Они уже все обсудили. Слоан будет биться за них, но только если они станут делать то, что сказала она. Все остальное – бесполезно, и у Слоан не хватало терпения убеждать людей делать то, что для них лучше всего.
Дверь открылась. Внутрь вошла Талини в сопровождении двух офицеров. Заключенные растерянно переступали с ноги на ногу, не желая смотреть ни на своих тюремщиков, ни на саму Слоан.
– Выходим по одному, – приказала Талини. – Руки на голову. Не разговаривать. Идти строем.
Слоан кивнула сокамерникам:
– Идем.
Они с мрачными лицами и плотно сжатыми ртами стали выходить из камеры, положив руки на головы. Агенты службы безопасности, сжимавшие штурмовые винтовки, выстроили их по двое. Последней шла Слоан, она остановилась в дверях. Талини молча посмотрела на нее, в ее выражении читалось молчаливое сочувствие.
– Насколько плохо? – вполголоса спросила Слоан.
– Не знаю, – ответила азари, покачав головой. – Они держат рот на замке.
– Вероятно, боятся, что ты верна мне, – с горьким юмором сказала Слоан. – Пожалуй, это я заслужила.
Рот Талини искривился.
– Мне очень жаль, Слоан.
– Да. – Она повела плечами, потом положила руки на голову, устремила взгляд перед собой. – И мне тоже.
Слоан вышла из камеры. В коридоре заключенные выстроились в два неровных ряда, почти все молчали. Больше сотни мятежников, прикинула она, их боевой дух сник под тяжестью мысли о том, что за бунтом последует наказание.
– Идем, – сказала Талини и стала во главе колонны.
Больше ни одного слова до самого комцентра. По пути к ним присоединялись другие заключенные – те, чьи раны позволяли им передвигаться. По прибытии их пропустили внутрь, и Слоан ничуть не удивилась, увидев кольцо охраны. В центре сидели Эддисон и Танн.
Чуть в стороне стояла Кеш и вела вполголоса напряженный разговор с Нордой, Вратчем и еще одним кроганом – он выглядел светлее всех остальных, седее. Его шкура была иссечена шрамами, изуродована проплешинами и бороздами, и он явно выглядел старше всех остальных. Древним стариком, если учитывать среднюю продолжительность жизни кроганов.
Норда почти не удостоила Слоан взглядом, разве что отреагировала на ее появление кряхтением и поднятием широкой головы.
Кеш смотрела мрачно и серьезно. Норда ударила ее по плечу дюжим кулаком и сказала что-то тихим, но раскатистым голосом. Слоан не знала, о чем они говорят, но вздох Кеш пронесся по залу комцентра, как отдаленный удар приближающегося грома.
Танн кинул на кроганку испуганный, настороженный взгляд, и тогда Эддисон заговорила первой:
– Спасибо, вы теперь все можете опустить руки.
У Танна отвисла челюсть.
– Разве мы…
– Мы, по меньшей мере, можем оказать им некоторое уважение, – сказала Эддисон вполголоса, но ее слова услышали все.
– Уважение? Этим людям?..
– Прекратите этот бред, – оборвала его Слоан; она опустила руки и протиснулась вперед. – Мы все знаем, что мы здесь делаем.
Танн прищурил глаза, глядя на нее:
– Вы зашли слишком далеко.
– Да, например, я готова рискнуть и быть застреленной на месте, но попытаться свернуть твою тонкую шею, – ответила Слоан, но воплощать в жизнь свою угрозу не стала. Эти двое напустили Норду и ее воинов на гражданское население «Нексуса», дали приказ снайперу уничтожить Каликса. На спусковой крючок нажимал один из ее офицеров. Это было больнее всего. – Так какой ошеломляюще блестящий план придумали вы на сей раз, Танн? – оскорбительным тоном закончила она.
Эддисон вперилась в нее сердитым взглядом:
– Вы не могли бы хоть раз заткнуться и послушать?
– А как насчет того, чтобы взглянуть правде в глаза? – рявкнула Слоан. Она ткнула большим пальцем себе за спину, показывая на пришедших с нею. – Вы считаете, они заслуживают всего того, что, по его мнению, должны получить?
За ее спиной раздался ропот.
– Так или иначе он виноват в том, что мы были голодны, – пробормотал Ннеброн не настолько тихо, чтобы его не услышали. Не настолько громко, чтобы стать центром внимания. Но она увидела, как сужаются веки на огромных глазах Танна.
– Вы все здесь потому, что участвовали в мятеже, который поставил под угрозу будущее «Нексуса», – твердо сказал он, откашлявшись, чтобы его голос звучал как можно более властно.
– Да бога ради! – выкрикнул Ннеброн.
Слоан кинула на него испепеляющий взгляд через плечо, но он не смотрел в ее сторону. Он впился глазами в Танна, под всей его яростью вскипала ненависть.
– Это вы решили скрывать от нас правду! Вы из-за вашей нерешительности могли довести всех нас до голодной смерти.
Согласный и злой ропот прошел по рядам команды Каликса. Слоан подняла руку, словно одним этим барьером могла удержать их.
– Вы видите, Танн, – перекрикивая усиливающийся шум, сказала она, – вы тоже не невинная овечка. Нет среди нас невинных овечек, – жестко добавила она, и если ее взгляд слишком надолго задержался на Норде, то вождь клана знала почему. Накморская клыкастая улыбка была не самой дружелюбной, но в то же время Слоан не думала, что кроганка питала к ней ненависть. Ведь в конечном счете победа осталась за ними.
Благодаря тому, что Слоан сдалась.
Танн ощетинился:
– Это абсолютно несправедливо.
– Она права, – резко сказала Кеш. Она сложила руки на груди и, нахмурившись, смотрела на Танна и Эддисон, стоявших у центральной панели управления.
Саларианец напустился на Кеш:
– Прошу вас, хватит высказываний третьих сторон. Кроганы сделали более чем достаточно и…
– Они убили Каликса, – прокричал кто-то сзади.
Ирида. Черт! Слоан не учла привычку азари бередить старые раны. Она повернулась, схватила того, кто оказался ближе всего, – турианку с синяком под распухшим глазом и с новыми шрамами, появляющимися на щеке, – подтянула ее к себе.
– Сделай так, чтобы она заткнулась.
Инженер кивнула и стала протискиваться через ряды заключенных.
Кеш, ничуть не смущенная тем, что ее попытались осадить, сказала:
– Все стороны почувствовали вкус смерти. Сделали ошибки. Если мы пеняем им на их ошибки – а мы должны это делать, – жестко добавила она, – то мы должны признать и свои.
Норда рядом с ней фыркнула и произнесла какое-то слово, похожее на «мягко». Потом четким голосом недовольно добавила:
– У тебя есть и свои ошибки, за которые ты должна отчитаться.
Бровь Слоан взметнулась, когда Кеш повернулась к Норде. Две кроганки начали препираться, но тут старый кроган встал между ними.
