Дорин едва не подпрыгнул. Должно быть, искусству бесшумно подкрадываться Аэлина училась у Лисандры в обличье призрачного леопарда. Даже Маноне стало не по себе, когда террасенская королева вдруг появилась у них за спиной. Вся одежда ее величества была густо перепачкана черной кровью.
Манона обвела глазами Эдиона и Фенриса. Те, конечно же, слышали вопрос Аэлины и подошли ближе. За ними приблизился и Гарель. Фенрис так и не снял окровавленные лохмотья, в которые превратилась его рубашка. Хорошо еще, что Рован помнил о необходимости нести вахту и висел на снастях. Лисандра кружила над кораблем.
– Илков я никогда прежде не видела, – сказала Манона. – Только слышала о них. Слышала их крики, когда они погибали, и вопли, когда они становились илками. Я не знала, кто они такие, и не думала, что Эраван пошлет их так далеко от Мората. У меня в отряде есть две ведьмы… Мы их зовем Тенями. Они всего один раз мельком видели илков. Таких же, что прилетали сюда вчера.
– Илки – они в первую очередь разведчики? – спросила Аэлина. – Или воины?
Должно быть, свежий воздух сделал Манону разговорчивее. Она прислонилась к перилам, глядя на впечатляющее собрание смертных и бессмертных убийц.
– Мы толком не знаем. Они умело прикрываются. Мои Тени способны найти кого угодно и даже тех, кто не хочет быть обнаруженным. Но и они ни разу не смогли выследить этих тварей.
Услышанное заставило Аэлину напрячься. Она смотрела в воду и молчала, будто разучилась говорить под бременем чудовищной усталости и еще какого-то непонятного и тяжелого груза на плечах.
– Нечего дуться, – сказала ей Манона. – Сама виновата.
Эдион предостерегающе зарычал.
Аэлина медленно повернулась к ведьме. Дорин вцепился в перила.
– Ты где-то ошиблась в расчетах, вот они и выследили тебя, – продолжала ведьма. – Нечего отвлекаться на мелкие поражения. Это война. А на войне враг захватывает города и гибнут люди. На твоем месте я бы сейчас волновалась о другом: почему Морат послал сюда так мало илков?
– Ах, если бы ты была на моем месте, – вкрадчиво, с ядовитым оттенком, повторила Аэлина.
От ее слов пальцы Дорина сами собой покрылись льдом. Рука Эдиона привычно потянулась к мечу.
– Если бы ты была на моем месте…
Аэлина засмеялась. Негромко. Невесело. Такого ее смеха Дорин не слышал очень давно… с той страшной ночи, когда убили Нехемию. Мелькнула жуткая картина: залитая кровью спальня принцессы в стеклянном замке, которого больше нет.
– Но ты, Черноклювая, не на моем месте, а потому все свои суждения о подобных делах держи при себе.
– Я – не Черноклювая, – возразила Манона.
Все удивленно повернулись к ней, но ведьма смотрела только на королеву.
– Вот как? – Аэлина взмахнула рукой, испещренной полосами шрамов. – А это уже интереснее. Рассказывай, мы послушаем.
Дорин опасался, не кончится ли дело стычкой, но Манона лишь выждала несколько мгновений, словно любуясь восходящим солнцем, и стала рассказывать:
– Бабушка лишила меня не только титула наследницы и звания главнокомандующей. Она лишила меня наследия. Оказалось, мой отец был крошанским принцем. Бабушка расправилась с ним и моей матерью за их попытку положить конец вражде между племенами ведьм и разрушить проклятие, наложенное на наши земли.
Дорин оглянулся на Эдиона. Лицо Волка Севера напряглось, глаза ярко сверкали, а мозг наверняка уже прокручивал новые возможности.
Дальнейшие слова Манона произнесла с некоторой нерешительностью, будто сама не до конца веря в их истинность:
– Оказалось, что я – последняя крошанская королева, последний прямой потомок Рианноны Крошанской.
Аэлина молчала, закусив губу.
– И вне зависимости от решений моей бабушки я остаюсь наследницей клана Черноклювых. Ведьмы, сражавшиеся бок о бок со мной, почти сто лет занимались выслеживанием и истреблением крошанских ведьм. Они мечтали о возвращении на родину. Я обещала, что они туда вернутся. А теперь я только чудом не была убита собственной бабушкой. Я не знаю, где ведьмы моего отряда Тринадцати и что с ними. Прежде всего, живы ли они. Так что, госпожа террасенская королева, ты – не единственная, чьи замыслы пошли наперекосяк. И хныкать по этому поводу бесполезно. Бери себя в руки и начинай думать, чтó делать дальше.
Две королевы на борту пиратского корабля. Дорину хотелось себя ущипнуть.
Аэлина закрыла глаза и снова рассмеялась. Эдион опять напрягся, не зная, чем кончится этот далеко не радостный смех сестры. Манона, казалось, была готова к любому исходу.
– Выходит, я тогда не напрасно спасла твою тощую задницу, – продолжая улыбаться, сказала Аэлина.
Манона ответила ей улыбкой, способной заледенить кровь. И тем не менее мужчины, включая Дорина, облегченно вздохнули.
– Я вот только одного не пойму, – вдруг заговорил Фенрис. – Зачем было так долго ждать? Если Эраван вознамерился погубить вас, – он кивнул на Аэлину и Дорина, – зачем было ждать, когда вы повзрослеете и войдете в силу?
Дорина от этой мысли пробрала дрожь. Какими же неподготовленными они были!
– Потому что я ускользнула от Эравана, – сказала Аэлина.
Дорин старался не вспоминать о событиях десятилетней давности, но они все равно пронеслись через его сознание. Наверняка и через сознание Аэлины и Эдиона тоже.
– Он подумал, что я утонула. А Дорин… отец оберегал его насколько мог.
Эти воспоминания Дорин тоже прогнал, особенно когда Манона вопросительно наклонила голову.
– Маэва знала, что вы оба живы, – сказал Фенрис. – Не исключено, что и Эраван знал.
– Она могла оповестить Эравана, – предположил Эдион.
– У нее не было сообщения ни с Эраваном, ни с Адарланским королевством, – резко повернувшись к генералу, возразил Фенрис.
– Ты говоришь о том, что знаешь сам, – усмехнулся Эдион. – Если, конечно, в спальне Маэва не делалась разговорчивой.
Глаза Фенриса помрачнели.
– Маэва не намерена делиться властью. Она и раньше, и сейчас считает Адарлан досадной помехой.
– Каждого можно купить, вопрос лишь в цене, – парировал Эдион.
– Цена союза с Маэвой не имеет названия, – сердито ответил ему Фенрис. – Этот союз невозможно купить.
Аэлина замерла. Она смотрела на фэйского воина, а ее губы шепотом повторяли услышанные слова.
– Что все это значит? – не унимался Эдион.
– Моя цена не имеет названия, – пробормотала Аэлина.
Эдион уже был готов спросить, почему слова Фенриса ее так заинтересовали, но Аэлина его опередила.
– Ведьмы способны предсказывать будущее? – хмурясь, спросила она у Маноны. – Видеть его, как видят оракулы?
