Ей никогда не отказывали в близости. Мужчины рассыпались на куски (иногда в буквальном смысле), только бы оказаться в ее постели. А она… Манона не знала, как повела бы себя, согласись Дорин на ее предложение. Где-то ей было любопытно узнать, на что способен король с таким прекрасным ртом и сильным телом. Временное развлечение, чтобы потом еще больше злиться на себя? Наверное.
Злость Маноны не успела погаснуть, как вдруг дверь снова открылась.
Дорин встал в проеме. Его глаза странно блестели: то ли от желания, то ли от ненависти. Возможно, он одновременно ненавидел ведьму и хотел ее. Немного постояв, он вошел и закрыл дверь.
Манона затаила дыхание. Все ее бессмертное чутье сосредоточилось на непроницаемом лице короля и его сбивчивом дыхании.
– Говорю напрямую: пытаться взять меня в заложники было бы верхом глупости, – сказал он.
Голос у него был хрипловатым и довольно напряженным.
– Напрямую отвечаю: я предлагала тебе только то, о чем ты догадался, и ничего больше.
Манона вслушивалась. Ни капли страха. Даже сердце у этого самоуверенного парня билось ровно и спокойно.
– Мне нужно услышать твое «да», – добавил он, выразительно глянув на цепи.
Когда до Маноны дошли его слова, она тихо засмеялась:
– Ты предусмотрителен, короленок. Говорю тебе «да». Я соглашаюсь добровольно. Это может стать нашим маленьким секретом.
Все равно она теперь была никем и ничем. Лечь с врагом – пустяки по сравнению с крошанской кровью, что текла в ее жилах.
Манона принялась расстегивать белую рубашку, которую не стирала целую вечность.
– Я сам! – рявкнул Дорин.
Черта с два он будет расстегивать на ней рубашку. Манона взялась за вторую пуговицу.
Невидимые руки вдруг обхватили ее запястья.
– Я же говорил, что сам это сделаю.
Дорин навис над нею. Манона смотрела на него во все глаза, вздрагивая от наслаждения.
– Предлагаю слушаться меня.
Сколько мужского высокомерия было в одной этой фразе.
– Короленок, а ведь я не твоя придворная, чтобы так…
Дорин приник к ее губам.
Прикосновение было совсем легким, почти неощутимым, но с его стороны – вполне рассчитанным. От неожиданности Манона даже чуть выгнула спину.
С удивительной нежностью Дорин поцеловал ей уголок рта, затем другой. Ведьма замерла. Она даже перестала дышать. Все ее тело жаждало увидеть, чтó он станет делать дальше.
Но Дорин отстранился, глядя на нее с холодной отрешенностью. Что он мог увидеть? Что заставило его отступить?
Невидимые пальцы на запястьях Маноны исчезли. Щелкнул замок открываемой двери. К Дорину вернулась его самоуверенная улыбка.
– Как-нибудь в другой раз, ведьмочка, – обернувшись, бросил он.
Он проскользнул за дверь и больше не вернулся. Манона сдерживалась, чтобы не заорать во все горло.
Глава 45
Ведьма была в полном сознании, только очень зла.
Эдион имел удовольствие принести ей завтрак. Он постарался не заметить густого запаха женского возбуждения, разлитого по каюте, в который вплетался и запах Дорина.
Ближе к вечеру, стоя за штурвалом и вглядываясь в горизонт, Эдион напомнил себе о праве короля на подобные развлечения. В долгие часы вахт он часто раздумывал над словами Лисандры. Однажды она здорово отчитала его за злое и жестокое отношение к адарланскому королю. Возможно, Лисандра была права – нехотя Эдион допускал такую мысль. Чудом было одно то, что Дорин, пережив казнь Сорши, еще мог проявлять интерес к женщине. Но чтобы к… ведьме? Неужели он собрался улечься с этой Маноной?
Где-то через полчаса к нему подошла мокрая Лисандра. Она только-только закончила дозор в обличье морского дракона, не обнаружив никаких угроз. Выслушав вопрос Эдиона, она запустила пятерню в мокрые волосы и нахмурилась:
– Ко мне иногда приходили мужчины, потерявшие жен или любимых. Им хотелось не столько развлечься, сколько отвлечься. Меня они считали противоположностью своих любимых женщин. Кто-то хотел подвести черту под прежней жизнью. Через что прошел Дорин… тут бы каждый изменился. Не удивлюсь, если его потянуло к опасным созданиям.
– У него и раньше была тяга к ним, – пробормотал Эдион, кивнув в сторону верхней палубы.
Там Аэлина и Рован упражнялись на мечах. Предвечернее солнце золотило их блестящие от пота лица. Дорин сидел на ступеньках, ведущих на ют, зажав между ногами Дамарис. Глаза молодого короля были полузакрыты. Казалось, он разморен жарой. Эдион подавил улыбку, догадываясь, что Рован уже вправил королю мозги.
– Аэлина бывала опасной, но она – человек, – сказала Лисандра. – Манона – существо иной породы, лишь внешне похожее на женщину. Дорину это нравится. На твоем месте я бы вообще туда не встревала.
– Не волнуйся, я туда и не собираюсь встревать. Хотя на месте Дорина я бы следил, чтобы железные зубки ненароком не оказались вблизи главной мужской части.
Лисандра засмеялась.
– И потом, – продолжал он, – мне хватило утреннего спектакля. Аэлина так накинулась на ведьму из-за Элиды, что всякое желание вмешиваться улетучилось само собой. Такие сцены лучше смотреть издали.
Кто бы мог подумать! Маленькая Элида Лошэн уцелела в те страшные дни. И теперь она разыскивала свою королеву, держа путь в далекий Террасен. Надо было видеть лицо Аэлины, когда Манона рассказывала все новые подробности обращения Варнона с несчастной девчонкой…
Что ж, Перрант ждет другой спектакль. Эдион решил, что лично повесит Варнона на его собственных кишках и, пока мерзавец еще дышит, воздаст ему за все десять лет ужаса, пережитого Элидой. Самозваный правитель Перранта получит за ее покалеченную ногу, за цепи. И конечно же, за башню.
Эдион столько раз бывал в Перранте, но даже вообразить не мог, что где-то рядом томится несчастная Элида. Наверное, она даже видела из зарешеченных окон, как легион Беспощадных входил и выходил из города. Может, она думала, что Эдион тоже забыл о ней или ему безразлична ее судьба.
И теперь Элида шла в Террасен. Одна.
Хромая, безоружная, неспособная за себя постоять. Если ей повезет, она набредет на его легион. Командиры вспомнят ее имя, и тогда она окажется под защитой. Конечно, если расскажет, кто она такая.
Эдион с большим трудом удержался, чтобы не задушить Манону. Бросить девчонку в глубинах Задубелого леса! Что ж не полетела с нею в Террасен… спасительница? Только потом, остыв, он сообразил, чего могла бы стоить ведьме такая самовольная отлучка из Мората.
Аэлина сдерживаться не собиралась. Размахнувшись, она ударила Манону по лицу за то, что бросила Элиду. Потом, буквально вдавив ведьму в стену, она окружила горло Маноны огненным кольцом и заставила поклясться в правдивости рассказанного.
