– Это вы сейчас бахнули, когда запас «тайны» пополняли? – не удержался от вопроса неугомонный Машьелис.
– Именно, – согласился декан и закончил короткое выступление:
– Вам достаточно знать, что в состав чернил помимо прочих индивидуально подобранных компонентов обязательно входит несколько капель крови того, кто будет использовать знак. Потому для начала, студенты, мы будем завершать создание состава.
В руках у дэора появился новый предмет, напомнивший Янке самое обычное перышко, каким прокалывали палец медсестры, берущие кровь в поликлинике. Покосившись на серокожего тролля, декан проверил остроту перышка пальцем и задумчиво хмыкнул.
Хаг сразу просек причину и посоветовал:
– Лучше моим кинжалом колоть, перышко сломаться может.
– Я острых предметов боюсь, – выпалил дракончик, показательно содрогнувшись всем телом. Он то и дело принимался трепаться без умолку и чудить от возбуждения.
– Ничего, ты зажмурься и сосчитай до пяти, – ласково посоветовал наставник.
Валяя дурака, Машьелис демонстративно зажмурился и даже прикрыл глаза ладошками, громко считая вслух:
– Один, два, три…
Не успел закончить счет, как Гад проворно отогнул от лица большой палец, ткнул в него перышком и выдавил две капли драконьей крови в пузатенькую темную баночку, очень похожую на стандартную банку для гуаши, только с металлической крышкой.
– Вы меня обманули, – по-детски обидевшись, объявил Машьелис, не ожидавший от декана такой простой подлянки.
– Зато ты не успел испугаться, малыш, – ядовито ответил декан и, поставив «чернильницу» перед первой жертвой, перешел к Янке.
Та никогда уколов и прочих больничных процедур не боялась, поэтому спокойно подала руку мастеру. Гад задумчиво принюхался и уронил в темную баночку пять капель крови. Что удивительно, сразу, как только декан отпустил руку девушки, ранка перестала кровоточить и затянулась. Наверное, перышко было непростой железкой.
– А почему у Лиса две взяли, а у Янки пять капель? – заинтересовался Хаг.
– Зависит о расы, личного уровня силы, пластичности этой силы… – рассеянно пояснил декан, приближаясь к троллю.
Тот, порывшись в сумке, выудил оттуда кинжал и подал преподавателю рукоятью вперед. За что несколькими секундами позднее был награжден уколом в большой палец.
Кровь у Фагарда оказалась красной, но оттенок имела скорее фиолетовый, чем рубиновый, и не текла, а скатывалась в банку с чернилами, как вязкое тесто. У тролля из системы кровообращения было изъято три капли.
Пока ребята разглядывали оборудование и любовались личными чернилами, Стефаль времени не терял. Поглядывая на друзей, он достал из шкафчика рядом с кафедрой свой «набор для индивидуального творчества» и принялся создавать знаки. Неторопливо и показательно, чтобы товарищи могли рассмотреть все в деталях.
Одобрив задумку старосты, Гад закруглился с изложением теории и жестом велел ребятам встать неподалеку от стола старшего напарника, дабы наблюдать. Пока эльф не начал работы, декан не преминул отметить:
– Сумочки возьмете у меня после окончания занятия. Они именные артефакты. Только вы сможете положить внутрь и достать листья Игиды, а также всегда будете знать, какой знак где у вас лежит.
«А я-то гадала, почему они не ошибаются, когда пластинки вытаскивают!» – удовлетворилась очередным волшебным объяснением фокуса Яна и приготовилась было наблюдать за новым чудом сотворения листа со знаком Игиды, да спохватилась:
– Стеф, а мы тебе не мешаем тем, что над душой висим? Может, нам отойти подальше?
– Нет, – тепло улыбнулся эльф. – Вы – моя команда, и ваше общество меня не стесняет. Скорее, наоборот, вдохновляет.
– Тогда давай твори, покажи нам, как из пустышки новый знак изваять, – нетерпеливо поторопил дракончик старосту.
Тот только чуть склонил голову, на миг отвлекся, чтобы связать длинные волосы с высокий пучок, и взялся за инструмент. Палочку из держателя Стефаль развернул светлым концом вниз, открыл баночку с прозрачной жидкостью, положил прямо перед собой чистый лист Игиды и начал, как выразился Лис, творить.
Кончик стижа с маленьким спонжем из неизвестного, но, наверное, очень стойкого материала, коль его не растворял раствор йиражжи, нырнул в прозрачную жидкость. Он обмакнулся, как в чернила, и прочертил на листе непрерывную загогулину. При соприкосновении с пустышкой Игиды бесцветная жидкость приобрела глубокий синий цвет. Янка запоздало опознала знак ОГАС, символизирующий дружбу. Тот самый знак, с которого началось знакомство тройки будущих студентов с АПП.
Закончив травление, Стеф закупорил баночку и отвернул крышку пузырька с чернилами. Развернув палочку другим концом, эльф обмакнул темный спонж. Вытравленный йиражжи и уже начинающий выцветать узор староста словно прописал заново, используя черные чернила. Попадая точь-в-точь, не отклоняясь от наброска ни на миллиметр.
Действовал юный творец так изящно, что со стороны весь процесс казался детской забавой. Янке Стеф неожиданно напомнил китайского каллиграфа, выписывающего иероглифы на каком-нибудь свитке для украшения комнаты. Спонж веселой бабочкой порхал по листку Игиды, а девушка мрачнела, упрямо сжимая зубы. Теперь она была уверена на сто процентов: повторить действия эльфа с такой же легкостью и небрежным изяществом у нее не получится никогда. Да, она сможет рисовать знаки Игиды на пустышках, но, увы, это будет так же трудно, как черчение, которое в школе Янка вытянула на четверку с превеликим трудом, взяв учительницу буквально измором и бесконечным перечерчиванием ненавистных проекций предметов. Лень было ужасно, но тройку в аттестат совсем не хотелось.
Закончив наносить на пластину знак ОГАС, Стеф помахал ею в воздухе для просушки, заботливо убрал готовый продукт в сумку на поясе и взялся за прописывание нового знака.
Ребята уже шумно восхищались знаком ИД, сотворенным Стефалем, а Янка все еще мрачно предвкушала горы и горы работы. Кажется, вместо того, чтобы уменьшиться, на втором курсе эти горы с каждым днем становились все выше и выше. Такой тектонический процесс Донской совершенно не нравился.
– Тебе что-то непонятно, Яна? – озаботился мрачностью девушки чуткий эльф.
– Нет, спасибо, что показал, это было потрясающе, – отодвинув в уголок души противные мысли о собственных неприятностях, похвалила Яна друга.
– Боишься, что так же не получится? – догадался и не преминул сразу озвучить свое предположение Машьелис.
– Чего бояться? Я просто это знаю, – мрачно призналась девушка. – Рисовать не умею, чертить тоже. На занятиях, когда знаки маленькие чертить надо было, еще как-то справлялась, а тут сразу краской да по контуру. Я ж не рисовать, ляпать буду. Только пустышки зазря переведу!
– Не все так плохо, – подбодрил студентку декан и в утешение добавил немного теории: – Ложный знак на лист не ляжет, выцветут вместе и краска, и йиражжи. Будешь рисовать столько, сколько нужно, до тех пор, пока не получится.
