Тощий молча кивал, направляя барку к восточным воротам. Лоркан повел Элиду в каюту.
Все четыре стены каюты имели окна. Внутри было довольно чисто – наверное, владелец берег свое судно. Посредине стоял стол, накрытый широкой вышитой скатертью. Лоркан почти что запихнул Элиду под стол и сдвинул скатерть на край, целиком закрыв «жену» от чужих глаз. Сам он тоже спрятался, но так, чтобы ему был виден тощий с шестом. Дождь барабанил по плоской крыше. Мерно поскрипывал шест, иногда ударяясь о борт.
От скрюченной позы и полной неподвижности у Элиды болело все тело. Неужели ей так и придется постоянно убегать и прятаться? Поиски Аэлины оказались гораздо труднее, чем она себе представляла… Найдет ли она когда-нибудь свою королеву? Можно было бы никого не слушать и продолжить путь в Террасен, но Элида не знала, кто сейчас правит в Оринфе. Если Аэлина не сумела вернуть трон… Возможно, люди в первой таверне старались ее предупредить, не говоря прямо, а намекая: «В Террасене сейчас не лучшие времена, и тебе там нечего делать».
А отправиться в Эйлуэ, приняв чьи-то предположения за истину?.. Элида перебрала в памяти все разговоры, услышанные за последние два часа. Доводы той женщины казались ей самыми убедительными.
Континент жил в каком-то напряжении, подернутом невидимой рябью страха.
Снова послышался голос владельца барки. Его сменил металлический скрежет. Восточные ворота.
Элида не отваживалась вылезти без разрешения Лоркана. За время странствия с труппой она ни с кем не сдружилась. Но ей казалось, что к ней и Лоркану относятся вполне терпимо. И вдруг – такое предательство. Элида не сомневалась, что это Нирк и Омбриела донесли на них гарнизону. Быстро же они забыли, как Лоркан спас всю труппу от нападения илков. А может, это и послужило причиной? Испугались, что илки могут напасть снова. Но что, если и без илков Мулли с самого начала раскусила их вранье и просто выжидала удобного момента? Вознаграждение было слишком щедрым, а их с Лорканом присутствие в труппе становилось все опаснее. Вот Мулли и дала добро своей племяннице и Нирку, и те их продали.
Элида шумно вздохнула. Через несколько секунд послышался громкий плеск, однако барка продолжала плыть.
Ей было немного жаль мешковатой одежды, оставленной на постоялом дворе. Главное, камень при ней. Потертые кожаные доспехи не годились для сильной жары. А в Эйлуэ, наверное, еще жарче.
Скрипнула дверь каюты. Вошел Лоркан:
– Вылезай.
Элида не слышала, как он выходил.
Она выползла из-под стола, морщась от боли в увечной ноге.
– Все спокойно? – спросила она.
Лоркан молча кивнул. Он был мокрый от дождя или от речной воды. Элида вытянула шею, ища глазами прежнего владельца барки. Того не было ни на корме, ни на носу.
– Я не стал приставать к берегу, – пояснил Лоркан. – Ничего, вплавь доберется.
Элида сжалась:
– А вдруг он побежит в город и расскажет про нас? Солдаты быстро нас догонят.
– Если догонят, тогда и разбираться будем, – угрюмо произнес Лоркан и отвернулся.
Он слишком быстро отвернулся, слишком быстро отвел глаза.
Элида присмотрелась к рукам Лоркана. Такое ощущение, что он их наспех отмывал. А лезвие топора лишь слегка ополоснул.
– Ты, никак, убил этого человека?
Вот что означал недавний плеск! Лоркан сбросил мертвое тело в воду.
Лоркан остановился. Обернулся. В его темных глазах не было ничего человеческого.
– Если хочешь уцелеть, придется научиться делать то, что необходимо.
– У него осталась семья.
Правда, она не видела у него обручального кольца, но это ничего не значило. Если не жена и дети, то престарелые родители, младшие братья и сестры.
– Нирк и Омбриела не терзались угрызениями совести, когда доносили на нас командиру гарнизона.
Лоркан вышел на палубу. Элида двинулась следом. По берегам густо росли деревья, ограждая реку живым щитом.
На палубных досках темнело большое пятно. Элиде показалось, что оно мерцает в сумраке.
– Ты рассчитывал, что я поверю твоему вранью, – сердито заговорила она. – А как ты объяснишь вот это?
Лоркан лишь пожал плечами. Барку сносило к песчаному берегу. Лоркан перескочил к другому борту, схватил шест и оттолкнулся. Он убил человека, словно докучливого комара.
– Я же пообещала ему, что мы его отпустим.
– А я ему ничего не обещал. Советую впредь давать обещания только от своего имени.
Пальцы Элиды сжались в кулаки. В довершение ко всему, камень у нее во внутреннем кармане ожил и зашевелился.
Лоркан замер. Его руки впились в шест.
– Что это у тебя? – угрожающе тихим голосом спросил он.
Элида молчала. Черта с два она ему уступит. Черта с два позволит пугать себя и командовать собой. Скрываться от опасностей еще не значит убивать всех, кто окажется на пути.
– Я спрашиваю: что это у тебя?
Элида отказывалась говорить и даже прикасаться к камню. Он гудел и ворчал, словно зверь, приоткрывший глаз. Но она не решалась протянуть к нему руку. Камень ожил, однако Элида упорно не желала признавать очевидное.
У Лоркана слегка округлились глаза. Он положил шест и направился в каюту. Элида схватилась за кромку, не зная, пойти за ним или прыгнуть в воду и плыть к берегу.
В каюте Лоркан пытался открыть какую-то металлическую коробку, которая поддавалась с трудом. А затем…
От его гневного рева задрожали барка, река, деревья. Испуганно вспархивали длинноногие речные птицы. Потом он распахнул дверь, едва не сорвав ее с петель, и швырнул в воду куски сломанного амулета. Точнее, попытался. Бросок был настолько сильным, что обломки достигли берега и ударились в дерево, содрав большой кусок коры.
Лоркан был сильно взбешен. Таким Элида его еще не видела. Лицо превратилось в сплошную гримасу злости. Схватив шест (вероятно, чтобы не дать рукам задушить Элиду), он приблизился к ней и спросил:
– Что за вещь ты носишь с собой?
Вся его злость, требовательный тон и презрительное отношение произвели обратное действие. Элида не сжалась от страха. Ярость, охватившая ее, была холодной. Таким же холодным и ядовитым был ее вопрос:
– Почему бы тебе не перерезать мне горло и не посмотреть?
Ноздри Лоркана раздулись.
– Я не требую, чтобы ты мне верила. Но от этого поганого лодочника так и разило намерением предать нас при первой же возможности. Я это учуял еще на причале. Ты верно угадала: он бы опрометью бросился в город.
– Зачем ты мне это говоришь?
– Если тебя так взбудоражило, что я убил этого вонючего предателя, не представляю, как ты сумеешь полюбить свою королеву.
