– Мастер Коннери, – выпалила Амалия, рывком распахивая дверь. – Мастер Коннери, я должна сообщить вам, что…
– Сядь, – коротко бросил Мастер, указывая на свободный стул. – Представления не имею, что за дело привело тебя сюда, но оно определенно может потерпеть еще несколько минут. Для начала переведи дух.
Мастер неторопливо окунул перо в чернильницу и снова принялся писать. В комнате было прохладно, но он забросил плащ и куртку на кровать и остался в тонкой бесцветной рубахе – значит, сел работать надолго. В такие моменты его едва ли стоило беспокоить, но Амалия не могла больше ждать! Одно лишь созерцание Мастера за столом выводило ее из себя. Огромный, седой, как серая скала или лед, почти неподвижный – только рука неспешно выводит букву за буквой на листе бумаги. Иногда Амалия даже удивлялась, как Мастер вообще может писать – настолько странно и нелепо смотрелось гусиное перо в пальцах, привыкших к рукояти меча. Да и почерк получался под стать – неровный, угловатый, будто бы даже буквы побаивались Мастера и торопились разбежаться во все стороны. Наверное, именно поэтому он всегда писал так медленно. Слишком медленно!
– Мастер Коннери, – снова начала Амалия. – Мне очень жаль, но я не смогу заниматься с вами несколько недель. Мой отец приехал, чтобы забрать меня домой на каникулы. Я вернусь после Рождения Солнца. Нам нужно отправляться как можно скорее!
– Вот как? – Мастер продолжал писать – только брови немного приподнялись, и все. – В таком случае на твоем месте я бы не стал терять времени. Напиши письмо матери… и другим родственникам, если у тебя вдруг возникнет такое желание.
– Зачем? – непонимающе пробормотала Амалия. – Я ведь смогу и сама…
– Нет, не сможешь. – Мастер осторожно подул на бумагу, чтобы поскорее высушить чернила. – Потому что ты никуда не едешь.
– Что вы имеете в ви…
– Я разве сказал что-то непонятное? – Мастер поднял глаза и посмотрел прямо на Амалию. – Ты останешься здесь, в Академии. Теперь, когда все экзамены позади, ты сможешь тренироваться нормально – хотя бы пару недель. Мне будет очень стыдно, если ты и весной будешь держать меч, как вязальную спицу. А пока все идет именно к этому – так что нам стоит как следует поработать на каникулах.
– Нет, вы не можете… – Губы Амалии задрожали. – Отец уже говорил с профессором Кроу, она разрешила…
– В этих стенах только один человек может тебе что-то разрешать или не разрешать. – Мастер перевернул лист бумаги и снова взялся за перо. – И это не профессор Кроу. Ты никуда не едешь. И не заставляй меня повторять в третий раз.
– Любой студент Академии имеет право уехать на каникулы. – Амалия изо всех сил пыталась сдержать слезы, рвущиеся наружу. – Я знаю правила! Все могут уехать!
– Я твой Мастер, – отрезал Коннери. – Мне плевать на правила Академии. Даже если тебя отчислят, даже если сама Королева потребует отпустить тебя – ты останешься.
– Это нигде не написано! – закричала Амалия, вскакивая со стула. – Я все равно уеду!
– Попробуй. – Коннери пожал плечами. – В одном ты права: древний Кодекс, в котором говорится о Мастере и его учениках, действительно нигде не написан. Он появился еще в те времена, когда писать умели очень немногие… Или даже еще раньше. Кстати, там есть и о наказаниях за непослушание. В том числе и телесных.
Телесных?! Конечно, Амалии не раз доставалось от Мастера на занятиях – она уже перестала считать синяки, которые оставляли тренировочные мечи. Но это совершенно другое! Нет, конечно же, он не посмеет поднять руку на леди. И уж тем более не станет пороть ее розгами… Ведь не станет?
– Вы не имеете права, господин Коннери. – Амалия попыталась произнести эти слова, как истинная леди. Вот только истинные леди едва ли хлюпают носом, пытаясь выглядеть холодными и величественными. – Я попрошу защиты у…
– Как тебе будет угодно. – Похоже, угрозы только развеселили Мастера. – Возможно, поблизости даже найдется кретин, который вызовет меня на поединок.
Поединок? Если бы не слезы, Амалии впору было бы рассмеяться. Кто осмелится драться с темным магом, двухсотлетним ветераном, который всю свою жизнь только и делал, что отправлял людей на тот свет? Никто. Никто не сможет защитить Амалию. Она не просто ученица Мастера – она полностью принадлежит ему. Как собака или лошадь. Как вещь. Нет, даже не так! К вещам – вроде мечей – Мастер всегда относился с уважением. А Амалия для него лишь игрушка – бесполезная, глупая и несуразная, которую совсем не жалко сломать или выбросить, когда надоест!
– Я вас ненавижу! – прошептала она, оттирая слезы. – Ненавижу!
Тяжелый медный подсвечник вдруг подпрыгнул на столе, роняя на истертое дерево капли воска, и устремился к голове Мастера. Нет! Она не хотела!..
– Пять дополнительных кругов сегодня вечером. – Мастер не перестал писать, даже не отвел глаз от бумаги. Его левая рука перехватила подсвечник в паре дюймов от виска и поставила на прежнее место. – Еще одна подобная выходка – и их станет десять.
– Мастер… – всхлипнула Амалия. – Мастер, прошу вас! Я так давно не видела маму…
Внутри что-то надломилось. Даже сил злиться уже не осталось. Мастер Коннери растоптал ее – легко, походя, даже не отвлекаясь от своего дурацкого листка бумаги. О, ему, наверное, так нравилось чувствовать себя всемогущим! Он ведь наверняка этого и добивался – чтобы она умоляла. Чтобы ползала на коленях! Нет! Не дождется! Леди Фалмут сохранит остатки достоинства – пусть даже это будет стоить ей мучительной боли. Вудсайд Хаус, мама, заснеженные узкие улочки Эйлсбери – сладкий сон растаял. Мастер отобрал самый бесценный подарок, который только можно было придумать.
– Будьте вы прокляты, Мастер, – прошептала Амалия, поднимаясь со стула. – Будьте прокляты.
– Я уже и так проклят с того самого дня, как появился на свет. – Коннери усмехнулся и отложил перо. – И ты тоже. Ступай. Мне нужно закончить письмо.
– Как вам будет угодно.
Путь обратно в комнату двадцать четыре показался бесконечно долгим. Амалия устало ковыляла по лестницам и улочкам Академии, то и дело натыкаясь на спешивших куда-то студентов, здоровалась с кем-то и невпопад отвечала на вопросы. Как экзамены? Отлично. Где ты собираешься встречать Рождение Солнца? В Звенящем Лесу с профессором Коннери. Да, он мой любовник, можешь рассказать всем. Почему ты плачешь? Убирайся к черту.
Отец ничего не спросил – ему достаточно было взглянуть на опухшие от слез глаза. Папа всегда понимал свою девочку без слов. Он просто молча сел рядом и накинул Амалии на плечи одеяло. А она свернулась клубочком у него на коленях. Совсем как в детстве. Совсем как дома… Прежде чем отец заговорил, прошло почти полчаса блаженного молчания, в котором постепенно затихали рыдания Амалии.
– Ты… ты напишешь маме? Думаю, она будет рада.
– Он не отпустил меня, – выдохнула Амалия. – Просто не отпустил. Мой Мастер…
– Грегор Коннери, – закончил за нее отец. – Последний из темных магов. Профессор Кроу все мне рассказала.
