Он догадывался. Имя не было таким важным, признание не несло ничего, кроме слабой иллюзии, будто хоть что-то еще под контролем. Женщина молчала.
– Как. Его. Зовут?
Струйка крови текла по подбородку: она закусила губу слишком сильно. Что ж… хоть здесь не смогла оценить ситуацию правильно. Конечно, она думала, что предает и выдает своих товарищей.
– Хоакин Аллисс.
– Организатор № 18… – Жераль осклабился, кинув взгляд на голубой пригласительный билет. – А какой номер он носил в вашей славной компании? Второй? Первый?
Она вытерла подбородок. Кровь размазалась по бледной коже.
– Я не знаю. Клянусь, что не знаю. Они вели поезд, просто вели его в Аканар, с Конором, с тем механиком, с детишками…
– Зачем? – лениво протянул Жераль, уже зная, что услышит. Он не мог не заметить, что у Мины сильнее заблестели глаза:
– Тобины – и все, кто тоже явится в Аканар, – должны узнать, почему на Веспе началась Резня. Откуда такие, как ты, вылезли. Что у вас за спиной. Что за спиной у этого вашего…
– Замолчи.
Мина поджала губы:
– Вам не стоило мешать с самого начала. Не проще было бы все признать и пойти на уступки, ведь это случилось так давно? Ты хорошо знаешь историю, ее спирали, ее законы. Тайны всегда рано или поздно выпускают когти.
Пора было заканчивать. Она рассказала все полезное. Он коснулся ее губ кончиком пальца и плавно встал. Сунул руки в карманы, крепко сжал кулаки. Женщина смотрела на него снизу вверх – все тем же уверенным полусумасшедшим взглядом. Чужим взглядом, который ей кто-то подарил… как и слова и мысли в ночном саду.
– Син-Ан уважает тайны и умеет слушать их, Мина. Умеет прощать. Но от тайн, имеющих когти, лучше избавляться.
Она расправила плечи.
– Грэгор, они… хотели свободы. Быть как все. Чтобы все стало как раньше, когда «восемь» значило «восемь», и если бы…
– Подумай, зачем твои друзья взяли с собой детей, Мина. И были ли это действительно… дети?
– Я не понимаю тебя.
Он широко ухмыльнулся и промолчал. Ему все равно нечего было ответить, но ей не стоило об этом знать. Она сидела неподвижно, крепко сцепив руки на коленях. В той же позе, в какой ждала его, – позе примерной ученицы.
– Ты хочешь, чтобы я ему не верила. Вот и все. Не дождешься.
Он ощутил, как его собственные ногти впиваются ему ладони. Все сильнее. Может, размозжить ей череп об эту скамейку? Мина умна… столько всего увидела, услышала, сделала и все равно…
– Подумай еще немного. – Он заставил себя вынуть из карманов руки и сложил их на груди. – Ты действительно думаешь, что твои друзья были так наивны? Ехали навстречу тобинам, солдатам Длани, всему Единству, просто чтобы рассказать грустную историю ошибки парочки юных дураков? И собираются это повторить?
– В нашем мире всегда любили отчаянные поступки. Рыцарские, храбрые…
– Но не глупые самоубийства, Мина. Твои друзья ехали не с миром. А тебя они просто использовали. Прими это.
– Грэгор, как ты…
– Мальчик и сыщик, – с расстановкой повторил он, больше не слушая. – Ты, девочка-кошка и… впрочем, думаю, излишне напоминать о твоем дружке, раз он сам тебя пригласил. Скоро увидимся. Кстати… – Уже отойдя на пару шагов, он обернулся и кинул красноречивый взгляд под ноги, где виднелись грязные голубые лепестки. – Подними цветы. Между прочим, я долго выбирал букет.
– Объясни мне! – Мина сорвалась на крик. Но Жераль не оглядывался.
694-й юнтан от создания Син-Ан. Близится Перевеяние
Это было приятное мгновение. Он провел рукой по чуть влажным голым плечам, крепко обхватил ее поперек поясницы и вплотную прижал к себе. А затем прошептал:
– Веришь мне? Что для нас ветер никогда не закончится?
Ее зрачки были расширены, волосы упали на лоб. Она прислонилась лбом к его лбу, зарылась пальцами в волосы, перебирая тонкие, жесткие косы и неотрывно глядя ему в глаза. Такая бледная, такая прекрасная… уязвимо прекрасная ровно настолько, насколько нужно. Он погладил ее щеку.
– Никогда. Скоро все будет иначе… кроме этого.
Он заставил себя не рассмеяться ей в лицо. Просто улыбнулся – в конце концов, ему и вправду было хорошо.
– Люблю, когда ты улыбаешься. Раньше ты улыбался только им.
Он поймал ее за руки и приник губами к шее. Пальцы Мины сжались, сплетаясь с его.
– Ты позволишь мне…
– Все, что захочешь.
– Поклянешься мне?
– Во всем, в чем захочешь.
– Значит… позволишь мне тебя укусить?
Девушка замерла. Ему показалось, она сделала неглубокий, резкий вздох, от которого потеряла дар речи. Но несколько мгновений спустя заговорила вновь.
– Так принято у вашего народа? Да. Я…
Ей не нужно было договаривать. Он снова прижал ее к себе, выпуская запястья. Одной рукой он обнял ее поперек лопаток, а другой – повернул ее голову вбок, отводя белые пряди, скрывавшие нежный участок кожи. Мина вскрикнула, когда он резко, до крови, прокусил ей шею. Но тут же она обняла его еще крепче, пряча лицо у него на груди, и он знал, что так они проведут еще как минимум четверть часа. Может быть, даже больше. Ну а потом…
…А потом, вместо обычного чтения стихов, ей придется все рассказать. У Мины не будет выбора. Все уже решено.
Когда-то лоу'анку – ритуальным укусом верности – обменивались самцы и самки ки, если все же вступали в семейный союз. При помощи лоу'анку рыцари и тобины ки принимали присягу тех, кто им служил, или давали присягу друг другу, прежде чем бок о бок идти на войну. Ныне им скреплялись многие сделки и союзы ки. Укус навсегда лишал способности лгать тому, кто тебя укусил.
На киримо и ками, шпринг и лавиби это не действовало: природа уберегла их. Впрочем… она дала и им шанс присягать на верность ки. Для этого достаточно было искреннего согласия. И… укуса.
Те, с кем он рос в Малом мире, говорили: «Кусай свою пару, кусай своих друзей, кусай тех, кого подчинишь, и тебе никогда не солгут». Чуть позже, вступив в Корпус и заведя друзей, он надеялся, что ему не придется использовать лоу'анку: четверо и так безоговорочно, даже слишком безоговорочно доверяли друг другу. Чтобы убедить прочих, существовали лесть и пытки.
…Став взрослым, он вспомнил о яде. И применив его, не пожалел.
710-й юнтан от создания Син-Ан. Близится Перевеяние
Теперь, когда Жераль возвращался в аджавелльскую башню алопогонных, яд разъедал его изнутри. Но он знал, где ему станет спокойнее.
3. Отшельник
682-й юнтан от создания Син-Ан
Почти все ки уже рождались сиротами – так сложилось. Самцы и самки этого народа сходились ненадолго, чтобы завести потомство, а едва оно начинало соображать, разбегались. Лишь немногие оставались парой на всю жизнь; иногда кто-нибудь, отец или мать, оставлял выводок себе. Но чаще ни один родитель не хотел себя отягощать. У ки холодная кровь, которая плохо сочетается с горячими привязанностями. Именно поэтому поселения, где ки жило больше, чем остальных двуногих, часто слыли неблагополучными: в них было огромное количество беспризорных детей. Если в Большом мире проблема худо-бедно решалась приютами, то в Малом, на удаленных островах, их не хватало.
