Рован не нуждался в извинениях Дорина. Аэлина либо вернется, либо… о других вариантах он запретил себе думать. Но они могли выиграть для нее как можно больше времени. Могли попытаться с боем выбраться из этих мест. Ради Аэлины, ради будущего их армады.
У Дорина были схожие мысли. Они пожали друг другу руки, и король тихо сказал:
– Знаешь, а умирать за своих друзей не так уж и трудно.
Рован не пытался его уверять, что они непременно уцелеют. Король был неплохо обучен воинскому искусству, но не успел подкрепить свои знания на полях сражений. Поэтому Рован лишь мрачно улыбнулся:
– Да, не так уж и трудно.
Маэва дала свой ответ, когда солнце выплыло из-за горизонта. Она не отправила еще одного посланника. Со стороны ее армады полетел град стрел. На какое-то время вернулись сумерки: стрел было так много, что они загораживали солнце.
– Выставить щиты! – скомандовал Рован.
Его приказ относился не только к тем, от кого зависели магические барьеры, но и ко всем солдатам, взметнувшим над головой свои помятые и пробитые щиты.
Магия Рована дрогнула под натиском вражеской магии, окружавшей каждую стрелу. Рован стиснул зубы. На других кораблях, где щиты были тоньше, послышались крики раненых.
Армада Маэвы снялась с якорей и медленно поползла к ним.
Глава 64
Тело Аэлины изменилось, перестав быть телом.
Ей было с кем себя сравнивать в этой пустоте, в этом туманном сумраке. Манона сохранила свое тело. Оно сделалось почти прозрачным, призрачным, но… все же осталось телом.
Зубы и ногти Маноны блестели даже здесь, в тусклом свете, что струился сквозь клубящийся серый туман.
– Что это за дыра? – хмуро спросила Манона.
Зеркало перенесло их… неведомо куда.
– Я знаю не больше твоего, – ответила Аэлина.
Неужели за пеленой тумана время остановилось? Как повела себя Маэва, узнав, что Аэлины нет на корабле? Воздержалась от нападения или все равно атаковала? Аэлина не сомневалась: Рован будет держаться до последнего. Они с Эдионом прорвутся. Но…
Если ведьмино зеркало все-таки было Замком, который она так настойчиво искала, оно должно было немедленно откликнуться на два Ключа Вэрда. Ключи лежали у Аэлины в кармане.
Но отклика не было. Не было вообще ничего.
Аэлина вынула из ножен Златинец. Рубин на эфесе ярко блеснул. Единственный живой цвет среди этой серой мертвечины.
– Держимся вместе, – прошептала Манона. – Говорим только по необходимости.
Аэлина не спорила. Под ногами была твердь, однако сами ноги тонули в тумане. Здесь любой шаг мог привести в пропасть.
– Как по-твоему, в каком направлении нам идти? – спросила Аэлина.
Но решать им не пришлось.
Клубящийся туман потемнел. Манона и Аэлина остановились, встав спина к спине. Почти мгновенно стемнело.
Затем впереди появилось пятнышко тусклого света. Нет, не впереди. Свет двигался в их сторону. Они встали плечом к плечу, тесно прижавшись. Аэлина не думала, что у ведьмы такие костлявые плечи.
Свет задрожал и стал расширяться. Внутри его появились фигуры. С каждым мгновением они делались плотнее.
Стало достаточно светло. Аэлина вдруг поняла: их с Маноной не видят, не слышат и не ощущают. Они попали в прошлое. Если быть точным – на тысячу лет назад.
Место, где они находились, было горным перевалом, пробитым среди черных камней. В нескольких шагах на коленях стояла Элиана Галатиния. Из ее носа капала кровь. Слезы катились по лицу, покрытому коркой грязи, и падали на доспехи. Перед Элианой высился обсидиановый саркофаг.
По всем стенкам саркофага голубоватым цветом мерцали Знаки Вэрда. А в углу… Глаз Элианы. Амулет был вделан в камень. Новенький, сверкающий.
Затем откуда-то повеяло призрачным ветром. Глаз и Знаки Вэрда потускнели и погасли.
Дрожащей рукой Элиана дотронулась до Глаза и трижды его повернула. Амулет щелкнул и упал в подставленную ладонь. Он… запечатал саркофаг.
Запер его.
– Получается, Замок был постоянно при тебе, – прошептала ошеломленная Манона. – Но зеркало…
– Я думаю, нас намеренно отправили по ложному следу и заставили искать совсем не то.
– Зачем? – удивилась ведьма.
– Надеюсь, скоро мы это поймем.
Воспоминания – вот как назывался мир, в котором они очутились. Но что важного было в этих воспоминаниях, если зеркало отправило их в прошлое, а в настоящем мир грозил вот-вот развалиться на куски?
Аэлина и Манона молча глядели на разворачивающуюся картину. Похоже, они здесь не напрасно. Наконец-то они увидят и узнают правду о событиях прошлого, свободную от напластований лжи и вымыслов.
Глава 65
Рассвет на Обсидиановых перевалах
Магия Замка вырубила саркофаг из породы, слагающей окрестные горы.
Вся магическая сила Элианы ушла на то, чтобы поместить Эравана в каменный ящик и запечатать его внутри.
Теперь темный король спал. Элиана ощущала его сон. Из долины сюда долетали крики его чудовищной армии, пирующей на человеческих телах. Долго ли еще продлится сражение, когда их достигнет весть о падении Эравана?
Элиана не питала глупых надежд на то, что ее соратники уцелеют в этой бойне. Нет, так долго им не продержаться.
Черные камни обдирали ей колени. Элиана смотрела на обсидиановый саркофаг. Его стенки были изрезаны символами. Поначалу они ярко сверкали, но затем начали меркнуть, остывая, пока не погасли совсем. Замок она похитила у отца несколько месяцев назад и все это время даже не догадывалась о его истинной силе. Элиана не знала, с какой целью отец изготовил Замок. Но ей было известно: применить силу Замка можно только один раз. И эта сила… эта могущественная, сокрушительная сила… спасла их всех.
Зашевелился окровавленный Гавин, лежащий за спиной Элианы. Ох и досталось же ему. Элиана с трудом узнавала красивое, свирепое лицо своего возлюбленного. Левая рука Гавина лежала как плеть. Такую цену уплатил Гавин, оттягивая на себя внимание Эравана, пока Элиана пробуждала силу Замка. Но даже Гавин не знал о ее замысле, о том, чтó она выкрала и прятала все эти месяцы.
Элиана не жалела о содеянном. Это спасло Гавина от смерти. От участи худшей, чем смерть.
Гавин открыл глаза. Взглянул на саркофаг, на опустевшее обрамление Замка. Лишенный прежней силы, Замок стал обыкновенной безделушкой. Сейчас Замок лежал на ладони Элианы. Гавин сразу же узнал амулет. В первые недели пребывания в Оринфе он видел Замок на шее отца Элианы. Тогда голубой камень ярко сверкал, а сейчас потускнел.
– Что ты сделала? – спросил Гавин.
