Синтия недоуменно взглянула на него.
– Трагедию? Вы сказали «трагедию»?
Он взглянул на нее не с жалостью, а скорее с одобрением.
– А как же еще это назвать, моя милая?
Она некоторое время смотрела на него, потом повернулась к мужу и уткнулась лицом ему в плечо. Рэндалл погладил ее по голове.
– Кончайте, Хог, – бросил он. – Вы снова ее пугаете.
– Поверьте, я не хотел.
– Однако напугали. И вот что я думаю по поводу вашей истории. В ней такие дыры, что тачка свободно пройдет. Вы все выдумали.
– Вы и сами в это не верите.
Это было верно: Рэндалл сам не верил в то, что сказал. Тем не менее он отважно продолжал, по-прежнему обнимая рукой жену:
– А как насчет того, что у вас было под ногтями? Я вот заметил, что об этом вы даже и не заикнулись. И как насчет ваших отпечатков пальцев?
– То, что было у меня под ногтями, просто не имеет отношения к моему рассказу. Оно сыграло свою роль – напугало Сыновей Птицы. Они-то уж знали, что это такое.
– Так что же все-таки это было?
– Кровь Сыновей… помещенная туда моей другой личностью. А что вы упомянули насчет отпечатков? Джонатан Хог честно опасался оставлять их где-либо. Не забывайте, Эдвард, Джонатан Хог был самым обычным человеком.
Рэндалл принялся было возражать, но Хог прервал его.
– Понимаю. Честно говоря, я ничего об этом не помню – даже сегодня. Об этом знает лишь моя полная личность. Но вообще у Джонатана Хога была привычка все протирать носовым платком. Возможно, он протер и подлокотники вашего кресла.
– Я ничего такого не заметил.
– Я тоже.
Рэндалл снова бросился в бой.
– Это еще не все и даже не половина всего. А как насчет той больницы, о которой вы рассказывали? И кто платит вам деньги? Где вы получаете зарплату? И почему Синтия всегда так боялась вас?
Хог бросил взгляд на далекий город: с озера на него надвигалась стена тумана.
– На эти вопросы у нас уже почти не остается времени, – сказал он, – впрочем, даже для вас самого не так уж и важно, верите вы мне или нет. Но на самом деле вы верите – и поделать с этим вам ничего не удастся. Правда, вы коснулись еще одного вопроса. Вот, держите. – Он достал из кармана толстую пачку банкнот и протянул ее Рэндаллу. – Они мне больше не понадобятся. Через несколько минут я вас покину.
– И куда вы направляетесь?
– Обратно к себе. После моего ухода можете сделать вот что: садитесь в машину и через город отправляйтесь на юг. И ни при каких обстоятельствах не открывайте окон до тех пор, пока не окажетесь далеко от города.
– А почему? Мне это не очень-то по душе.
– Тем не менее таков мой совет. Будут происходить некоторые… изменения, перестройки и все такое.
– Что вы имеете в виду?
– Я ведь уже говорил вам, что предстоит разобраться с Сыновьями Птицы, с ними и со всеми их делами.
– И как же?
Хог не ответил, а снова бросил взгляд на стену тумана. Туман постепенно наползал на город.
– Все. Мне пора уходить. Делайте так, как я сказал. – Он развернулся и собрался уходить. Тут Синтия подняла голову и заговорила:
– Подождите, не уходите!
– Да, моя дорогая, слушаю.
– Скажите мне только одно: останемся ли мы с Тедди вместе?
Он посмотрел ей в глаза и ответил:
– Я понимаю, что вы имеете в виду. Но не знаю.
– Но вы должны знать!
– И тем не менее не знаю. Если вы оба существа этого мира, то вы дальше можете идти бок о бок. Но, понимаете, есть ведь еще и Критики.
– Критики? Какое им до нас дело?
– Один из вас или вы оба можете оказаться Критиками. Я этого сказать не могу. Помните: Критики – люди, во всяком случае здесь. До сегодняшнего дня я и сам не знал, что я – один из них. – Он задумчиво взглянул на Рэндалла. – Ну, он вполне может быть одним из них. У меня сегодня почему-то возникло такое ощущение.
– А-а-а… я?
– Я просто не могу этого знать. Но вряд ли. Дело в том, что мы не должны общаться друг с другом – это испортит наш художественный вкус.
– Но… но… если мы такие разные, то…
– Это все. – Он сказал это не слишком резко, но в словах его была какая-то окончательность, которая поразила их обоих. Он нагнулся над остатками провизии, взял еще одну виноградину, прожевал ее и закрыл глаза.
И еще некоторое время продолжал стоять с закрытыми глазами. Наконец Рэндалл окликнул его:
– Мистер Хог!
Никакого ответа.
– Мистер Хог!
Молчание.
Тогда он отстранил Синтию, поднялся, подошел к неподвижно сидящему человеку и потряс его.
– Мистер Хог!
– Но не можем же мы вот так его здесь оставить! – несколько минут спустя доказывал Рэндалл.
– Тедди, он прекрасно знал, что делает. Мы должны сделать то, что он нам посоветовал.
– Ладно. Впрочем, мы можем остановиться в Уокигане и сообщить в полицию.
– Ага, и рассказать им, что мы оставили на холме мертвого человека, да? А они, наверное, ответят: «Молодцы» – и отпустят нас. Нет, Тедди, мы должны делать только то, что велел он.
– Малышка… неужели ты поверила во всю эту чушь, которую он здесь нес?
Она взглянула на него, и он заметил, что она вот-вот расплачется. Синтия спросила:
– А ты сам-то не поверил, что ли? Только не ври мне, Тедди.
Он некоторое время выдерживал ее взгляд, потом опустил глаза и сказал:
– Ой, да ладно. Сделаем, как он велел. Садись в машину.
Когда они спустились с холма, туман, надвигавшийся на город, куда-то исчез. Не появился он и позже, когда машина свернула на юг. День был столь же ясным и солнечным, как и обещал быть с утра, поэтому чрезвычайно странным казалось указание Хога держать окна закрытыми.
На юг они направились по шоссе, идущему вдоль берега озера, с тем чтобы как можно быстрее миновать Петлю и сам город. Машин на шоссе становилось все больше и больше. Рэндаллу пришлось все внимание уделять рулевому колесу. У них не было ни малейшего желания разговаривать.
Они миновали Петлю, когда Рэндалл вдруг сказал:
– Синтия…
– Да?
– Все же кому-то сообщить мы должны. Я собираюсь попросить следующего же копа позвонить в уокиганский участок.
– Тедди!
– Не волнуйся. Я постараюсь рассказать ему все так, чтобы они не заинтересовались нами. Ну, там, вокруг да около… словом, сама знаешь.
