций.
Все вприпрыжку побежали из конференц-центра на берег. Два сильных грабителя оттолкнули «Вежливых Детей» от берега. Оглядевшись, Кассиан обнаружил, что кое-кого не хватает.
— Где Старшой? — спросил он.
— Убей нас, не знаем, — отозвались грабители.
— Подождите, — сказал Кассиан. Он выпрыгнул на берег и побежал к Маленький Исландии. Развешанная треска воняла ужасно. Продравшись сквозь тучи мух, Кассиан услышал приятный металлический скрежет — он доносился из большей хижины. К тресковой вони примешивался отчетливый запах дыма. Кассиан забарабанил в дверь дворца.
— Что? — Старший Механик высунул из двери порядком закопченное лицо.
— Отчаливаем.
— Ах, я скоро запуту сфою сопстфенную голофу, — посетовал низложенный Кронпринц. Он вышел наружу вместе с облаком вонючего дыма и постучал в дверь дворца поменьше. — Михаэль! — крикнул августейший псих. — Пора форофать корапль! — Протянув длинную руку, он схватил Королевского Михаила и засунул его под китель. — Оттыхает, — объяснил Старшой Кассиану. — В этой жаре ему нато много оттыхать.
— Ага, — сказал Кассиан. — Тогда пошли. Фу, рыбка-то пахнет не слабо. Протухла?
— Это ТРЕСКА, сушится до Итеала По-ислантски, — взревел Старший Механик, яростно вращая глазами. — То, чего я не знаю о треска и фулканы, можно записать на зернышке риса. Фсего на отном маленьком зернышке!
— А, — сказал Кассиан. Лично ему рыба показалась довольно тухлой. Хотя что он понимает в треске? Да и в вулканах, если подумать?
Они стали спускаться с горы, и десятью минутами позже «Вежливые Дети», до отказа набитые грабителями в сухопутных нарядах, устремились в сторону солнца, сползающего за башни Нью-Топии, оставив Мальчика-дикаря Дина и ватагу немореходных грабителей присматривать за Островом Скелета.
* * *
В порту Нью-Топии толклись большие суда. Суда, нагруженные экскаваторами, бульдозерами и самосвалами.
— Прямо как в паршивые штарые дни! — засмеялся Шнифер Брякнулл.
— Что было, то прошло! — воскликнула София Спёрла.
Читатель, они поторопились.
Но об этом несколько позже.
А пока что «Вежливые Дети» скользнули за горизонт, и столбик дыма из правого глаза Череп-горы поднялся в небо, где соединился с другим, тем самым, что выходил из трубы большего дворца в Маленькой Исландии.
6
Приятно провести вечер на берегу, думала Малышка Хлиппи, второй помощник капитана «Большого Куша». Конечно, приходится идти в мундире, а ей куда больше нравилось обтягивающее леопардовое платье из лайкры. Мистер Бурбонски требовал, чтобы его команда всегда была одета по форме, даже тогда, когда тебе охота просто прогуляться по берегу, попить чайку и, если повезет, найти партнера для армрестлинга. Но сегодня вечер выдался скучноватый.
Малышка Хлиппи в белом кителе с золотыми шнурами сидела на террасе чайной «Под балдой», пила чай и наблюдала за фейерверком на верхнем этаже Поднебесной Башни, где Бурбонски по обыкновению давали бал. Да уж, неважный выдался вечерок. Второй помощник любила общество, а, глядя на чужие фейерверки, всегда чувствуешь себя одиноко…
— Можно к вам подсесть? — раздался чей-то приятный голос.
Малышка Хлиппи обернулась. Рядом, весело улыбаясь, стояла женщина, точно такого же роста, как и она, и точно в таком же обтягивающем леопардовом платье, какие обожала Малышка Хлиппи.
— Будьте моей гостьей, — сказала Малышка Хлиппи. — Армрестлингом не увлекаетесь?
— С горящей свечкой, чтобы обжечь руку проигравшего? Или без?
— Без.
— Любимый спорт, — сказала маленькая женщина. — Кстати, меня зовут София.
Они немного поборолись руками. Малышка Хлиппи победила без особого труда и сделалась от этого чрезвычайно добродушной. Мало-помалу разговор перешел на наряды.
— У вас прелестное платье, — сказала Малышка Хлиппи. — Совершенно в моем вкусе.
— А я в восторге от вашего мундира, — сказала София Спёрла (потому что это была она). — Махнемся?
Хихикая, они ушли в туалет и поменялись нарядами, причем Малышка Хлиппи не сообразила вынуть из кармана свои документы.
— Отлучусь на минутку, — сказала София. — Увидимся за столом?
Малышка Хлиппи прошествовала к столу. Под восторженными взглядами посетителей она чувствовала себя кинозвездой, а не скучной старой морячкой. Она села и подумала, а не заказать ли розовый коктейль. Нет, решила она, подожду, когда вернется моя новая подруга, второй помощник София.
К сожалению, София так и не вернулась.
* * *
Палубный матрос Малк брел по бесчувственным телам, валявшимся на полу бара «Снулая рыба мойва», не замечая их. В этих валявшихся телах ничего особенного не было, кроме татуировок, потому что портовые татуировщики были малограмотные. Но неграмотные надписи не беспокоили Палубного Малка — чтобы беспокоиться из-за ошибок, надо сперва научиться читать, а образование у Палубного Малка закончилось задолго до чтения.
Он остановился, потому что его твердое пузо уперлось в стойку бара, и шлепнул два толстых, как сардельки, пальца на поцарапанный пластик.
