– Это совсем нетрудно. Но может… все-таки оставишь что-нибудь себе?
Его холодные глаза блеснули. Взгляд ненадолго задержался на небе, где кружили тысячи мертвых деревянных птиц, затем – замер на затопленной, но словно готовой к бою армаде. Наконец офицер посмотрел на тех, кто стоял у скал с оружием в руках, и кому-то там улыбнулся.
– Нет. Все и так при мне.
– Глупый дурак.
Девушка пожала плечами и повернулась к воде.
– Рассыпьтесь. Усните. И никогда не возвращайтесь. Мы будем беречь ваш покой.
* * *
Они уходили.
Первыми ушли на дно дельфин и рыцарь, унеся клочья пены, туман и низкие тучи. Снова заволновался посеревший океан, и в глубинах, распадаясь на обломки, скрылись мертвые корабли. Один за другим стали опускаться самолеты. Едва касаясь песка, они рассыпáлись в прах, и эхо их слабого рокота еще какое-то время зыбко отдавалось в скалах. И наконец… ушли люди. Древние воины в остатках пробитых кольчуг. Солдаты в обрывках мундиров. Дети, все как один помахавшие руками босоногой девушке.
На побережье остались только живые. Несколько сотен людей и неподвижный, переставший наконец бормотать поезд.
– Все… к-кончено?
Тобин Веспы первым выступил вперед, вслед за ним вышли и другие. Все, даже те, кто прятался за спинами солдат. Не хватало лишь раненого ками. Мужчина с серыми погонами осторожно подобрал две тиары и отряхнул их от песка. Хотел передать одну из них юноше. Тот опустил руки.
– Людям б-будет чт-то зап-помнить.
Серопогонный слабо улыбнулся, надел тиару ему на голову и прошел вперед.
– Возможно, то, что ты единственный остался с ним лицом к лицу.
Семеро из Восьми переглянулись. Семеро. Двое в форме, пятеро – в пестрых карнавальных нарядах. Не говоря друг другу больше ни слова, они поднялись по ступеням на помост. Остановились рядом с виселицей, в конце концов, это место было сейчас самым высоким на берегу. Там они развернулись к толпе. Притихшей, но даже не поредевшей толпе. Люди смотрели молча, выжидающе. И тобин первого региона, продолжая держать чужую тиару в руках, заговорил.
Это было простое приветственное слово из тех, что всегда говорились на Перевеянии. Простое приветственное слово, в котором не было почти ничего нового, ведь шестнадцать юнтанов прошли так спокойно и так обыденно. Простое приветственное слово, успокаивающее и дающее отчетливое ощущение того, что все, что происходит, правильно. Люди знали такие речи почти наизусть. Но сейчас никто не шептался, никто не отводил от тобина глаз. Приветственное слово было необходимо. Слишком необходимо. Как и последовавшие за ним слова других.
– Я всегд-да знал, что в мире Син живет много храбрых люд-дей. Но ник-когда не д-думал, как храбр мой народ, чт-тобы рваться на свободу. И как храб-бры вы, чтобы жить зд-десь.
Речи были недолгими. И эти, последние, прерывистые слова тобина Веспы сменились тишиной. Выходили вперед солдаты, медленно приходили в сознание раненые. Некоторые алопогонные исчезали – чтобы приблизиться к своим живым вещам и осторожно к ним обратиться. Тишина тоже не продлилась долго. Тобин с серыми погонами нарушил ее.
– Наш съезд был важным. Знаковым. И он должен был принести важные перемены. Сейчас я уже не знаю, правильным ли было наше общее решение, я просто не стану думать об этом, ведь так или иначе… оно принято. И я его озвучу.
Он помедлил. Задумчиво посмотрел на океан. Потом – на остальных. Слабо улыбнулся и произнес:
– Прошло достаточно времени, чтобы Веспа вернулась к нам. Намного больше, чем должно было пройти. Может быть, в свете того, что только что случилось, это неразумно. Может быть, опасно. Вне сомнения, сложно. Но…
Он взглянул на человека, стоявшего среди военных. Проступившие кровоподтеки и синяки изуродовали его породистое лицо почти до неузнаваемости. Но, поймав взгляд тобина, он кивнул с кривой, явно давшейся огромным трудом улыбкой. И серопогонный продолжил:
– Но меня поддержал то-син Краусс. Командир Алой Сотни. Потомок человека, по вине которого когда-то вспыхнула Резня. Мы совершили много ошибок. Не все ошибки можно исправить. Но стоит попытаться. У нас есть для этого время…
Он замолчал. Обвел толпу взглядом. Положил руку на узкое плечо тобина Веспы.
Аплодисменты перекрыли шум океана. Ветер усилился и – переменился. В Син-Ан наступило время ветра Сна.
Настоящее
– Мои малыши! Ой, они выросли… и как их стало много!
Ву Ва'ттури опустилась на четвереньки и раскинула руки. Рогатые зайцы – два взрослых и зайчата – рысцой подбежали к ней. Она обняла разом всех. Растрепанные волосы упали на лицо. Самый крупный заяц уперся передними лапами Ву в плечи. Теперь казалось, что у нее из головы растет что-то вроде сухого деревца.
Тэсс и Таура стояли рядом и смотрели, как Ву треплет жесткие пятнистые загривки, как ощупывает едва прорезавшиеся у зайчат рожки. Наконец она подняла глаза.
– Я так по ним скучала. Поэтому вас и позвала.
Тэсс, не совсем веря своим ушам, все-таки ограничилась кивком.
Ву отпустила животных и встала. Принялась деловито стряхивать песок с коленок, потом – с платья. Заправила за ухо прядь волос.
– Испугались?
– Да! – честно ответила Таура и поежилась. – Ты была такая страшная! И он был страшный! И тот, второй…
– Не надо было бояться. Я всегда знала, что все будет хорошо.
– Совсем всегда? – уточнила Тэсс.
Ву слегка помрачнела. На мгновение ясное выражение ее лица изменилось.
– Ну… почти всегда. Я точно это уже знала, когда поселилась с вами. С вами хорошо. Было.
– И есть. – Тэсс посмотрела ей в лицо. – Наверное…
Ву не ответила, она уже повернулась в другую сторону. Тэсс проследила за ее взглядом. Странник, неподвижный и тихий, лежал на песке. Оборванные паруса развевались на ветру. Рядом стояла группка людей.
– Жалко его, – тихо сказала Таура. – И Джера…
Тэсс закусила губу. Она готова была сказать то же самое, но не успела: сам Джер, отделившись от толпы, уже шел к ним.
– Эй, маленькая самка, вернешь рыцаря?
Так он приветствовал Ву, легким пинком отправив подальше от своих ног одного из рогатых зайцев. Он хмурился. Но это был уже не тот безнадежный взгляд, какой Тэсс видела еще недавно. Что-то определенно переменилось. Ву задумалась.
– А взамен что?
– Ты вообще-то его украла!
– Он просто меня любит. Меня все любят.
Джер поперхнулся и пробурчал что-то вроде «Уж точно не я…». Пока он подбирал достойный ответ, Тэсс посмотрела ему в лицо и тихо спросила:
– Странника… можно починить?
