– Их было много.
– Скажи мне, Сиш… – Он сглотнул. – Все ли в том вагоне, все ли из тех, кто на тебя напал, были… живы? Насколько мне известно, там началась бойня.
Он поймал мгновение – у Сиша затряслась челюсть и забегали глаза. Шпринг дернулся – и Жераль подумал, что это возвращается. Припадки. Все, чего за много юнтанов добились лучшие врачи Военного-медицинского подкорпуса, уничтожено простыми словами. Но ведь…
Сиш был героем. Вероятно, это единственное, что когда-то помогло ему сохранить рассудок и не захлебнуться в темных волнах первобытного ужаса. Шпринг сфокусировал взгляд. Покачал головой и вдруг отстранился, разрывая контакт. И ровно, невыразительно ответил:
– Нет, Грэгор. Почти все, кто был в том вагоне и напал на меня, – наши офицеры, офицеры мятежников, брат Миаля и… дети… там было очень много детей, я точно помню… нет. Они были мертвы. Почти все были мертвы. Застрелены. Заколоты. Раздавлены нашими сапогами. Я уверен в этом. А сейчас… – он слабо улыбнулся и махнул стаканом. – Налей мне еще немного. И, думаю, надо спешить.
2. Хозяйка серого дома
Грэгор Жераль вернулся в свой небольшой временный кабинет. Ему нужен был телефон. Внутренний городской номер, по которому неизменно отвечали. Ответили и сейчас.
– Слушаю.
Знакомый голос, казалось, доносился откуда-то из-за облаков Небесного сада. И кто ее научил так говорить?
– Здравствуй, Мина. Скучала? Я тоже. Жди, буду на нашем месте через час. Цветы? Сладости?
Собеседница испуганно выдохнула и швырнула трубку. Жераль усмехнулся, качая головой. Можно было перезвонить, напомнить, чтобы она не думала шалить: ее ужас действовал умиротворяющее. Впрочем… незачем. Эта – не сбежит. Знает, что нет смысла.
Грэгор откинулся в кресле и смежил веки. До места было всего полчаса ходьбы. Но старой подруге наверняка захочется подготовиться, женщины придают значение такой ерунде… Он как раз соберется с мыслями и силами: вопросы должны быть правильными. Лишнего она не сболтнет. Глупая. Своевольная. Верная… Но кому?
Он сидел неподвижно, сцепив пальцы в замок у груди и запрокинув голову. Перед закрытыми глазами расходилась черные круги. Удивительно… Сиш правильно сказал, когда они прощались:
– Смешно, если так подумать, верно? Как безобидно все начиналось, старина. Природа. Отдых тесной дружеской компанией. Рыбалка. Девушка…
694-й юнтан от создания Син-Ан. Время ветра Сбора
Маленький городок Дэвир был последним перед Шáи-лу – Старой Чащей: железная дорога, единственная, которая до сих пор соединяла Большой мир с Пятым регионом, проходила через него. Она бежала по окраине, затем терялась среди могучих деревьев, пересекала проем запертых ворот Стены и дальше – уже на самой Веспе – снова расходилась десятками полузаросших троп. Железных звериных троп, как звали их одичавшие жители.
Да, маленький городок был последним. Но это почти на нем не сказывалось.
Дэвир не считался граничным поселением в том смысле, какой можно было бы вложить в это опасное понятие. Здесь не ввели строгий пропускной режим: форпоста в Чаще было достаточно, чтобы не усложнять людям жизнь. Стена – и каждая башня на ней, каждый камень, сами ворота – была живой. Она выполняла приказы преемников своего давно умершего и проросшего Зодчего. Стена, древнее и мудрое создание, не пропускала просто так. Правда, оказалось, что в ее мудрости кроется свой подвох… но это выяснилось позже.
Что касается солдат – как серых, так и алых – основной их проблемой были не веспианцы. Больше хлопот доставляла другая напасть, с которой стражи порядка сталкиваются во всех мало-мальски примечательных местах. А именно… отдыхающие, с их вечными украденными кошельками, пьяными драками, подозрительными разговорами и бурными праздниками.
Конечно, Дэвир не считался развитым приморским городом, как Такатан, Аджавелл и ютящиеся между ними населенные пункты. Не был столицей в междуречье, как Первосветлейшая. Не был полон легенд, как Аканар. Он не являлся даже колыбелью древних цивилизаций, как некоторые города Пятого региона, куда устраивались закрытые путешествия для богачей. Единственным туристическим достоинством Дэвира было то, что ему досталась часть природного богатства Веспы: густые леса и болота, бурная река Шáи, россыпь естественных озер. Заросшие цветами овраги, целебные родники и кристальные пещеры.
В Дэвир с удовольствием приезжали те, кто любил именно такой – дикий и напоминающий о предках – отдых. Охоту и рыбалку, тихие путешествия на лодках и опасные сплавы по порожистым потокам. Шныряние по мокрому холодному подземью, заросшему каменными сосульками, и ночевки в палатках под густыми еловыми ветками. Пение у костра с его золотистыми всполохами.
Такой отдых никогда не был в моде, но никогда из нее и не выходил, так что Дэвир не бедствовал. Люди здесь обленились настолько, что перестали искать иной заработок. Почти каждый дом располагал парой свободных комнат на случай гостей, имелись трактиры, лавки с походной одеждой, незамысловатым оружием и другими товарами для путников. Библиотека, пара больниц, почта, радиомаяк, бордель. Необходимый минимум всего. А главное – минимум вопросов к тем, кто пересекал границу города, если при себе у гостей были деньги.
Вопросов не возникло, и когда в Дэвире появились четверо молодых мужчин, судя по манерам и речи, – родом из крупных городов. В тот юнтан, в то время ветра Сбора, туристов вообще было особенно много. Большинство приезжали из столиц, и среди них было немало мужчин с холодными взглядами и прямыми спинами.
Четверо поселились у молодой светловолосой женщины и быстро затерялись среди десятков других.
710-й юнтан от создания Син-Ан. Близится Перевеяние
– Твои любимые.
Букет мелких голубых цветов с красными сердцевинами лег ей на колени, и только тогда она подняла глаза – все такие же яркие и полные страха. Жераль галантно улыбнулся и слегка наклонил голову.
– Не опоздал?
– Нет. Я не очень долго тебя ждала, – последовал бесцветный ответ.
Мина была бледна, под глазами залегли тени. Вопреки ожиданиям, почти не накрасилась, а из украшений были только знакомые серьги-ромбы и часы такой же формы – на цепочке на шее. Мина сидела на скамейке чинно, сложив ладони на коленях. Ее руки подрагивали. Жераль оглядел сначала ее, потом знакомую беседку в отдаленном уголке парка. Пнул ворох сухих листьев сапогом, сел рядом и заговорил:
– Плохо выглядишь. До утра разрушала чью-нибудь писательскую жизнь разгромной рецензией?
– Ошибаешься, – блекло ответила она и, криво улыбнувшись, прибавила: – Плохо выгляжу… Это не те слова, которые женщина хочет услышать при встрече.
Он осклабился. Ему ли было не знать, что от него она предпочла бы не слышать вообще никаких слов. Не видеть его. Зато на его труп посмотрела бы с радостью.
– Я вполне осознанно тебя сержу. На самом деле… – он присел ближе, – ты прекрасна.
