Дракончик повертелся на импровизированном насесте, сориентировался и постановил:
– Друзья мои, нам надо вперед и направо к изгороди. Там что-то желто-зеленое проблескивает!
Надо так надо. Не спуская Лиса с плеча, тролль ледоколом двинулся в указанном направлении. Толпа поневоле раздалась. Янка спешила по проторенному пути, чуть ли не уткнувшись Хагу носом в спину, покуда море народа снова не сомкнулось, отрезая ее от напарников. Приметливый и верткий Машьелис за время пути до ограды пару раз даже соскакивал с удобного насеста, а возвращался назад с довольной улыбкой.
Тролль не только таранил толпу, между делом он залез в сумку и успел активировать знак тишины, позволяющий друзьям болтать между собой, не грея чужих ушей. Пусть в толпе шумновато, а все не дело чужакам о пророчествах слушать. Только потом Хаг спросил Лиса:
– Кто светится?
– Пацан на ограде сидит, желто-зеленым точно подсвечивается, – объяснил Машьелис. – И чуть дальше отсвет есть, только отсюда не видать на ком.
Киран Фиралор еще бренчал на своем инструменте и завывал не хуже мартовского кота, у которого, небось почитая за наставника, брал уроки вокала, а напарники уже добрались до ограды. Самые истовые поклонники барда были безжалостно отодвинуты.
Замурзанный пацаненок в чем-то неопределенно-сером воробышком восседал на ограде, цепляясь пятками за жерди. Кого помощнее забор не выдержал бы, потому конкурентов у мальчишки, не считая горстки других ребятишек, не имелось. Взрослые на ограду ристалища не налегали, чтобы не получить пяткой копья под дых от местных охранников порядка, чинно прохаживающихся с другой стороны забора.
Указанный Лисом пацан и впрямь подсвечивался для Янки желто-зеленым ореолом, так же как и огрызок яблока у него в руке. Недолго думая Хаг протянул руку и схватил мальчонку за шкирку. Он перенес ребенка поближе к напарникам. Навис над испуганно распахнувшим глаза бедолагой и тихо, почти ласково, спросил:
– Ты куда огрызок-то кинуть собрался, а?
– Дяденька, не бейте меня, не виноват я, – дернулся в могучей лапе тролля паренек и заскулил: – Это все тот чернявый в плаще… Монетку мне медную посулил, коль я огрызок в консорта метну, когда он целить в мишень будет. А-а-а!
– Давай свой огрызок, – велел Лис ребенку, отслеживая, как гаснет ореол вокруг нанятого диверсанта.
– А коль тот дядька ко мне снова придет?.. – заныл паренек, учуяв, что прямо здесь и сейчас его никто убивать не намерен.
– На, – вздохнул дракончик, слазил в карман и, с кровью отрывая от сердца, протянул пареньку медную монету. – Скажешь, промазал и вернешь задаток. Теперь кыш отсель!
– Нетути меня ужо, – взвизгнул паренек, цапнул монету с ладони Лиса и растворился в толпе, как сахар в кипятке.
Мальчишка-то убежал, а огрызок, отчаянно полыхающий желтым, остался, чтобы озадачивать юных блюстителей пророчества сакраментальным вопросом: метать или не метать, а если метать, то в кого?
Тенор завыл вторую, еще более трагическую балладу о погибшем рыцаре по имени Ижвард и не дождавшейся его деве. Трое блюстителей стали определяться с диспозицией. Ристалище являло собой обычный прямоугольный стадион с выгоревшей и вытоптанной травой под ногами. С двух сторон площадка была огорожена забором из крепких палок, с третьей – рядами скамей. Здесь даже имелось что-то вроде низких лож для знатных зрителей. С четвертой стороны «средневековый стадион» ограды не имел вовсе. Оттуда открывался роскошный вид на поле, поросшее кустами, и дальнюю рощу.
Друзья-напарники выбрались к забору как раз напротив лож, где щебетали роскошно одетые женщины и тихо беседовали мужчины явно некрестьянского сословия. Для простого люда хватало места и у изгороди. Менестрель все еще завывал, точно песик, которому прищемили дверью самое дорогое, а народ, устав от «искусства», вовсю обсуждал дела насущные. Доносились обрывки разговоров: «Пять львов отдал…», «Завтра сторгую…», «Какой плат красивый у Лорки, точно замуж собралась…»
Лис же, подбрасывающий на ладони огрызок, Хаг и Янка шарили глазами, изо всех сил пытаясь поскорее выявить все светящиеся силуэты субъектов пророчества. В третьей от края ложе нашлась первая – рыжая девица с роскошной копной волос, которые не смогли усмирить даже драгоценные тяжелые нити жемчуга. Красавица имела вид кроткой овечки: зеленые глазки долу, на щечках румянец смущения, скромная улыбочка, но даже Донской, ничего не смыслящей в притворстве, рыжуха показалась форменным чертом в юбке. Рядом с ней сидела парочка девиц в одеждах и украшениях поскромнее и более сдержанных в манерах. Рыженькая, не обращая на соседок внимания, чуть не выпрыгивала из кресла и декольте, пытаясь заглянуть вниз, где в открытой нижней ложе с комфортом расположились четверо кавалеров. Судя по имеющемуся у них оружию, те самые финалисты – участники соревнования.
Вполне ожидаемо из четырех лучников зеленовато-желтым были подсвечены двое. Один очень юный, еще безусый живчик, который не столько сидел в кресле, сколько крутился в нем и норовил то улыбнуться, то подмигнуть рыжуле. Вторым оказался кряжистый мужчина средних лет с аккуратной бородкой клинышком и белой полоской шрама на левой щеке.
Чтобы идентифицировать участников турнира, дракончик протолкнулся к ближайшему мужику, меланхолично плюющему семечки через ограду на турнирное поле, и пристал с расспросами на тему: «Ху из ху».
Мужик глянул на щуплого паренька, как на придурочного, однако же до ликбеза снизошел. Товарищ со шрамом оказался консортом Джегиром, верткий юнец Локсаром из Роба, а остальные два типа, никакими световыми эффектами для блюстителей пророчеств не отмеченные, охотником и лесничим. Заполучив ценную информацию, Машьелис вернулся к друзьям, и компания начала мозговой штурм. Первым делом Лис припомнил пророчество:
Коль дева победителю сердце подарит,
Достойный править в королевстве станет.
Дракончик прищелкнул пальцами и резюмировал:
– Странные стишки. Если эта рыжая егоза способна стать достойной королевой, то я пряничный зайчик.
– Э-э, – морща лоб, протянула Яна, в принципе согласная с суждением дракончика. – Может, как раз дело в том, что будущий король не станет победителем, и рыжая найдет себе счастье с другим.
– Или с такой спутницей ему ничего иного не останется, как погрузиться в государственные дела, чтобы не рехнуться от щебета, – пророкотал Хагорсон, а Машьелис вынужденно признал:
– Не исключено. У моего двоюродного дядьки такая спутница, что он в трех советах заседает и четырех комиссиях, чтобы домой пореже являться. Любить-то любит, только выносить подолгу – никак не может.
– Так что делать-то будем? В кого огрызком кидать? – растерялась Янка.
– Положимся на удачу, – беспечно пожал плечами Машьелис и вытащил из кармана очередной медяк явно местной чеканки.
– Ты кого-то ограбил? – не удержался от вопроса тролль.
