Широко усмехаясь, мистер Фенкот произнес:
– Браво!
Леди Денвилл восприняла реакцию сына с подобающей скромностью.
– Да, милый, я бы очень рассердилась, ведь больше всего на свете меня бесит несправедливость. Возможно, я несколько легкомысленна, но не настолько наивна, чтобы не понимать – ни у кого не было двоих столь чудесных сыновей, как мои. Однако леди Стейвли ничего неприятного о тебе не сказала. А затем миледи подчеркнула: она вполне отдает себе отчет в том, что Эвелин – завидный жених, но она давно пришла к мнению, что брак между молодыми людьми, знакомыми друг с другом недостаточно, ни к чему хорошему не приводит. После этого леди Стейвли вполне любезно, хотя и не совсем безукоризненно с точки зрения светских приличий, заявила, будто уверена, что я придерживаюсь того же мнения. Кит, я согласилась с ней. Затем старуха призналась мне: она после женитьбы лорда Стейвли на Альбинии Гиллифут подумывала о том, чтобы пригласить Кресси перебраться к ней… Кит! Она недолюбливает Альбинию даже больше моего. Мы вволю о ней позлословили… Леди Стейвли не решилась забрать девушку, потому что считает себя слишком старой для того, чтобы выводить Кресси в свет. Когда она умрет, какая судьба ожидает мисс Крессиду? Она сказала, что тогда бедняжке придется перебираться к Кларе Стейвли и со временем девушка превратится в старую деву. Именно поэтому она хочет, чтобы Кресси удачно вышла замуж. Затем леди Стейвли заметила: несмотря на все мои недостатки, я воистину предана детям и потому в не меньшей мере, чем она, понимаю, что прежде, чем принять окончательное решение, Эвелину и Кресси нужно лучше узнать друг друга. Дорогой! Что мне еще оставалось? Только согласиться, особенно когда старуха заявила, что мне следует в большей мере, чем кому-либо другому, стремиться сделать моего сына счастливым, ибо мой собственный брак особенно удачным не назовешь. Признáюсь, такая забота о твоем счастье тронула меня.
Молодой человек не сводил взгляда серых глаз со своей матушки. В них читалось с трудом сдерживаемое веселье.
– Маменька, а вы часто чувствуете себя несчастной? – спросил он.
– Часто! – молвила она. – Иногда на меня накатывают волны черной меланхолии. Если бы я имела обыкновение поддаваться им, то давно бы, пожалуй, увяла под тяжестью выпадающих на мою долю испытаний. Но долго пребывать в таком душевном состоянии мне не приходится, так как обязательно происходит что-нибудь, что веселит меня. Ты можешь считать меня излишне легкомысленной, однако, как по мне, тебе следовало бы испытывать благодарность по этому поводу, ибо нет ничего несноснее женщин, у которых глаза на мокром месте и которые по малейшему поводу готовы лить слезы, не говоря уже о том, что они вечно в прескверном расположении духа. Как бы то ни было, я отнюдь не похожа на этих созданий. И вот, стоило мне согласиться, что для Эвелина и Кресси будет лучше поближе узнать друг друга, как леди Стейвли сразила меня наповал, заявив: поскольку я собираюсь поехать к тебе в Рейвенхерст, было бы просто замечательно, если бы она вместе с Кресси навестила нас. Надеюсь, выражение моего лица не выдало меня, однако, боюсь, что все же выдало, ведь леди Стейвли спросила в свойственной ей довольно резкой манере: имею ли я какие-нибудь возражения на сей счет? Дорогой Кит! Что мне оставалось делать, как не заверить ее – это весьма разумный план и я удивляюсь, как мне самой такое не пришло в голову? Возможно, я легкомысленна, однако отнюдь не глупа!
– Можете ли вы придумать какие-нибудь извинения? Уверен, маменька, – что-нибудь вы точно придумаете!
– Мне приходило кое-что в голову, но ничего путного. Я чуть было не сказала, что одна из служанок здесь заболела ветрянкой, однако вовремя смекнула – в таком случае ты бы сам сюда не приехал. Потом я решила, что можно сказать, будто бы ветрянкой заболел ты, однако вообразила, как невыносимо для тебя будет неделями сидеть взаперти. К тому же Эвелин может появиться в любое время. Ты знаешь, какой у него характер. Мы никогда не убедим его занять твое место больного ветрянкой.
– Мама, ради всего святого! Почему обязательно ветрянка? Скарлатина в деревне подошла бы значительно лучше, если уж вы избрали болезнь в качестве повода отказать леди Стейвли.
– Да, но тогда мне в голову не пришла иная хворь, кроме свинки, а леди Стейвли и Кресси, вероятно, уже переболели ею.
Нахмурившись, Кит принялся мерить шагами комнату. По прошествии непродолжительной паузы он сказал:
– Я уеду обратно в Вену. Мне вскоре пора уже будет возвращаться.
– Уедешь! – воскликнула графиня в сильнейшем расстройстве чувств. – Ты не можешь так со мной поступить! Они приезжают специально ради встречи с тобой. Это было бы слишком!
– Можно придумать правдоподобное объяснение: я сам тяжело заболел или со мной произошел несчастный случай. Никто не удивится тому обстоятельству, что Эвелин немедленно отправился ко мне.
– Идея просто замечательная в своей наивности! Думаешь, никого не удивит тот факт, что я останусь в Англии при таких обстоятельствах?
– Поедемте со мной, – лукаво предложил Кит.
В ответ на слова сына лицо графини осветилось озорством.
– Занятно получится, – произнесла она, однако затем отрицательно покачала головой. – Нет, ничего не выйдет, Кит. Только представь, что начнется, когда объявится Эвелин. Он не будет знать, куда я запропастилась, и примется повсюду искать меня. Дорогой! Ничего не остается, как выбрать наименьшее из всех зол, и я уже приняла решение.
– Никак не возможно, матушка! Мы с Кресси невольно окажемся в таком положении, что это неизбежно приведет к нашему сближению, чего при любом раскладе следует избегать. Господи! Ведь именно вследствие этого я уехал из Лондона. Девушке не следует близко знакомиться со мной.
– Да, я прекрасно осознаю, сколь тяжко тебе стараться следить за каждым сказанным словом, но не все столь уж плохо, как тебе кажется. Удача улыбнулась мне: вернувшись от леди Стейвли, я застала на Хилл-стрит ждущего меня Козмо.
– Козмо, – без особых эмоций повторил вслед за матерью Кит.
– Да, Кит, Козмо, – произнесла ее светлость с терпеливой непреклонностью. – Мой брат Козмо… твой дядя Козмо… Дорогой! Чего ты стоишь словно столб? Ты никак его не мог позабыть.
– Нет конечно, я его помню, но не могу понять, почему ты считаешь, будто бы его появление на Хилл-стрит является для нас удачей.
– Сдается мне, ты куда легкомысленнее, чем я, – с торжеством возвестила графиня. – Козмо – это как раз тот человек, без которого нам никак не обойтись. И Эмма нам тоже, разумеется, пригодится. Сынок! Он, должно быть, послан нам самим Провидением. Такое нередко случается, как я заметила, когда попадаешь в весьма затруднительное положение. Например, когда я считала, что окончательно пропала, я вспомнила, что могу попросить денег взаймы у Эджбастона… Пока ехала домой с Маунт-стрит, никак не могла придумать, каким образом в это время года собрать в поместье общество. Я пеклась о твоих интересах, Кит, желала оградить тебя от слишком тесного общения с Кресси. Ни о ком, за исключением бедняги Бонами, я не подумала. Дело даже не в том, что мне не хватило бы времени. Ты же понимаешь, нельзя просто так приглашать людей в деревенскую глушь посреди лета. Если это не твои близкие друзья либо родня, никто не захочет тащиться сюда. Бывают, правда, люди, обожающие путешествовать по дикой природе, лицезреть горы, ущелья и прочие красоты, но, как по мне, это весьма скучно и утомительно. Уверяю тебя, Кит! Я не смогу описать должным образом все те страдания, которые мне пришлось испытать на себе, когда твой папа однажды настоял, чтобы я сопровождала его в поездке по Шотландии. Все бы ничего, но днями трястись по колдобинам ужаснейшей дороги, а потом ночевать на кошмарном постоялом дворе без каких-либо удобств, а затем долгие мили пройти пешком ради пейзажей, которые меня ничуть не тронули…
