— Приснилось что?
— Ага… Костер такой трескучий. И будто ноги совсем близко к углям, башмаки дымятся, пятки жжет, — я и подскочил.
— А почему не сел?
— Почему я должен садиться? — удивился Вовыч.
Я махнул рукой. Не объяснять же ему про фильмы. Сто один вопрос появится. Вместо этого я стянул с Вовки мокрую куртку и накрыл своей сухой. А еще принялся растирать его озябшиеладони. То есть стал делать массаж, кто не знает. Для кого я старался, сложно было сказать. Может, для друга Вовыча, а может, немного и для Олечки, которую я все-таки продолжал любить.
То есть играли-то мы с Дашкой Скворцовой, но я все равно понимал, что это не то. Мы и не целовались с ней даже, хотя понятно было, что этим когда-нибудь закончится. Потому что в садике Даша целовалась секстильон раз. С каким-то Яшей и каким-то Потапчиком. Одного она вроде как любила, но и второй временами ей нравился. Короче, она в них совершенно запуталась, даже в садик боялась ходить. Оба кавалера ждали от нее окончательного решения, а она все тянула и никак не могла решить. Но потом садик остался позади, и в школы они угодили разные. То есть все равно где-то на соседних улицах и не слишком далеко, но от кавалеров своих Даша больше не имела никаких весточек. Ни писем, ни эсэмэсок, ни телефонных звонков. Это ее настолько оскорбило, что она пришла к горестному выводу, что надо забыть обоих. О своем решении Даша мне однажды и поведала, успевая юрким язычком обрабатывать шоколадное мороженое.
— Жестко ты с ними, — рассудил я. — А может, они это… Не со зла. Может, с ними что серьезное случилось?
— Да что с ними могло случиться! Ты прямо смешной!
Но мне очень хотелось вступиться за отвергнутых ребятишек. Я ни на секунду не забывал, что, отвергая их, она выбирает меня. А ведь я-то любил другую!
— Ну мало ли… Вдруг, они заболели или умерли? Или их похитил какой-нибудь терминатор.
— Сразу двоих?
— А что, и такое бывает. Шли по улице, говорили о тебе, а тут маньяк на трицикле…
— Не говори ерунду. Они просто дураки и предатели. — Даша крепко ухватила меня за руку. — Вот ты совсем другое дело. Ты — классный!
Слышать, что ты классный, всегда приятно, но мне стало совсем грустно. Потому что Даша хорошая девчонка — даже очень и очень, но жениться на ней я почему-то не хотел. А вот она, похоже, на мой счет все давно расписала. Зачислила в женихи и успокоилась. И глядя на ее довольное личико, я все никак не решался сказать ей правду.
Может быть, потом — со временем? Несколько лет в запасе у нас ведь есть, правда?
Словом, тема любви — самая заковыристая. Я вот и не думал бы о ней, если бы не Олечка. То есть это я поначалу считал, что виновата Олечка, а потом вдруг сделал страшное открытие! Открытие заключалось в том, что помимо Олечки я мог преспокойно влюбляться в других девочек. Даже в нескольких сразу! И ладно бы в одногодок, но я и в старушек мог влюбиться — в семиклассниц, например, даже в десятиклассниц! А это, согласитесь, не лезло ни в какие ворота.
Или взять, к примеру, Сусанну, учительницу ашек. Я ведь и на нее засматривался! С ашками-то мы воевали, а вот училка их нам нравилась. И за что им такая досталась, не понимаю. Одно слово — ашки. Одних ругательств на букву «а» — не меньше секстильона! Мы так и дразнили их — апупевшие абалдуи, афанаревшие аглаеды, асталопы, артадоксы, и так далее. Ну а мы у них, понятно, были бэшками бешеными. Но это уже от зависти. На бешеных мы, кстати, не обижались. Наоборот! У нас ведь и Свая был, и Сашка Путинцев, и мы с Вовычем, а у них — кто? Сплошные пай-мальчики и май-девочки. То есть имелись и у ашек свои силачи, но против наших они не тянули. Кишка была тонка.
И я бы про ашек речи не заводил, если бы не Сусанна. Но, увы, красавица Сусанна была их бесспорной фишкой. Симпатичная, с ресницами в пять сантиметров, улыбчивая и всегда в мини-юбке. За эту мини-юбку ее обожала вся школа. Кроме учителей, понятно. Им-то обидно было, что авторитет иногда зарабатывается в три минуты. А что, надел мини-юбку — и готова уважуха! Но ведь не только в юбке было дело. Сусанна и ходила, как танцевала, и плечиками кокетливо покачивала! А как она здоровски улыбалась! Как загадочно отсвечивали ее золотистые очочки! Короче, обалдеть, не встать. Когда Сусанна по коридору процокивала на каблучках, даже беготня на время прекращалась. Поскольку опасно становилось для жизни. Побежишь, засмотришься — и в поворот не впишешься. Вовыч так однажды мимо туалета в стену въехал, и я с Лешиком (он тоже голову вывернул) столкнулся — черепок к черепку. Аж искры из глаз посыпались.
Ашки, правда, говорили, что она их указкой молотит. То есть когда не может что-то словами доказать. Но я так думаю: это они себе цену набивали. Вроде как за все в этой жизни нужно платить. А нам даже смешно было. Подумаешь, наказание! И мы бы согласились, пусть лупит. Зато целый урок сиди и любуйся ее очочками!
То есть Аделаиду мы тоже, конечно, любили, но только совсем по-иному. И ашкам, чего уж там скрывать, крепко завидовали. Они это понимали и форсили, как могли. Сусанну «нашей кралей» звали и, конечно, мечтали после школы жениться на ней. Ну полные чудилы! Станет Сусанна так долго ждать! Конечно, найдет себе какого-нибудь хлыща с машиной. Или на крайняк выскочит за какого-нибудь старшеклассника. Но эти наивняки все равно на что-то надеялись и даже время от времени дрались из-за учительницы. А что с них возьмешь? Артадоксы, блин.
Хотя… Сказать по правде, я тоже иногда надеялся. Даже представлял Сусанну сидящей в моей будущей машине. Особенно сладкой казалась сцена, когда мы подъезжаем к одиноко голосующей фигурке с авоськами и узнаем Олечку Нахапетову. Само собой, подсаживаем, подвозим. Я при этом смотрю на дорогу, аккуратно рулю, но в зеркальце заднего вида временами все же поглядываю. И вижу, как горько рыдает на заднем сидении Олечка. Ну а Сусанна гладит ее по голове и утешает. Типа, ничего уже не изменишь. Жизнь сурова, а Максик один…
Или вот на днях мы в магазин с мамой заходили — и тоже вышел казус личного свойства. Пока мама набирала в корзинку продукты (а она это ой как любит!), я скучал у дверей. Косился на зевающего охранника и сдвигал брови. Потому как нельзя зевать на посту. Я ведь у доски не зеваю, хотя тоже очень хочется. Так и весь магазин прозевать можно. А если булку кто лишнюю вынесет? Или коробку конфет? Могут ведь и ячейку запросто вскрыть.
В общем, пришлось это дело взять на себя. Пока охранник глаза тер да зевал, я прошелся вдоль металлических ящичков, проверил ключи на открытых дверцах. Разумеется, несколько бирок с ключами отсутствовали. Охрана, блин!.. Попутно пересчитал сложенные стопкой корзинки, но сбился. Люди посматривали на меня с любопытством. Чтобы они понимали, что я здесь не просто так, я напустил на себя важный вид и сложил руки за спину. Вроде как и я вместе с охранником. И пусть не думают, что если один зевает, то и второй прошляпит кражу. А что маленький, так, может, это… На полставки! Как моя мама в институте. С виду я, конечно, не Илья Муромец, но кто знает, что у меня в карманах и за поясом? Может, в правом кармане у меня разрядник, а в левом — револьвер травматический?
