— Боже мой! — сказала Маргаритка.
— Ах ты, бедняжка! — сказала Примула.
— Дикость! — сказал Кассиан.
Взгляд у Маргаритки сделался задумчивым.
— Значит, в Нью-Топии много таких детей… э-э-э… толстых, злых и замороченных телевидением?
— Как и везде, — ответил Мальчик-дикарь Дин.
— Значит, много, — заключила Маргаритка.
Примула внимательно наблюдала за сестрой.
— Маргаритка, — сказала она. — Ты что-то думаешь.
— Да, думаю, — сказала Маргаритка.
— Что? — как всегда напрямик, спросил Кассиан.
— Ну, — сказала Маргаритка, — уроки делать и прочее — всё это, конечно, приятно. Но… я соскучилась по няниной работе.
— И грабительской, — добавила Примула.
— Можно было бы пожить на острове и кое-что тут сконструировать, — сказал Кассиан.
Ослепительная улыбка Мальчика-дикаря несколько поблекла. Он нервно оглянулся. И сказал:
— А вы не спросите, почему мой дедушка продал остров так быстро и так дешево?
— Потому что Примула доказала ему с помощью оладьев, что он существует, — ответил Кассиан.
— Угу, — сказал Мальчик-дикарь Дин и покачал русой головой. — А может потому, что знал: кое-кто приедет и его отберет. — Он побледнел, несмотря на загар. — Я пошел спать.
— Погоди-ка, — сказала Примула. Она мысленно вернулась в кухню философской пещеры. В памяти ее всплыл серый катер с черными окнами. — Кто хочет его отобрать?
— Не могу сказать, — сказал Дин.
— Должен, — сказала Маргаритка.
— Оставь его, Маргаритка, — вступилась за мальчика Примула.
— Хорошо, — сказала Маргаритка — Но не думайте, что я не наведу справок. А теперь все подойдите поближе. У меня есть идея.
Крошки и Дин собрались в тесный кружок. Маргаритка объяснила.
— Голосуем? — спросила она.
— За, — сказал Кассиан.
— За, — сказала Примула.
— Ага. То есть, за, — сказал Мальчик-дикарь Дин.
После этого Маргаритка пошла и кое-что обсудила с Капитаном, по обыкновению упражнявшейся за фортепиано. А потом все легли спать.
* * *
Кровати были великолепные, с пологом, но детям спалось плохо. Начался отлив, и «Клептоман» скрипел и постанывал. Утром оказалось, что стекло в иллюминаторе лопнуло.
— Что происходит? — спросила Примула.
— Корабль приказал долго жить, — сказал Кассиан. — Это его лебединая песня.
— Как напыщенно! — сказала Маргаритка.
— Как верно! — сказала Примула.
— Да, хреново! — сказал Мальчик-дикарь Дин, почти уже член Семьи.
После завтрака по судовой трансляции команду «Клептомана» созвали в театр на срочное совещание. Собрались все, кроме папы Крошки: в резиновых перчатках, с угрюмым лицом он прочищал засорившийся туалет на нижней палубе.
На сцене стояла Капитан, как никогда очаровательная в костюме из шелка-сырца от Шанель. Рядом с ней — Маргаритка, в тропическом нянином обмундировании: зеленом легком комбинезоне с белым котелком, спортивных башмаках и с бильярдным кием в качестве указки.
— Доброе утро, команда! — сказала Капитан.
— Доброе утро, Капитан и няня Маргаритка! — хором откликнулась команда.
Маргариткин наряд напомнил им о тех славных днях, когда они были грабителями и являлись на место преступления, переодетые нянями.
— Итак, — сказала Капитан, — я буду краткой. Расчеты по карте показывают, что большой город Нью-Топия находится примерно в тридцати милях к юго-западу. К сожалению, наш бедный «Клептоман» разваливается на части. Так что наш план Вернуться К Честной Жизни и открыть гостиницу-люкс летит ко всем чертям. Все мы понимаем, что нам нужен новый корабль. А для того чтобы добыть новый корабль, мы должны интегрироваться в общество…
— Не понял? — раздался чей-то голос.
— Другими словами, мы должны проникнуть в дома тамошних богачей, — сказала Капитан. — Из достоверных источников известно, что в Нью-Топии много избалованных отпрысков. Мы должны встретиться с самыми испорченными и богатыми. И открыть Исправительный лагерь.
— Чего?
— Туда приедут плохие дети, и мы научим их быть хорошими, — пояснила Капитан. — Он будет называться «Лагерь Благонравия». Маргаритка, будь любезна, продолжи.
Маргаритка поправила котелок и ткнула указкой в таблицу.
— Лагерь Благонравия будет нацелен на детей такого типа… — Маргаритка постучала концом кия по верхней части таблицы, золотой, с надписью МИЛЛИОНЕРЫ. — Мы используем лагерь для отбора семей вот такого типа. — Она постучала кием по другой стороне таблицы с золотыми звездочками и надписью МУЛЬТИМИЛЛИОНЕРЫ С ОСОБЕННО БОЛЬШИМИ ЯХТАМИ. — Мы придем в их дома, одетые нянями. Выясним местоположение сейфов и ложек. Остальное вы знаете.
— Ура! — вскричали бывшие грабители и охотно принялись за работу.
К обеду корабельные карцеры были сняты с «Клептомана» и установлены в кокосовой роще. В углу посадили плюшевого медведя, на иллюминаторы с решетками повесили занавески с симпатичными кроликами, а рядом пристроили грязную кухоньку с изрядным запасом овсянки и порошкового заварного крема.
— Ну вот, — сказал Пит Фраер Маргаритке, которая сняла башмаки и теперь перебирала пальцами ног в песке. — Что скажешь?
Маргаритка поджала губы.
— Жуть, — сказала она няниным голосом. — До ужаса некомфортабельно. То что нужно.
В предвкушении чрезвычайной ситуации грабители работали хорошо, и Лагерь Благонравия рос как на дрожжах. В ход пошли столбы из салона первого класса, плиты из камбуза, а из штурвала соорудили приятный кофейный столик. Чрезвычайная ситуация возникла через два дня.
После обеда с востока наползла грязно-серая туча; на берегу рокотал невысокий прибой. Старший Механик Беовульф стоял возле груды оборудования и проверял его по списку в большом блокноте.
— Как идут дела? — спросил Кассиан.
Старшой обернулся. Своего медведя, Королевского Михаила, он засунул за пазуху — от греха подальше.
— Хорошо, — сказал он. — Натфигается шторм.
Кассиан кивнул. Старшой вырос в Исландии и был кавалером ордена Трески и Вулкана. О плохой погоде он знал всё, что вообще стоит знать.
Ветер крепчал. К ужину на корабль уже обрушивались тяжелые волны.
Как все исландцы, Старший Механик обожал кораблекрушения.
— Ночью ему капут, — сказал он и исполнил короткий неуклюжий фокстрот. — Отпрафится на тно моря. Стихия!
Водянисто-розовое солнце скользнуло за горизонт. Над островом повисла ночь — но не бархатным шатром в алмазах, а черным сырым одеялом с пронзительным запахом соли. Крошки и Мальчик-дикарь Дин устроили себе постели под навесом из пальмовых ветвей.
