– Должно быть, твоя избранница – редкая красавица, если ты столь верен ей.
Боги, помогите им всем. Фенрис, стоявший за спиной Рована, даже кашлянул.
Аэлина пододвинула металлическое блюдце и стала бросать туда по одному изумруду, словно они были обыкновенными медяками.
– Должно быть, она умна, – продолжала Аэлина. – Умна (дзынь)… очаровательна (дзынь) и необыкновенно талантлива (дзынь, дзынь, дзынь).
На ладони осталось четыре изумруда.
– Должно быть, твоя избранница – самая удивительная из всех женщин, когда-либо населявших этот и другие континенты.
За спиной снова кашлянули; на этот раз Гарель. Но Аэлина смотрела только на Рована. Она ждала его ответа.
– Да, она обладает всеми качествами, которые ты назвала. И еще множеством других.
Аэлина хмыкнула, с небрежной легкостью катая изумруды по ладони.
– Что… ты… здесь… делаешь? – с расстановкой спросил Рульф.
Аэлина вернула изумруды в вазочку.
– Неужели тебе больше нечего сказать своей давней приятельнице?
Рульф шагнул к столу. Рован весь напрягся. Пиратский король уперся руками в крышку.
– Последнее, что я о тебе слышал… Твоего хозяина убили, а Гильдию ты продала его, так сказать, соратникам. Ты – свободная женщина. Вот я и хочу узнать, чтó эта свободная женщина делает в моем городе?
Бирюзовые глаза Рульфа требовали ответа. Но ответный взгляд Аэлины был крайне непочтительным и дерзким.
«Интересно, она такой родилась или это – результат жизненных перипетий и обучения?» – подумал Дорин.
– Как ты знаешь, Рульф, грядет большая война. Разве мне не позволительно оценивать свои возможности? Захотелось взглянуть, а что ты собрался предпринять.
– Если слухи не врут, она имела титул королевской защитницы, – обернувшись к Дорину, сказал Рульф. – И ты по-прежнему доверил бы ей защиту своей персоны?
Вопрос не застал Дорина врасплох.
– Рульф, ты вскоре и сам убедишься, что Селена Сардотин не от хорошей жизни боролась за этот титул. Для нее это был способ остаться в живых.
Аэлина наградила Дорина улыбкой, больше похожей на усмешку.
– И что же ты замышляешь теперь? – спросил Рульф у королевы и ассасина в одном лице. – Тебе понадобилось выбраться из Эндовьера, и ты согласилась на предложенную сделку. Ты обошла соперников и стала королевской защитницей. И теперь, когда прежний король мертв, тебя заботит, из чего еще можно извлечь выгоду?
Как Дорин ни старался, произнесенные слова заставили его вздрогнуть. Да, прежний король, его отец, мертв. Убит собственным сыном.
– Я не привыкла ограничивать свои аппетиты, – сказала Аэлина. – Получив наследство Аробинна и деньги от продажи Гильдии… я не считаю, что этого мне хватит до конца дней. Для людей со сметкой и хваткой война может стать очень прибыльным временем.
– А куда же делась та семнадцатилетняя самонадеянная девчонка, которая ради спасения двух сотен рабов потопила шесть моих кораблей, еще два украла и разрушила мой город?
Глаза Аэлины помрачнели. Дорина пробрала дрожь.
– Рульф, а ты проведи годик в Эндовьере, и тогда быстро научишься играть по-другому.
– Я тебе говорил, что однажды тебе придется расплатиться за все свои пакости, – процедил Рульф, и каждое его слово было полно тихой, ядовитой ненависти.
Улыбка Аэлины превратилась в гримасу зверя перед смертельным прыжком.
– Да, я расплатилась сполна. И Аробинн Хэмел тоже.
Рульф моргнул, затем выпрямился и потребовал:
– Выметайся с моего стула. И верни изумруд, что запихнула себе в рукав.
Аэлина хмыкнула, щелкнула пальцами. На ладони появился изумруд. Дорин не заметил, когда она успела спрятать камень в рукав.
– Что ж, твое зрение с годами не потеряло остроту. Это приятно.
– И второй тоже верни, – едва разжимая губы, потребовал Рульф.
Аэлина снова хмыкнула. Она неторопливо откинулась на спинку стула и выплюнула изумруд, который до сих пор прятала во рту. Камешек прочертил изящную дугу и шлепнулся на металлическое блюдце.
Дорин украдкой посмотрел на Рована. В глазах фэйского принца светилась радость, гордость и… нарастающая похоть. Последнее заставило Дорина отвернуться.
– У меня к тебе два вопроса, – заявила предводителю пиратов Аэлина.
Рука Рульфа потянулась к рапире.
– Опомнись! Не тебе задавать мне вопросы.
– Говоришь, не мне? Два с лишним года назад я тебе кое-что пообещала. И не только на словах. Если помнишь, свое обещание я изложила на пергаменте, а ты его подписал.
Рульф что-то пробурчал.
– Скажи, после того… несчастливого для тебя дня… ты покупал, продавал или перевозил на своих кораблях рабов?
– Нет.
Аэлина сдержанно кивнула. Чувствовалось, ответ ее удовлетворил.
– И ты предоставлял рабам убежище на своих островах?
– Мы сюда никого не зазывали. Но если бы нас попросили, то да.
Каждое слово давалось Рульфу все с большим трудом. Казалось, его внутренняя пружина вот-вот сорвется и он кинется душить королеву. Дорин молил богов, чтобы пиратский капитан не совершил подобной глупости. Или Рульф не видел, что Рован следит за каждым его жестом?
– Рада слышать, – сказала Аэлина. – Ты поступил разумно, обойдясь без вранья. Я прибыла утром, и у меня было время походить по рынкам и заглянуть на твои склады. А когда я пришла сюда… – она махнула в сторону бумаг и расходных книг, захламлявших стол, – то не могла отказать себе в удовольствии заглянуть в твои расходные книги.
Раскрыв одну из них, Аэлина провела пальцем по столбцу цифр:
– Ткани, пряности, фарфоровая посуда, рис с южного континента. Контрабанды тоже хватает, но… никаких рабов. Должна признаться, записи меня впечатлили. Ты умеешь держать слово, и цифры это подтверждают.
– А знаешь, сколько мне стоили твои тогдашние штучки-дрючки? – глухо прорычал Рульф.
Аэлина стрельнула глазами в сторону большого куска пергамента на стене. Это была своеобразная мишень, куда пиратский король метал кинжалы, мечи и даже ножницы.
– Да, есть счета, по которым я так и не заплатила, – сказала она, поглядывая в открытую расходную книгу.
Это было скрупулезное перечисление ущерба, нанесенного ею Бухте Черепов и имуществу Рульфа.
– Вам нужна моя помощь в грядущей войне? – спросил он, резко поворачиваясь к Ровану, Фенрису и Гарелю. – Называю свое условие. Убейте ее, причем немедленно, и тогда мои корабли и люди будут на вашей стороне.
Темные глаза Фенриса сверкнули, но смотрел он не на Рульфа, а на вставшую Аэлину. За время дороги ее черная одежда успела истрепаться. Золотистые волосы блестели даже в сумраке кабинета. Самое удивительное, что там, где собрались опытные и безжалостные убийцы, она занимала бóльшую часть пространства.
