«Сколько было книг и журналов по шахматам! Одно время даже выписывали, как назывался тот журнал… кажется, «64», – Вера Николаевна горестно вздохнула.
После недавней оттепели подморозило, лужи покрылись льдом, редкие снежинки падали медленно и плавно, но пойти погулять Вера Николаевна боялась. Ей казалось, что на улице очень скользко, хотя все дорожки в парке перед пансионатом были заботливо посыпаны песком.
Последнее время боли в ногах усилились, особенно по ночам, боли стали такими долгими и тянущими, что порой даже повернуться было трудно.
«Долгие боли, долгие ночи, большая луна в окне, а звёзд не видно, хотя нет, вот какая-то звёздочка движется… так это самолёт. Куда он летит? Как там Егорушка? Как внучка?»
Сын звонил Вере Николаевне один раз в неделю, говорил быстро, немного и обещал навестить летом.
«Буду ждать, вот уж и весна, считай, пришла», – печалилась она.
Чтобы как-то развеяться и походить, Вера Николаевна выходила погулять в довольно длинный и широкий коридор, заставленный на подоконниках красивыми цветами.
Она толкала перед собой ходунки, затем переставляла ноги – сперва аккуратно левую, потом потихоньку подтаскивала, волоча по полу, правую, где был перелом, снова толкала ходунки, переставляла левую, затем осторожно тянула правую, ходунки – левая – правая, ходунки…
Иногда вместе с ней по тому же коридору гулял пожилой мужчина приблизительно её возраста и тоже с ходунками.
Они интуитивно держались друг от друга на расстоянии, наверное, думали, что как-то неудобно передвигаться на ходунках рядом.
Потом они отдыхали в холле, Вера Николаевна смотрела что-нибудь по телевизору, а мужчина читал журнал «64 – Шахматное обозрение», рядом лежала шахматная доска с фигурами, которые он, поглядывая в журнал, время от времени переставлял.
Вера Николаевна улыбнулась, увидев этот журнал – вспомнила его правильное название.
Она хотела заговорить с шахматистом и не решалась.
Первого марта у Веры Николаевны был день рождения, и с самого утра она ждала звонка от сына, внучки или невестки, но звонка всё не было.
К вечеру от томительного ожидания и беспокойства разболелась голова, а в прооперированной ноге появились какие-то новые, скребущие боли.
Она решила погулять по коридору, передвигалась еле-еле, устала и остановилась у окна.
Стемнело, на улице зажглись фонари, освещая стройную аллею молодых ёлочек, идущую от здания к проходной, из которой вдруг вышел молодой мужчина в тёмной куртке и джинсах, похожий издали на Егора.
Вера Николаевна припала к стеклу, а сердце заныло: «Неужели?! Егорушка!»
– Поздравляю!
Вера Николаевна вздрогнула, не поняв, как это возможно – Егор на улице, а его голос… да, его голос звучит где-то рядом.
– Поздравляю!
Она оглянулась.
Рядом с ней стоял, опираясь на ходунки, шахматист.
– Сегодня первое марта, весна пришла. Вот захотел вас поздравить, – он приветливо улыбнулся, и видно хотел ещё что-то сказать, – я… – но запнулся, внимательно посмотрел в окно и перевёл взгляд на Веру Николаевну. – Сын приехал?
Вера Николаевна не ответила.
Она разволновалась, смахнула рукой набежавшие слёзы и, прижавшись к стеклу, продолжила напряжённо всматриваться в фигуру, которая постепенно приближалась…
И вскоре узнала одного из работников пансионата.
Смс-ка
Мобильный телефон сигналил о пришедшей смс-ке.
Сквозь сон Нина слышала, как ритмично бьётся об стол его корпус.
Вылезать из тёплого сна не хотелось, она тянула время, а телефон не успокаивался, продолжая настойчиво мигать световым сигналом.
Нина встала, на ярком экране высветилось:
«Буду завтра в десять на нашем месте. Егор».
Она прочитала ещё раз и ещё, потом плюхнулась на стул и некоторое время просто тупо сидела, никуда не глядя и ничего не видя, а потом до неё дошло…
И тревожная, поднявшаяся из глубины волна, навалилась на сердце, оно задрожало, а потом остановилось, словно кончился завод, и потемнело в глазах, но потихоньку, потихоньку отпустило.
Она прошла на кухню, включила чайник, который вскоре уютно зашумел, призывая к новому дню, разлившемуся за окном неспокойным, красным рассветом.
По радио передавали прогноз погоды и обещали славный осенний день.
«Завтра в десять. Если бы у меня было два свободных дня!»
В силу специфики своей работы поменяться сменами с напарницей было нетрудно, что Нина и сделала, позвонив подруге по работе.
Она задумчиво смотрела на телефон:
«Позвонить ему или послать смс-ку? Но сам Егор не позвонил».
Нина набрала одно слово: «Приду».
У неё были сутки до десяти часов завтрашнего дня.
В городском саду было пустынно и светло.
Опавшие листья вспыхивали, озаряясь багрово-золотым сиянием осеннего солнца, но гасли и грустно шептались о неизбежном.
Нина шла по тропинке, заваленной листьями, а где-то рядом, как в молодости, была танцплощадка.
Танцплощадка была заполнена так, что яблоку негде упасть, гремела музыка, всюду улыбки, шутки и озорной девичий смех. Нина с подругой впервые пришла на танцы, подружку закружил и не отпускал одноклассник, а она стояла в стороне. Неожиданно увидела высокого, симпатичного парня с длинными до плеч волосами и в клетчатой кепочке.
Она засмотрелась на эту кепочку, в голове мелькнуло:
«Вот бы пригласил!»
А он и пригласил, и будто специально для них зазвучала красивая, медленная музыка.
– Егор.
– Нина.
На следующий день он ждал её под большими часами у входа в городской сад.
«Говорят, скоро ремонт будут делать», – подумала Нина, поднимаясь по развалившимся ступенькам.
Она прошла по стёртому полу и остановилась в центре танцплощадки, невольно прислушиваясь к тому далёкому, что хотела услышать, но вокруг была тишина, лишь ветер в обнимку с листьями кружился в вечном осеннем блюзе.
Нина села на скамейку около танцплощадки, тотчас рядом засуетились воробьи, она достала из сумочки печенье, покрошила, воробьишки зачирикали, расхватывая крошки.
Подула холодным ветром осень, Нина встала, подняла воротник пальто и направилась к тому дому.
В тот вечер Егор сказал:
– Пойдём, я тебе квартиру покажу, новую.
– Как новую?
– Родители получили, мы в очереди долго стояли, уже обставили даже. Пойдём!
В квартире был полумрак, синие вечерние тени тянулись по полу, они прошли в комнату, сели на диван.
