Но, поймав его взгляд, я неожиданно для самой себя вызов приняла и подрагивающими пальцами взялась за булавку.
Дальше все получилось совсем уж глупо… Треклятые перчатки виноваты! Не привыкла я к ним. И, как водится, справиться с задачей с первого раза не удалось. Со второго тоже. И с третьего. Гордик внимательно наблюдал за моими манипуляциями, но предложить помощь все не решался, демоны побери его зажатость! Остальные тоже не вмешивались. Жаль, не все.
Чувство такта одному из присутствующих было чуждо, он и сунул свой аристократический нос не в свое дело.
— Дай помогу, а то ты так два часа провозишься, — грубовато потребовал Тавиш, отбирая у меня украшение.
Наши пальцы мимолетно соприкоснулись, и я почувствовала, как вверх по руке скользят маленькие щекотные молнии. Даже невзирая на злосчастные перчатки. И то, как скрипнула зубами Нарья, пристроившаяся за плечом Дивальда, но им вот уже четверть часа напрочь игнорируемая, мне понравилось. Даже очень.
Естественно, паршивка не могла остаться безучастной к чужому счастью.
— Дорогой, не стоит, — пропела она и погладила любовника по плечу. Когда же Тавиш обернулся и смерил ее прохладным взглядом, любезно пояснила ход своих мыслей: — Подарок дарил этот замечательный молодой человек, ему с ним и помогать.
Правильно вроде все говорит, что же ее прибить так хочется?!
— Я могу! — опомнился молодой купец и потянулся забрать у Тавиша булавку, но тот и не подумал уступить, хоть у соперника и было прав больше:
— Посмотри, у тебя руки трясутся. — Они правда подрагивали, наколдованный тут не соврал. — Еще уколешь ее.
Гордик смиренно опустил руку.
Но Нарья так легко сдаваться не собиралась!
— И все-таки это как-то неправильно, — зудела она. И чего завелась, спрашивается? Он же не кольцо обручальное мне надеть хочет, всего лишь булавку с цветком, к тому же подаренную совсем другим поклонником. — Может, лучше я? Чтобы не нарушать приличий.
Фу-ты, кто у нас о приличиях заговорил…
— Мы их никоим образом не нарушаем, — отозвался Тавиш, невозмутимо прилаживая мне на платье красоту. — А вот ты со своей ревностью лучше угомонись. Права на нее тебе никто не давал. Не забывай, ты здесь только для того, чтобы я своим одиноким присутствием не смущал Мишу и ее не в меру скромного поклонника.
В повисшей после его резких слов тишине Тавиш аккуратно расправил воротник, поправил цветы, ободряюще улыбнулся мне.
— Ну вот и все. Тебе действительно очень идет.
Сказал и оставил меня в покое. Хотя какой тут покой? Бросил в растерянном и взбудораженном состоянии!
Несколько минут потребовалось собравшимся, чтобы прийти в себя и определиться с направлением, после чего мы, наконец, миновали ворота. Я снова шла с Гордиком, Тавиш — с Нарьей, а парень, имени которого я не удосужилась запомнить, развлекал Налу и Тину, впрочем, девушки особого восторга по этому поводу не проявляли.
Будто и не было ничего.
Только рука до сих пор горит, и перчатка ей не помеха, а внутри будто демоненок на раскаленных углях танцует.
Отпустило меня спустя добрых полчаса блуждания по парку. Мы прохаживались по пестрым садам, любовались цветами, женская часть компании с интересом поглядывала на другие парочки, коих здесь было немало. Похоже, действительно традиция. Но погода стояла жаркая, долго так не проходишь. Мы хотя бы под зонтиками прятались, а мужчин было откровенно жаль. У Гордика в первом же саду нос обгорел и теперь был красный и лоснящийся. Тавиш оставался привычно бледен, но и ему, судя по расстегнутому вороту и появившемуся в руке платку, жара доставляла определенные неудобства.
В общем, мы осматривали сад, потом на некоторое время прятались среди тенистых деревьев в парке, остывали немного и переходили к следующему саду. Всего их было двенадцать, и во всех росли разные цветы, многие вообще были привезены из-за океана в подарок ее величеству. Тавиш дразнил собравшихся байкой о том, что под одной из масок может скрываться повелительница столицы. Когда сады закончились, а многострадальный нос моего кавалера еще и распух, мы отправились туда, где держат животных, и девичья часть компании смогла покормить их хлебом, фруктами, а самых хищных — свежим мясом. Мужчинам же приходилось за это удовольствие платить и смиренно ждать.
Вечер нас застал на выходе из парка. К этому времени Нала успела достать Тавиша просьбами завести дома серого хищного кота, размером с лошадь, в точности такого, как мы кормили через зачарованную изгородь в парке, получить категорический отказ и надуться. Остальные просто развлекались, наблюдая за ними.
Поскольку обед мы все дружно прогуляли, только пару раз останавливались возле торговцев, чтобы попить воды, ужинать отправились тоже вместе. Выбор места доверили тому, у кого осталось больше сил. Надо уточнять, кто им оказался?
Увидев таверну, оформленную в черном и серебристом, с особыми элементами в виде светильников-черепов, столов-домовин и иллюзорных призраков, исполняющих обязанности разносчиков, лично я почти даже не удивилась. На таких, как это горе магическое, не обижаются. Нала придерживалась того же мнения, а вот Нарья с сестрой дружно завалились на пол… чего это они, милый призрак-фантом всего лишь хотел взять их зонтики. А Гордику какой-то тип в черной мантии с жуткими черными зубами предложил подлечить нос, так тот от него по всему полупустому залу улепетывал.
— Одна ты меня понимаешь, — притворно печально вздохнул Тавиш и по-свойски обнял меня за плечи.
— Ты это специально? — Я вывернулась и с укором сверкнула на него глазами.
— Говорю же, только ты меня и понимаешь, — хитро улыбнулся наколдованный.
В качестве последнего аргумента я закатила глаза и решила как можно дольше с ним не разговаривать.
Отхлестав по щекам нежных барышень и отловив Гордика, мы наконец заняли места за столом.
Собственно, тогда-то мое молчание бесславно и закончилось. Потому что Тавиш опять отличился! Принесли нам заказ, все такое аккуратненькое, под крышечками. Есть хотелось так, что даже какой-то приятный запах померещился. И вот крышки поднимают… а оттуда как поползет, как поскачет! Итог: Девицы опять в отключке, Гордик с другом, зажимая рты ладонями, унеслись в уборную, Нала под столом заходится от хохота. Только мне почему-то не смешно.
Проводила взглядом улепетывающую лягушку, обозрела извивающегося в тарелке моего поклонника дождевого червяка, после чего громко и выразительно высказала Тавишу все, что о нем думаю.
Нала смеялась, он внимал.
Когда же эмоции иссякли, еще и шутить у него наглости хватило:
— Между прочим, ты мне благодарна быть должна, — заявила эта наглая морда. — В нестандартных ситуациях особенно ярко раскрывается истинное лицо человека. А я даю тебе возможность как следует рассмотреть это лицо.
