— И так каждый день? — По мне так описание больше походило на ленивый выходной.
— Угу, — кисло скривился наколдованный. — Сам удивляюсь, как при такой жизни это тело умудрилось не заплыть жиром.
Ну-ну. Я припомнила, каким уставшим, но довольным он возвращался после ночных приключений… и тактично промолчала.
Впрочем, продолжать разговор Тавиш тоже не собирался. Он выглянул в окно, помрачнел, а в следующий миг несколько раз сильно стукнул кулаком в стену, ближайшую к вознице, и крикнул так, что у меня уши заложило:
— Останови здесь!
К капризам богачей извозчик давно привык, так что экипаж сразу же послушно замер, и никакого недовольства ни с чьей стороны не последовало.
Тавиш ловко спрыгнул на мостовую и не забыл подать руку мне. Что было нелишним, я ведь никогда подобной роскоши не видела и сейчас просто оцепенела от восхищения.
Ближайший дом был карамельно-желтый, со множеством арок, он буквально утопал в садах. И то, что запах цветов здесь смешивался с ароматами еды и чего-то не очень приятного, меня уже не особенно раздражало.
Отъезжающий экипаж прогрохотал колесами по мостовой. Это немного вернуло в реальность.
Тавиш решительно потянул меня куда-то в сторону… Совсем не к очаровательному желтому особняку!
— Нам сюда, — порушил бесстыжий тип все мои надежды.
Однако стоило увидеть дом, к которому размашистой походкой двигался Тавиш, я едва не разучилась дышать. И даже одергивать себя не стала. Пусть я попала в сказку. И пусть даже это не навсегда. Можно хоть денек понаслаждаться!
Ворота были распахнуты, поэтому огромный дом с изящными башенками, и сад, и уютный дворик просматривались как на ладони. Красиво, со вкусом и очень роскошно. Настолько, что даже опостылевший за последний час серый цвет меня не смутил. Здесь он был каким-то другим. Благородным, что ли.
Но вокруг всего этого великолепия сейчас явно что-то происходило… Уже только табличка с надписью «Продается!» вызывала недоумение. А во дворике суетились слуги, кто-то всхлипывал… и да, я наконец увидела целое семейство аристократов. Пара средних лет в нарядах, на стоимость которых весь Черный Лес наверняка бы смог года два существовать, пожилая дама в бархатной тальме, парень и девушка лет семнадцати.
Лица у них были до того заносчивые, что я невольно оробела.
В стороне, ближе к каменной стене, опоясывающей владения Дивальдов, стояла, опустив голову и всхлипывая худенькая белокурая девушка в бледно-розовом платье и легком плащике. Понятно пока ничего не было, но между ней и всеми остальными чувствовалось какое-то напряжение. И перевес, к сожалению, пока был на стороне большинства.
— Рофель, ну-ка проверь ее сумку, — скомандовала тетка в самом дорогом платье и с самой противной физиономией. А мне в очередной раз стало немножечко жалко, что я не заразная. — Небось все платья из шкафа выгребла, приживалка!
Хм. А изъясняется-то эта особа, почти как торговка на рынке, только что без брани… Делаем выводы!
Тем временем умывающееся слезами белокурое создание вовсе не собиралось демонстрировать кротость.
— Только сунься, мерзкий ворюга, всю физиономию расцарапаю! — Из-под длинной светлой челки яростно сверкнули синие-синие глаза. — И куда вам мои платья, ваша дочь в них даже после месячной голодовки не влезет.
Что правда, то правда. И не то чтобы насупившаяся наследница мерзкой парочки была уж очень тучной. Так, слегка полновата, но кость широкая, совсем не аристократичная, в то время как говорившая напоминала тростиночку.
Среагировать на ее выпад захватчики чужого имущества не успели, хотя побагровели все. Ну никакой выдержки! А туда же, в смысле, почти в замок.
По мостовой снова прогрохотал экипаж и остановился прямо напротив распахнутых ворот.
— Прибыл, как велели, — заискивающе поклонился, не покидая, впрочем, своего места, извозчик — Куда везти?
— Ладно, не трогай ее, пускай убирается, — вступила в разговор самая пожилая участница событий. — В пансионе госпожи Скарго эту пигалицу живо сделают послушной. А потом и замуж пристроят, мы ее больше не увидим.
— Стервятники! — прошипела девушка ровно с той же интонацией, которую я слышала несколько часов назад от тела ее родственника.
Ну почти ее. Или все-таки ее? Пора уже как-то определяться с этим.
— Вон пошла! — склочно взвыли в ответ сразу несколько голосов.
И тут мы, двигаясь вдоль каменного ограждения, наконец протиснулись мимо экипажа и встали так, чтобы нас всем было видно.
Последовала немая сцена. Звон упавших челюстей и всеобщие ахи не в счет.
— Тавиш! — счастливо заверещала изгоняемая, бросила сумку прямо на землю и с визгом повисла на… вот не понятно, кто он ей. Еще и ногами обвила.
— Тавиш… — с почти осязаемым разочарованием простонали все остальные.
Против объятий наколдованный ничего не имел, хоть в них и не было ничего романтического. Тоже обнял верещащую девчонку, ласково взъерошил светлые волосы.
Хм. Может, сестра? Но почему тогда не она наследует, а объявились какие-то… ну да, стервятники, иначе и не обзовешь.
Я спряталась за не слишком широкой спиной единственного настоящего Дивальда и постаралась сделаться как можно менее заметной.
Тем временем он выпутался из конечностей всхлипывающей теперь уже от счастья девушки и с презрением обозрел всю честную компанию. Не особо смущенную, кстати. Видимо, в бытность собой прежним наследник внушительного состояния и громкой фамилии был мягкотелым и не мстительным, и родственники частенько позволяли себе разные выходки, оставаясь при этом безнаказанными.
Сегодня был другой случай.
— А теперь повторите все, что вы наговорили Нале, только в свой адрес и начинайте грузиться в экипаж. — И, повернувшись к извозчику, добавил: — Вспоминай маршрут до ближайшей долговой тюрьмы.
Решать семейные проблемы бывший демон решил цивилизованно. Я даже погордилась им немножко.
— Значит, мне все-таки заплатят, — обрадовался извозчик.
Лица «далеких, но очень любящих родственников» малость побледнели, но уверовать в истинность происходящего жадные людишки не торопились.
— Живой… — попробовал просиять разряженный, словно павлин, мужик и смахнул капельки пота с лысины рукавом.
— Тавишек! — заверещала его жена.
И тут им представилась возможность убедиться, насколько он теперь другой.
Двигаясь молниеносно, отчего видна была лишь смазанная тень, скользящая по двору, он одного за другим затолкал родственников в экипаж. Они стонали, кряхтели, верещали, но помилования так и не дождались. А кончилось и вовсе тем, что дверь экипажа открылась, и на мостовую полетело платье противной тетки и камзол ее муженька. Какой там вой стоял!
