Глаза Аэлины сверкали. Это был плохо замаскированный удар. Казалось, ее слова поставили точку. Эдион уже хотел позвать Лисандру на учебный поединок, когда Дорин тихо, но очень внятно произнес:
– Между прочим, я тоже король.
Взгляд бирюзовых глаз обратился к нему. Золотистые крапинки угрожающе блеснули. Эдион знал: Аэлина сейчас обуздывала упрямое желание нанести Дорину еще несколько словесных ударов. Она это умела. Несколько точно подобранных фраз полоснули бы по королю, как ножом, кромсая то человеческое, что оставалось в Дорине после валгского владычества. Несколько фраз, и она бы потеряла сильного союзника, необходимого ей во время войны и потом… если они уцелеют. Более того, она бы потеряла друга.
Сердитый огонь в ее глазах поутих.
Аэлина водила пальцем по шрамам на своих запястьях. Закатное солнце подчеркивало их, делая рельефнее. Эдиону и сейчас было больно смотреть на эти шрамы.
– Ограниченная свобода, – сказала она Дорину. – Вне каюты ее будут сопровождать кто-то из фэйских воинов и один из нас. Это правило действует во всякое время. Ноги свободны, кандалы на руках остаются. Цепи в каюте снимем, но за дверью будет караульный.
Палец Рована коснулся ее шрамов.
– Согласен, – только и ответил Дорин.
Эдиона подмывало сказать королю, что эту уступку Аэлины нужно отпраздновать, и немедленно.
Голос Аэлины сделался угрожающе вкрадчивым:
– Кстати, Дорин, тогда, в Задубелом лесу, после твоего флирта с Маноной, она и ее шабаш пытались меня убить.
– Ты ее спровоцировала, – возразил Дорин. – И сегодня я нахожусь среди вас лишь потому, что она, догадываясь, чем рискует, спасла мою жизнь в Рафтхоле. Причем дважды.
Аэлина вытерла вспотевший лоб.
– У Маноны были свои причины. Я очень сомневаюсь, что после сотни лет нескончаемых убийств она вдруг решила, что твое прекрасное лицо обратит ее к добру.
– Твое прекрасное лицо сумело подействовать на Рована даже после трехсот лет его клятвы на крови.
– Я бы посоветовал адарланскому королю поискать другой довод, – сказал идущий к ним Гарель.
Эдион чувствовал ледяную ярость, которой наполнилось все тело фэйского принца. Дорин это тоже заметил и немного виновато пробормотал:
– Рован, я вовсе не хотел тебя оскорбить.
Гарель склонил голову, разметав золотистые волосы по широкому плечу.
– Ты, Дорин, не волнуйся. Фенрис успел так нагадить Ровану своими упреками, что хватит еще на триста лет.
Эдион слегка улыбнулся отцовской шутке. Дорину не пришлось улыбаться и подыскивать ответные слова.
– Ну что? – бросила ему Аэлина. – Пойдем узнаем, не желает ли главнокомандующая прогуляться по палубе перед ужином.
Дорин не ожидал, что его просьба исполнится так скоро, и несколько опешил. Но Аэлина уже шла по палубе к лестнице. Фенрис проводил их язвительным взглядом. Ему полагалось стоять на вахте. Но Эдион знал: этот пронырливый фэец обязательно увяжется за ними следом. Частичное освобождение ведьмы должно совершиться в присутствии всех.
На палубе быстро темнело. Эдион поспешил вместе со всеми, моля богов, чтобы Аэлина и Манона не разнесли корабль в щепки.
Аэлина шла к каюте Маноны. Подумать только: забраться в постель к ведьме! Ей хотелось скрежетать зубами.
Когда-то Дорин не отказывал себе в развлечениях с женщинами, тем более что ему не требовалось добиваться их внимания. Но чтобы лечь с этой… Аэлина даже фыркнула. Видел бы Шаол!
Нет, не надо капитану видеть такое. У Шаола хватает других забот. Что-то делают они сейчас с Несариной на далеком юге? Может, не только восстанавливают Шаолу ноги, но и готовят армию, которая бы пересекла Узкое море и двинулась на север? Если им сопутствует удача.
Если. Аэлина ненавидела это слово. Но… ее дружба с Дорином не отличалась прочностью. Сегодня она уступила его просьбе отнюдь не по доброте душевной. Доброта среди причин стояла на последнем месте. Аэлина знала: ей нужно получить от Маноны как можно больше сведений о Морате и Эраване. Практически все, что ведьма знала.
Но трудно было бы рассчитывать на словоохотливость Маноны после утренней истории, когда Аэлина «слегка не сдержалась». Пусть боги считают ее коварной и своекорыстной за то, что симпатию Дорина она превратила в средство умаслить ведьму… однако война есть война.
Аэлина стиснула пальцы в кулак. Коридорные фонари раскачивались вместе с остальным кораблем. Волнение на море, начавшееся с полудня, не утихало.
Рован быстро исцелил ей содранную кожу на костяшках пальцев. Сейчас Аэлине не верилось, с каким остервенением она ударила ведьму. В знак благодарности она заперла дверь их каюты и встала перед Рованом на колени. Аэлина и сейчас чувствовала его пальцы, застывшие в ее волосах, и слышала его стон.
Рован шел с нею рядом.
«Ты вообще о чем думаешь?» – услышала она в мозгу его голос.
Зачем спрашивать? Он прекрасно знал, о чем она думает. Аэлина это видела по его широко раскрытым глазам. И Фенрис держался от них подальше – верный признак, что у нее поменялся запах.
«Да особо ни о чем. Как обычно, – мысленно ответила она, изобразив простодушную улыбку. – Думаю про убийства, вязание крючком и еще про то, как снова заставить тебя стонать».
Лицо Рована сморщилось. Аэлина улыбнулась еще шире. Фэйский принц судорожно сглотнул.
«После ведьмы нас ждет второе действие. Оно у нас обязательно будет. И тогда я послушаю, какие стоны полетят из твоего ротика».
Аэлина уже подходила к открытой двери каюты Маноны. Негромкий смех Рована привел ее в чувство, прогнав с лица похотливую улыбку влюбленной дурочки.
Манона сидела на койке, стреляя золотистыми глазами в Дорина, Рована и Аэлину.
У них за спиной появился Фенрис и сразу же принялся разглядывать ведьму. И этого заворожила ее красота, изящество движений и совершенство, которое и являлось главной ловушкой для простаков.
– А это кто? – вдруг спросила Манона.
Дорин обернулся:
– Неужели забыла? Ты уже видела его. Это Фенрис – фэйский воин из личной гвардии королевы Маэвы.
Но Манона почему-то сощурилась и раздула ноздри. Что-то насторожило ее в запахе Фенриса, едва уловимом в тесной каюте.
– Это не он.
Ее железные ногти выдвинулись, и в то же мгновение Фенрис бросился на нее.
Глава 46
Навык ассасина заставил Аэлину схватиться за кинжал раньше, чем обратиться к магии.
Фенриса, кинувшегося на Манону, остановила и отбросила магия Рована. Через мгновение Аэлина воздвигла стену огня.
– Что это за чертовщина? – недоуменно спросила она.
