Дорин сидел, закинув ногу на ногу. Похоже, за время плавания с Рованом он научился придавать лицу непроницаемое выражение.
Часы пробили одиннадцать. Аэлина встала. Фенрис еще продолжал рассуждать о доспехах. Рульфа интересовали поставки руды, за счет которой он рассчитывал поправить свои финансовые дела.
Увидев вставшую Аэлину, все снова умолкли.
– Благодарю за гостеприимство, – сказала она Рульфу.
Аэлина повернулась с явным намерением уйти, но успела сделать не более шага.
– Как, это все? – недоуменно спросил Рульф.
Она обернулась. Рован шел к ней. Аэлина решила выпустить наружу еще частицу своей магической силы:
– Да. Если ты не дашь мне кораблей, если не объединишь остатки микенианцев и не вернешь их в Террасен, я найду того, кто это сделает.
– Больше некому.
Аэлина смотрела не на Рульфа, а на карту:
– Помнится, ты говорил, что однажды я поплачусь за свою самоуверенность. Так оно и было, причем не один раз. Но мы с Саэмом сумели изрядно потрепать и твою столицу, и твой флот. И все ради двухсот жизней тех, кого ты считал двуногим товаром. Возможно, я просто недооценивала свои возможности. Наверное, я смогу обойтись и без твоей помощи.
Она снова повернулась к двери. Вдогонку полетел язвительный вопрос Рульфа:
– Интересно, Саэм до самой смерти вздыхал по тебе? Может, ты наконец перестала относиться к нему как к грязи под ногами?
Раздался хрип, стук и звон стекла. Аэлина примерно знала, чтó она увидит. Так и есть: рука Рована сомкнулась вокруг шеи Рульфа, вдавив капитана лицом в карту. Фигурки солдат разлетелись по столу и упали на пол. Ей показалось, что Рован собирается откусить Рульфу ухо.
– Рульф, я же тебя предупреждал: думай над каждым словом, – усмехнулся Фенрис.
Эдион, изо всех сил стараясь не замечать отца, сказал капитану:
– Рад был познакомиться, – после чего быстро прошел к двери, где уже стояли Аэлина, Дорин и Лисандра.
Рован что-то шепнул Рульфу на ухо, отчего пиратский король побледнел. Затем, посильнее ткнув потомка микенианцев физиономией в стол, разжал руку и поспешил к Аэлине.
Рульф был сейчас похож на мальчишку, которому досталось от ребят постарше. Он уперся в стол, приготовившись прокричать какую-нибудь явную глупость, как вдруг по его телу пробежала судорога. Тогда Рульф перевернул руки ладонями вверх, сведя их вместе. Очумелые глаза смотрели не на Аэлину, а в окно.
На обеих сторожевых башнях зазвонили колокола. Окружающие улицы мгновенно затихли. Сигналы не нуждались в объяснениях. Бледное лицо Рульфа стало мертвенно-бледным. Аэлина заметила, как густо почернели его ладони. Такую черноту могли вызвать только валгские демоны.
Магическая карта показывала надвигающуюся опасность.
– Идемте, – сказала спутникам Аэлина.
Забыв об их существовании, Рульф побежал к двери, выскочил на улицу и понесся к гавани. Оттуда ему навстречу мчались первый помощник и квартирмейстер.
Аэлина закрыла дверь, поочередно взглянув на друзей и бывших соратников Рована.
– Вот уж не думал, как опасно бывает вставать у тебя на дороге, – усмехнулся Фенрис.
Фенрис подошел к другому окну, выходившему на улицу. Рульф и его люди о чем-то ожесточенно спорили, размахивая руками.
– Если эта сила достигнет города, жителям…
Дорин умолк, не договорив.
– Не достигнет, – возразила Аэлина.
Зеленые глаза Рована внимательно следили за нею.
«Покажи им, почему не кто-нибудь, а ты принес мне клятву на крови», – мысленно попросила она.
Рован улыбнулся одними губами. Он понял намек.
– Идемте, – сказал он собравшимся.
– Идти? – удивился Фенрис, указывая на окно. – Куда?
– С другой стороны острова спрятана лодка, – пояснил Эдион и кивком указал на Лисандру. – Вряд ли вчера вечером кто-то видел, как акула умыкнула из гавани ялик и потащила в море. Но…
Дверь шумно распахнулась. На пороге вырос Рульф.
– Ты! – заорал он.
– Я? – искренне удивилась Аэлина.
– Ты сделала это своей магией. Ты их вызвала.
Обвинение было таким нелепым, что Аэлина расхохоталась:
– Если бы я обладала столь полезным талантом, я бы употребила его, чтобы собрать союзников. Или призвать микенианцев, поскольку ты упрямо отказываешься верить в их существование.
За окнами по-прежнему синело небо.
– Удачи, – бросила она Рульфу.
– Я ничего не понимаю, – признался Дорин.
– Это не наше сражение, – сказала она молодому адарланскому королю. – Я не собираюсь рисковать судьбой моего королевства из-за каких-то стычек с валгами. Если у тебя хватает здравого смысла, ты тоже не станешь в это встревать.
Лицо Рульфа было искажено гневом, но в глазах отчетливо читался неподдельный страх. С улиц доносились испуганные голоса горожан. Башенных колоколов здесь боялись больше, чем грома небесного.
– Полагаю, что доблестные фэйские воины тоже отправятся со мной. Они ведь теперь мои союзники.
Фенрис и Гарель молча подошли к ней. Какое счастье, что они не задавали вопросов. Чувствовалось, Гарель готов был делать что угодно, только бы находиться рядом с сыном.
– Думаешь своими ухищрениями заставить меня тебе помогать? – прошипел Рульф.
А вдалеке, над горбатыми островами, сгущалось облако тьмы.
– По-моему, Рульф, я высказалась достаточно ясно. Я могу обойтись без тебя и твоих кораблей. И без микенианцев я тоже могу обойтись. Но твой остров становится опасным для моих замыслов. – Аэлина кивнула в сторону моря. – Я вознесу молитвы Мэле и попрошу ее помочь тебе. И прими совет, который один опытный головорез дает другому. – Ее пальцы легли на эфес Златинца. – Всех противников непременно обезглавливай. Это единственный способ по-настоящему их убить. Можно, конечно, заживо их сжечь, но, боюсь, многие успеют покинуть корабли и доплыть до берега раньше, чем их настигнут твои пламенные стрелы.
– А как же твои представления о свободе и справедливости? Не твои – той девчонки, что почти три года назад украла у меня двести рабов? Теперь ты готова обречь население города на гибель?
– Да, – не моргнув глазом, ответила Аэлина. – Кажется, я тебе говорила, что Эндовьер изменил мои взгляды на жизнь.
– Думаешь, Саэму бы это понравилось? – спросил Рульф, сопроводив вопрос ругательством.
– Саэм мертв, потому что такие, как ты и Аробинн, имеют власть. Но владычество Аробинна закончилось. Скоро и твоей власти может настать конец.
Аэлина посмотрела на темнеющий горизонт и улыбнулась.
