Воины Маэвы открыли крышку гроба, вытащив оттуда длинные тяжелые цепи. Один подал фэйской королеве искусно сделанную железную маску. Маэва вертела маску в руках, разглядывая затейливые узоры на блестящей поверхности.
Маска, цепи, гроб… Все это было сделано много столетий назад с одной-единственной целью: удержать и сломить потомка Мэлы.
Аэлина поймала на себе взгляд Лоркана. В его темных глазах светилась благодарность. Она спасла Элиду, которой он, сознавая или нет, отдал свое сердце.
– Не делай этого, – в последний раз взмолилась Элида.
Аэлина удержалась и не сказала ей, что умолять Маэву бесполезно.
– Элида, я рада, что мы встретились через столько лет. Я горжусь тобой. Думаю, и твоя мать тоже гордилась бы тобой.
Маэва опустила маску.
– Ходят слухи, что Наследница огня не склоняется ни перед кем.
Губы фэйской королевы изогнулись в змеиной улыбке.
– А теперь ты поклонишься мне.
Маэва указала на песок. Аэлина повиновалась. Морщась от боли, она опустилась на колени.
– Ниже.
Аэлина клонилась, пока лоб не ощутил шершавый песок. Только лоб. Ее душа никогда не будет кланяться Маэве.
– Похвально.
Элида рыдала. Ее слезы были молчаливой мольбой.
– Сними рубашку.
Аэлина мешкала, догадываясь, чтó ее ждет и зачем к поясу Кэрна привешена плеть.
– Я велела снять рубашку.
Аэлина вытащила рубашку из штанов и сняла через голову, сбросила на песок. Затем сняла полосу мягкой ткани, прикрывавшей грудь.
– Варик! Хейрон!
Из строя вышли двое фэйцев.
Аэлина не сопротивлялась, когда они грубо подняли ее и встали так, что руки у нее оказались широко разведены. Ветер с моря обдувал ей грудь и живот.
– Кэрн, дашь ей десять плетей. Пусть ее величество прочувствует, чтó ее ждет, если она вздумает противиться нам. Причем это лишь начало.
– С удовольствием исполню твой приказ, госпожа.
Кэрн зловеще улыбнулся и отцепил плетку. Аэлина выдержала его взгляд, силясь наполнить жилы льдом. Кэрн не спеша оглядел ее тело. Холст, который он сейчас начнет разрисовывать кровью и болью.
– Аэлина, почему бы тебе самой не считать удары? – спросила Маэва, поигрывая маской.
Аэлина плотно сжала губы.
– Считай, иначе Кэрн может сбиться со счета. А это заставит его каждый раз начинать заново. Тебе решать, сколько продлится твое… вразумление. Кстати, Элида Лошэн так горячо просила тебя пощадить, что я даже готова исполнить ее просьбу. Тогда половину ударов получит она.
Нет. Никогда. Никто не будет страдать вместо нее.
Кэрн неторопливо направился к ней. Она наслаждался каждым шагом. Плетка волочилась за ним по песку. И тело Аэлины не выдержало. Оно предательски задрожало.
Она знала боль. Знала ощущения боли. Помнила звуки плетей и хлыстов. Ей до сих пор снился Эндовьер. Потому-то Маэва и избрала наказание плетью. И Рована в Доранелле фэйская королева приказала исхлестать по той же причине.
Кэрн остановился. Аэлина почувствовала, что он разглядывает татуировку на ее спине. Любовные слова Рована, написанные на древнем языке.
Кэрн хмыкнул. Наверное, предвкушал, как сейчас станет рвать вязь узоров.
– Начинай, – велела Маэва.
Кэрн затаил дыхание.
Как бы внутренне она себя ни готовила, какие бы барьеры из воли ни выстраивала, невозможно приготовиться к свисту плетки в воздухе, треску разрываемой кожи и жгучей боли. Аэлина не позволила себе вскрикнуть. Только зашипела сквозь стиснутые зубы.
Одно дело, когда она находилась в руках у эндовьерского надсмотрщика. И совсем другое, когда ее держал чистокровный фэец, не один век упражнявшийся в истязаниях.
По спине Аэлины потекла струйка крови. Рассеченная кожа беззвучно вопила.
У нее не было магических сил, но пока оставалась сила воли. И она не забыла, как принимать боль в себя.
– Аэлина, какой по счету это был удар?
А вот этого Маэва от нее не дождется. Она не станет считать удары для этой поганой суки.
– Кэрн, начинай снова, – распорядилась Маэва.
Негромкий смех. Свист плетки и боль. Аэлина выгнулась, думая, что у нее вот-вот лопнут жилы на шее. Она дышала сквозь стиснутые зубы. Прихвостни Маэвы держали ее, как клещами.
Маэва и Кэрн ждали.
Аэлина молчала. Она лучше умрет, чем начнет считать.
– Боги, боги, помогите ей, – всхлипывала Элида.
– Начинай снова, – приказала Маэва.
И Кэрн начал.
Еще раз.
И еще.
И еще…
Он начинал девять раз подряд, прежде чем из горла Аэлины вырвался крик. Удары обрушивались на нее один за одним, разрывая кожу до самых костей.
Еще.
Еще.
Еще.
Еще…
Кэрн тяжело дышал. Аэлина отказывалась считать.
– Начинай снова, – монотонно произнесла Маэва.
– Госпожа, может, тебе будет угодно отложить вразумление на потом? – осторожно спросил один из державших Аэлину.
– На ней еще предостаточно кожи, – недовольно отозвался Кэрн.
– Сюда приближаются другие, – сказал тот же фэец. – Они пока еще далеко, но движутся в нашу сторону.
Рован.
Аэлина даже застонала. Время. Никогда еще она так остро не нуждалась в оттяжке времени, как сейчас.
Маэва слегка поморщилась:
– Продолжим потом. Готовьте ее.
Аэлина едва могла приподнять голову. Варик и Хейрон встряхнули ее. От боли у Аэлины потемнело в глазах. Но она справилась, стиснула зубы и внутренне зарычала на свою боль и обступавшую темноту.
Элида настолько ослабела от переживаний и слез, что начала сползать на песок. Манона подхватила ее и потянула в сторону болот:
– Уходим, и немедленно.
– Нет, – возразила Элида, пытаясь сопротивляться.
Лоркан смотрел на нее во все глаза, но приказ Маэвы держал его на месте. Не обращая на него внимания, Манона ударила строптивую Элиду по голове эфесом Рассекателя Ветра.
Элида камнем рухнула на песок. Это и требовалось Маноне. Ведьма взвалила Элиду на плечо.
– Удачи, – бросила она Маэве и, лишь мельком взглянув на Аэлину, зашагала прочь.
Маэве было не до ведьмы. Манона держала путь к болотам. Лоркан напрягся всем телом. Казалось, он силился разорвать узы кровной клятвы.
