На улицах Нижнего Новгорода в 1994 году появились многочисленные беженцы из Таджикистана и Узбекистана. Сейчас, спустя два десятилетия, все мы уже привыкли к гастарбайтерам. В роли строителей, подсобных рабочих, водителей маршруток и даже трамваев, ну и конечно же торгашей на рынках. А тогда дома еще строили обычные русские мужики, да и автобусы водили они же. «Гости с Востока» первоначально явились нам в образе попрошаек. «Вместе с детьми, грязными, оборванными, они ходят по квартирам – просят деньги, – писала пресса. – Сколько их в Нижнем – сказать не может никто. Дело в том, что беженцы в официальные структуры, занимающиеся этой проблемой, за помощью не обращаются. Предпочитают ночевать где придется. И жить на подаяния. Оно и понятно. У многих, если не у всех, узбеков и таджиков нет официальных документов, удостоверяющих статус беженца. А без этих документов какую-то помощь от государства получить невозможно. Да и для „официальных“ беженцев денег нет…» На Нижегородчине на оборванцев поначалу смотрели сквозь пальцы, к тому же никаких специальных ведомств по этой теме еще не существовало. Пионером борьбы с нелегалами стал тогда новый мэр Москвы Юрий Лужков. И именно в столице сделали «неожиданное открытие», что после высылки за пределы РФ «беженцы» быстро прибегают обратно… Кстати, первыми, кто серьезно пострадал от азиатов в материальном плане, стали… нижегородские бомжи и алкоголики. Они еще с советских времен традиционно держали рынок попрошайничества и сбора пустых бутылок. Теперь же львиная часть выручки от сердобольных сограждан стала перепадать приезжим, в то же время цена на бэушную стеклотару в рыночные времена резко упала. Вследствие этого между старыми и новыми попрошайками периодически стали возникать драки и потасовки, особенно из-за наиболее хлебных мест на вокзалах и рынках. Впрочем, попрошайки серьезной угрозы не представляли. Куда больше людей пугал разгул бандитизма.
Страшный случай произошел в Нижнем Новгороде в конце марта. Ему предшествовали следующие события. В ранжирном парке Горьковской железной дороги, что в глухом районе между масложиркомбинатом и заводом «Красная Этна», происходила обыденная перегрузка заключенных, прибывших из Калуги. Оцепление осуществляли военнослужащие внутренних войск. Когда операция закончилась, одного из них недосчитались… А через три дня в полночь из микрорайона Мещерское озеро поступило сообщение о разбойном нападении на прохожего. Молодой парень в черном полушубке и военных брюках, угрожая пистолетом, отнял у него норковую шапку, кожаную куртку и часы. На место прибыла оперативная группа с кинологом, однако собака след не взяла. В то же время по описанию стало ясно, что это тот самый вооруженный дезертир. После этого весь микрорайон, расположенный на берегу Волги, был оцеплен нарядами милиции и внутренних войск. На всех выездах (а их было всего три) были поставлены патрули с гаишниками, проверявшие все выезжающие автомашины и автобусы. Наряды милиции встали у всех школ и детсадов, на Мещерку пригнали даже БТР! Такого в Нижнем Новгороде еще не было. В полдень следующего дня на улице Акимова был замечен человек, внимательно наблюдавший за действиями солдат в оцеплении. Затем очевидцы сообщили, что видели выбегавшего из многоэтажки мужчину с пистолетом. Милиционеры начали готовить операцию по захвату преступника. Однако тот неожиданно проявился сам. В 13:00 милиционера-водителя, проезжавшего по улице Карла Маркса, остановил парень и попросил отвезти на Автозавод, предложив за это часы. Сразу опознав подозреваемого, милиционер попытался его задержать, но тотчас получил пулю в живот. Действия правоохранителей, не привыкших к подобным операциям, вообще оказались довольно хаотичными и непрофессиональными.
Несмотря на то что раненый водитель сообщил по рации о случившемся, задержать бандита снова не удалось. А пока милиционеры и солдаты прочесывали дворы в районе улицы Карла Маркса, тот неожиданно появился на соседней улице Акимова. Там он внезапно столкнулся с рядовым внутренних войск и выстрелил тому в лицо. Только после этого, увидев приближающихся с разных сторон милиционеров и понимая, что уйти из закрытого со всех сторон микрорайона не удастся, дезертир застрелился. А если бы он вломился в проезжавший мимо троллейбус или автобус или забаррикадировался в одном из домов, взяв заложников? Последствия и число жертв трудно было себе представить! Об этой истории потом слагали легенды по всему городу.
«Убийств в 1993 году было совершено на 27,9 процента больше, чем в предыдущем, тяжких телесных повреждений – на 27, – сообщало в своем отчете руководство Нижегородского УВД. – Настораживают большая жестокость, рост материального ущерба, заказные убийства. Часть преступников с мелких переходят на крупные, профессиональные преступления, например вымогательство. Им занимаются в основном молодые люди 20–25 лет, нередко они делают это под видом охраны коммерческих структур… В Волго-Вятском регионе на сегодняшний день действует несколько бандформирований. Два дела по бандитизму направлены в суд. Всего же в регионе в прошлом году пресечена деятельность 320 организованных групп численностью 5 тысяч человек. На их счету 1200 преступлений. Работниками милиции у них изъято материальных ценностей более чем на 3 миллиарда рублей, и 290 единиц огнестрельного оружия, в том числе 6 пулеметов, 20 автоматов, 100 гранат». Особый размах приобрели ограбления дальнобойщиков на междугородних трассах. Только за одну операцию в конце марта в регионе было задержано 16 лиц кавказской национальности, занимавшихся разбоями на дорогах. Грабили машины не только приезжие, но и местные. «Двое нигде не работающих граждан Вачского и Автозаводского районов возомнили себя Робин Гудами и вышли на „большую дорогу“, а именно на трассу Нижний Новгород – Касимов, – рассказывала криминальная хроника. – На отрезке оной дороги у села Монаково Навашинского района они и развили достаточно бурную деятельность. 5 июля в промежутке с 14 до 18 часов они совершили разбойные нападения на четыре транзитных автомобиля. Водители и пассажиры под угрозой оружия отдали экспроприаторам деньги, золотые цепочки и прочие „оковы капитализма“… 8 июля в Ленинском районе нигде не работающий господин В., угрожая директору фирмы „Альмир“, не таясь от посторонних взглядов, конфисковал у перепуганного бизнесмена автомобиль ГАЗ-31029… В результате широкомасштабной операции „Молния“, прошедшей с 8 по 9 июля, раскрыто 45 преступлений. За различные правонарушения задержано 4255 человек. Из них семнадцать находились в розыске».
Отдельной проблемой был невиданный рост наркомании и связанных с ней преступлений. По данным милиции, к началу 1994 года в Нижегородской области насчитывалось 150 тысяч наркоманов! «Каждому из них на приобретение зелья ежемесячно требуется до 1,5 млн рублей (в ценах декабря 1993 года), – сообщало УВД. – Средства они добывают в основном квартирными кражами, угонами автомобилей, грабежами». «Идешь по Покровке и ищешь, что бы спионерить, – рассказывал автору незамысловатую технологию поиска денег на ширку наркоман по кличке Нос. – И в конце концов что-нибудь спионеришь». «В 1993 году отмечался довольно большой рост преступности в Нижнем Новгороде, равно как и в России, – говорил Немцов в своем выступлении перед депутатами областного Совета в марте 1994 года. – Но я должен отметить как довольно отрадный факт, что в последнее время количество преступлений стало уменьшаться. Уменьшилось их количество на 8,6%, тогда как в России наблюдался рост. Однако участились случаи особо дерзких преступлений, включая изнасилования, убийства, грабежи. И здесь, к сожалению, администрация Управления внутренних дел явно не сделала все от него зависящее, хотя я должен сказать, что областной Совет принял чрезвычайно серьезное решение об увеличении финансирования управления внутренних дел, которое позволило увеличить численность милиционеров и сделать работу милиции более доброкачественной. Мы смогли приобрести специальные средства и создать специальные подразделения по борьбе с наиболее дерзкими преступлениями». Обращает на себя внимание явная косноязычность Бориса Ефимовича в речи, напоминающей выступления полуграмотных ораторов эпохи Сталина. Такое не раз наблюдалось, когда Немцову приходилось не рассуждать на пространные и философские темы, а говорить о конкретных проблемах. Он явно чувствовал себя не в своей тарелке в этой роли.
