Манона ударила что есть силы. Любой человек, оказавшийся на месте ее бабушки, был бы рассечен надвое.
Но Верховная ведьма клана Черноклювых оказалась проворнее. Она успела отскочить назад, и лезвие лишь распороло ей ткань одежды и слегка задело кожу чуть ниже шеи. Хлынула голубая кровь, но бабушка взмахнула руками, отражая новый удар Маноны. Железные ногти ведьмы были настолько крепкими, что Рассекатель Ветра отскочил от них.
Манона не могла себе позволить обернуться и посмотреть, подчинились ли ведьмы ее приказу. Она лишь слышала голос Астерины, требующей прекратить сражение. Крики отдалялись. Теперь их сопровождало эхо, словно Манона с площадки переместилась в коридор.
К ней никто не бежал, не пытался вмешаться. Похоже, ведьмы не могли опомниться от внезапного поворота событий. Это было Маноне только на руку.
Выхватив мечи, Искара и Петара встали между Маноной и своими предводительницами и оттеснили тех подальше.
Бабушкин шабаш бросился вперед, готовый вмешаться, но бабушка, взмахнув рукой, остановила их. Она тяжело дышала, следя за каждым движением внучки. Манона двигалась по кругу. Голубая кровь по-прежнему текла из раны на груди Верховной ведьмы. Придись удар чуть правее, и она была бы мертва.
Мертва.
Бабушка оскалила заржавленные зубы:
– Она моя. Мы будем сражаться по древним правилам.
У Маноны свело живот, но она вернула Рассекатель Ветра в ножны. Потом взмахнула руками, выдвигая железные ногти, и щелкнула челюстью. Появились железные зубы.
– Посмотрим, главнокомандующая, чего ты стоишь, – прошипела бабушка и устремилась в атаку.
Манона никогда не видела бабушку в сражении, никогда не упражнялась с нею. Возможно, бабушка не хотела, чтобы другие, включая и внучку, видели, насколько она проворна и искусна.
Теперь Манона только успевала уворачиваться от железных ногтей, целящихся ей в лицо, шею и живот. Она отступала, даже не думая атаковать. Без меча это было гораздо сложнее. Главное, чтобы ведьмы ее отряда успели подняться в воздух.
Бабушка норовила полоснуть ее по щеке. Манона загородилась локтем и ударила им по бабушкиной руке. Верховная ведьма заверещала от боли. Манона спешно отскочила и возобновила движение по кругу.
– Что, Манона Черноклювая, былой прыти уже нет?
Бабушкина прыть давалась ей с заметным трудом. Она все чаще дышала ртом. Никто не осмеливался приблизиться. Отряд Тринадцати исчез полностью. Чтобы не терять бдительности, Манона не позволяла себе радоваться. Конечно, бабушка могла отправить несколько шабашей в погоню, но, пока длится поединок, ей не до того.
– Куда проще сражаться мечом – этим оружием трусливых людишек, – исходила злобой бабушка. – А ты попробуй-ка зубами и ногтями… Упущение в твоей выучке.
Они делали выпады. Иногда Маноне казалось, что бабушка стремится расколоть ее изнутри, лишить согласованности движений. Потом Верховная ведьма устроила себе небольшую передышку, отступив на несколько шагов.
– Ты такая же жалкая, как твоя мать. – Бабушка презрительно сплюнула. – И ты подохнешь так же, когда мои зубы вопьются тебе в горло.
У Маноны не было времени обдумывать услышанное. До сих пор ей говорили, что ее мать умерла в родах.
– Я столько лет подряд пыталась выбить из тебя ее слабость. – Бабушка сплевывала на камни. Слюна была голубоватой от крови. – Старалась ради блага клана Железнозубых. Я превратила тебя в природную стихию. В воительницу, которой нет равных. И вот как ты платишь мне за все это.
Манона не позволяла бабушкиным словам вывести ее из равновесия. Сделав обманное движение, будто тянется к бабушкиному горлу, она ударила в другое место.
Верховная ведьма застонала от боли – ногти Маноны впились ей в плечо. Чувствовалось, что бабушке по-настоящему больно.
Ладонь Маноны покрылась бабушкиной кровью. На кончиках ногтей остались кусочки кожи.
Манона попятилась. Ее горло горело от желчи.
Она видела очередной удар бабушки, но парировать его не могла. Правой рукой Верховная ведьма полоснула внучке по животу, порвав доспехи, ткань и кожу Маноны. Из раны хлынула горячая голубая кровь. Бабушка даже не успела отступить.
Манона зажала рану. Кровь сочилась между пальцами, разливаясь лужицей по камням.
Сверху донесся рев дракона. Аброхас.
Предводительница Черноклювых засмеялась, стряхивая с ногтей кровь внучки:
– А твоего паршивого драконишку я изрублю на мелкие кусочки и скормлю псам.
Боль в животе не затуманила Маноне ни глаза, ни разум.
– Скорее я тебя убью, прежде чем ты до него доберешься.
Бабушка усмехнулась, продолжая кружить и выискивать уязвимые места внучки.
– Ты лишаешься звания главнокомандующей воздушной армией. И более не являешься моей наследницей.
Шаг за шагом, все ближе и ближе. Гадюка, готовая обвиться вокруг своей жертвы и ужалить.
– Отныне имя тебе Манона Истребительница Ведьм. Манона Убийца Соплеменниц.
Слова били по ней, как камни. Манона пятилась к перилам балкона, зажимая раненый живот. Зрительницы разошлись, чувствуя скорое завершение необычного спектакля. Минута-другая, и все кончится. Исход был ясен.
Бабушка оглянулась на открытые ворота, словно только сейчас заметила исчезновение отряда Тринадцати. Манона атаковала ее, не давая Верховной ведьме отправить погоню.
Удар, выпад, снова удар. Пригнуться, отпрыгнуть, обмануть ложным маневром. Все смешалось в едином вихре: железо, кровь, ткань одежды и кожа доспехов.
Рана в животе болела все сильнее. Манона споткнулась. Бабушка тут же нанесла ей новый удар: уже не ногтями и не зубами. Ногой. И снова в живот.
Манона закричала от нестерпимой боли. Ответом ей был рев Аброхаса, запертого в гнезде. Вскоре и его ждет смерть. Только бы ее ведьмы догадались отвязать и его. Пусть летит с ними.
Манона ударилась спиной о каменные перила и сползла на черные плитки пола. Ее доспехи были густо перепачканы голубой кровью.
Бабушка медленно надвигалась. Сражение утомило и ее, о чем свидетельствовало шумное дыхание.
Схватившись за перила, Манона кое-как поднялась на ноги.
– А хочешь узнать тайну, Убийца Соплеменниц? – вдруг спросила бабушка.
Манона ссутулилась, упираясь спиной в балконные перила. Бездонная пропасть манила к себе, казалась желанным избавлением. Манона чувствовала: бабушка так просто ее не убьет. Ее сделают вместилищем для потомства Эравана и лишь затем будут пытать, пока она сама не запросит смерти.
Верховная ведьма заговорила шепотом. Дыхание Маноны тоже сделалось шумным, и она едва разбирала слова.
– Когда твоя мать корчилась в родах, она призналась, от кого тебя зачала. Она сказала, что ты… ты сумеешь сломить проклятье и спасти нас. Твоим отцом был… крошанский принц. Редкое явление, поскольку ведьмы почти никогда не сохраняют жизнь мужскому потомству. По словам твоей матери, смешение кровей станет ключом к спасению.
