Он опять усмехнулся:
– Вы уже не раз пили вместе после того дня. Он приезжал к тебе. И вспоминает он тебя теплыми словами. Что тебя тревожит?
– В тот свой приезд на остров он общался не очень охотно. Он все еще помнит, что тогда произошло. – Отшельник слегка наклонил голову к плечу. – Грэгор, а ты знаешь, что именно тогда случилось? У тебя… – поправился он, – есть догадки?
– Есть. Но поверь, Сиш вернулся в наши ряды окончательно. Я говорил с ним сегодня. Он почти прежний.
Губы Миаля искривила улыбка. Он поднял руку и провел по своему лицу, надавив пальцами на веки.
– Поразительно… хоть кто-то из нас прежний. Забавно, что именно он.
– Ты согласен? – повторил Жераль. – Сделка?…
– С кем, Грэгор? С Великой Матерью или с тобой?
– Считай, что я выступаю посредником. Как заинтересованная сторона.
– В чем же ты заинтересован?
Это звучало глупо. Но было правдой.
– В тебе. Живом, пусть даже нянчащим свой идиотский выводок и обремененном парой племянников.
Миаль тихо, мелодично засмеялся. Его улыбка стала теплее.
– Когда ты пришел впервые, я решил, что ты уже подписал какую-нибудь бумагу о моей казни. Сейчас я совсем тебя не понимаю. Чего ты хочешь?
– Чтобы мир устоял.
Ведь это единственное, что свело нас вместе.
За окном в темном кружеве Небесного сада блестели звезды. Время заканчивалось, но напоминать об этом не хотелось. Впрочем, голос Миаля уже снова звучал в тишине комнаты. Знакомо, ровно и уверенно.
– Тогда он обязательно устоит. По рукам, Грэгор. Что бы это ни значило.
…Когда башенные часы пробили конец третьей вахты, они попрощались. Головная боль немного разжала тиски, и Жералю дышалось легче. Теперь путешествие – которое предстояло ему после визита в Единую редакцию – уже не вызывало такого отвращения. Вернулся азарт. Азарт поиска.
– Надеюсь… Сиш не спрячется под койку при виде меня. Я очень по нему скучаю.
Жераль обернулся. Паолино, стоящий сейчас у окна, слабо улыбнулся:
– Мысли вслух.
Жераль устало потер висок, но ответил с уверенной ухмылкой:
– Не сомневайся. Скорее он тебя оближет и замурлычет. Но я постараюсь его остановить.
686-й юнтан от создания Син-Ан
В ходе последнего смешения подразделений трое оказались вместе. А после очередного набора младших курсантов выяснилось, что им не хватает комнат. Старших стали переселять, и Грэгору и Миалю тоже достался сосед – большой черный кот по имени Сиш Тавенгабар.
Заочно они знали его раньше, как и многие в Акра Монтара. Он был знаменит отличными результатами в спортивных состязаниях, отвратительной успеваемостью по не связанным с военной подготовкой предметам, а также беспорядочными любовными связями. Тавенгабар, будучи красивым и обаятельным, часто менял увлечения. И, в отличие от многих других курсантов, не считал нужным их скрывать.
Ни Жераль, предпочитавший вести романтические дела на стороне, ни Миаль, который вовсе почти их не имел, не были в восторге от такого соседа. К нему стайками ходили девушки, на его кровати оставляли слезливые записки и прочую ерунду. К Тавенгабару лазали в окно, что для пары неосторожных курсантов кончилось плохо – у Грэгора, как правило, находились под рукой предметы, которые удобно было метать. У Жераля было сложное, противоречивое отношение к дисциплине и внутреннему распорядку. Но некоторые базовые пункты он предпочитал соблюдать. Например, ему важно было, чтобы сокурсники входили в помещение через дверь и не мешали ему спать.
Как ни странно, друзей – именно друзей – у шпринг не было, и он их не искал. Многим позже, будучи однажды в каком-то странном настроении, он рассказал, что заставило его выбрать именно такую позицию. «Что такого в том, что тебя бросила самка? А вот потеряв настоящего друга, можно и умом тронуться». Его старший брат – видимо, единственный друг детства – утонул, в возрасте двенадцати юнтанов.
Их ничего не должно было сблизить: Тавенгабара соседи интересовали еще меньше, чем он их. Он попросту их не замечал. Ровно до тех пор, пока не запустил «невоенные» дисциплины окончательно.
По ним достаточно было получать проходной, самый низкий, балл. У Тавенгабара он не набирался ни по литературе, ни по истории, ни по еще полудюжине «бессмысленных» с его точки зрения предметов. Наставники заговорили в лучшем случае о дальнейшем назначении на Веспу, в худшем – о немедленном отчислении.
Тогда шпринг и вспомнил о скучных соседях с хорошей успеваемостью. Надо отдать ему должное: он не начал униженно молить о помощи, заглядывая в глаза. Не стал он и напирать, обещая исправиться и не остаться в долгу. Он попросил помощи максимально кратко и сдержанно, один раз. Правда, из его горла в процессе рассказа о злоключениях вырывалось несколько жалобных мяукающих звуков, выдававших самую настоящую панику. Сиш не хотел подводить родителей (он остался единственным ребенком в семье) и умершего брата, чью мечту он и исполнил, поступив в Корпус. Да и служить на «унылой Веспе» его тоже не тянуло.
Грэгор не очень-то обрадовался. Соседство вымотало его, он предпочел бы, чтобы к Перевеянию кот исчез из комнаты. Но Миаль согласился помочь почти сразу. И Жераль, мысленно проклиная друга, потребовал «хотя бы отвадить всю эту ночную шваль». Сиш сделал, как тот просил.
Они тянули его до экзаменов. К ним присоединился Лир, писавший лучшие эссе по литературе и искусству. Как ни странно, сложнее всего оказалось не вбить упущенные знания в кошачью голову, а… всего лишь убедить его, что в знаниях есть прок. Тавенгабар мыслил узко и практично. Смысла книг он, например, не понимал. Не говоря уже о смысле искусства.
По большей части он так этого и не уяснил, предпочитая зубрить. Разве что его удалось немного приучить к чтению. Лир наглядно показал, что стихи нравятся девушкам, Миаль – что хорошие книги со сложными сюжетами помогают оттачивать логическое мышление. Грэгор прибавлял к этим внушениям преимущественно угрозы. Хотя географию Тавенгабар сдал во многом благодаря обширным познаниям Жераля относительно Малого мира.
Главным же было то, что теперь они ладили уже вчетвером, и ладили отлично. Впоследствии – когда опять встал вопрос о переселении старшекурсников – они согласились занять одну комнату на четверых и делили ее до Выпуска. А еще…
У Сиша Тавенгабара имелось странное для такого парня увлечение. Он собирал почтовые марки.
У него был потрепанный альбом, первые страницы которого обклеил пестрыми прямоугольничками, ромбами и кружочками еще его брат. Сиш продолжал коллекцию. Однажды он с гордостью показал друзьям новую находку: на большой квадратной марке песочно-зеленого цвета был по грудь изображен крупный бородатый мужчина с охотничьей винтовкой:
– А что я нашел!
