– Мы пришли, – тихо произнес ректор и остановился перед Белой Лестницей.
Академия изменилась. Нет, от иссохших тел драугров и шрамов, которые могли бы впечатать в камень боевые заклинания, не осталось и следа. Дозорная Башня устояла, крыши все так же задорно сияли красной черепицей, и даже изрядно пострадавший Дом Четырех Стихий теперь выглядел нетронутым. Но черного камня, клином врезавшегося в нижние ступени лестницы, здесь раньше не было. Но он останется навсегда – как предостережение, как память. На стесанной поверхности виднелись золотые буквы. Приблизившись, Амалия смогла прочитать. Ни титулов, ни дат – ничего. Только имена тех, кто отдал жизнь, защищая Академию.
Алистер Крамер
Роберт Морган
Уильям Конли
Хорас Макферсон
Кеттрикен Кроу
– Как же… как это случилось, ректор? – Амалия не смогла сдержать слез. – Она же была жива, тогда…
– Профессор Кроу отдала даже больше, чем имела. – Торвальдсен склонил голову. – Все, что у нее оставалось. Выжала себя до капли, чтобы в последний раз защитить Грега. Когда я нашел их, она еще дышала… но даже мне не под силу исцелить такое. Прости.
– Скажите мне, ректор, – прошептала Амалия. – Профессор Кроу и мой Мастер… они любили друг друга?
На этот раз Торвальдсен молчал так долго, что Амалия уже и не надеялась услышать ответ.
– Я не уверен, что скажу все правильно, – наконец выговорил он. – Хоть я и помню их еще юными и неразумными… по моим меркам, конечно же. Помню, как встретил их в первый раз во время Осенней Войны. Она была еще совсем девчонкой, а твой Мастер уже тогда напоминал огромного седого медведя. Его Дар сложно было не заметить. Удивительно, как ему удавалось держать в узде свою ярость. Еще тогда, когда он считал себя обычным человеком, всего лишь одним из солдат Короля, когда ничего не знал о своей истинной сущности. Это ведь Кет инициировала его. – Торвальдсен горько усмехнулся. – Я был против, но они, как всегда, поступили по-своему. Упрямцы. Впрочем, я и сам тогда был немногим мудрее их, хоть и прожил на свете больше двух веков. Эта война изменила нас всех. Любили ли они друг друга, девочка? – Ректор покачал головой. – Я не знаю. Они были близки. Близки так, как только могут быть близки Мастер и его ученик. Даже ближе. Возможно, Кет могла бы полюбить Грега, останься он человеком. Но он выбрал свой путь, зная, что это навсегда их разделит. Нельзя любить темного мага – его страсть так же смертоносна, как и его гнев. Надеюсь, я ответил на твой вопрос.
Амалия молча кивнула и продолжила читать расплывающиеся золотые буквы. Еще полтора десятка незнакомых имен – студенты или стражники. Мужчины и женщины. Последним в страшном списке стоял Дерек Каннингем.
– Думаю, он заслужил свое место здесь. – Торвальдсен еще на шаг приблизился к черному камню. – Да, Матаберу не под силу занять чужое тело самому. Он каждый раз предлагал своим жертвам что-то взамен. Вечную жизнь, богатство, могущество, любовь – и каждый раз обманывал. Я не знаю, что он обещал Дереку… Но верю, что Дерек до самого конца сражался.
– Я знаю, – прошептала Амалия, касаясь последней надписи ладонью. – Я это видела…
Она прочитала список еще раз. Потом еще. Нет, никакой ошибки. Самого важного, самого дорогого для Амалии имени в списке не было. Грегор Коннери. Неужели его просто забыли? Или… или это сделали специально?!
– Мой Мастер. – Слезы сменились яростью. – Почему его нет здесь?!
– Знаешь, я почти целый месяц думал, как я скажу тебе то, что должен сказать. – Торвальдсен взял Амалию за плечи. – Мастер Коннери… пока что я не могу считать его мертвым – но и в мире живых его тоже больше нет.
– Как такое возможно, ректор? – Амалия рванулась и отступила на шаг. – Я сама видела, как он сгорел в огне! Что с ним?!
– Под развалинами моего кабинета я нашел… – начал Торвальдсен, но тут же осекся, мотая головой. – Нет, девочка, лучше тебе даже не слышать о том, что открылось моему взору. Но Изначальная Тьма наделяет своих детей необычным могуществом и крепостью. И пока огонь Дара профессора Кроу угасал, твой Мастер отчаянно цеплялся за жизнь. Я просто вливал в него Силу, а он глотал – исступленно, жадно, поднимаясь из пепла и обугленных костей. Никогда бы не подумал, что такое возможно…
– Он жив?! – Амалия не могла поверить своим ушам. – Мой Мастер не погиб?!
– Тело, увы, лишь его тело. – Торвальдсен сокрушенно покачал головой. – Восстановить его, наполнить жилы кровью и вновь заставить биться сердце оказалось не так уж сложно. Но неукротимый дух Грегора Коннери вернуть не удалось. Твой Мастер остался в вечном мраке Хаоса, и всех моих сил не хватит, чтобы вырвать его оттуда. Впустить Изначальную Тьму в свою душу или навек раствориться в ней самому… он сделал правильный выбор. Ради всех нас.
– Снова. – Амалия сжала кулаки. – Пожертвовать всем и не получить ничего – даже букв на черном камне. Разве это справедливо, ректор? И что же мы будем делать теперь?
– Тело Грегора Коннери будет дышать, пока я подпитываю его Силой, – тяжело произнес Торвальдсен. – Но мы должны отпустить его, девочка. Он не вернется. Что до тебя… – Торвальдсен на мгновение задумался. – Ты вольна сама выбрать свой путь, как и всегда. Ты можешь посвятить жизнь наследию твоего Мастера и хотя бы попытаться самой пройти через то, что пришлось пройти ему. Ты можешь довериться Селине. Можешь остаться в Академии и после окончания обучения – уверен, я смогу подыскать тебе достойное занятие. В конце концов, – Торвальдсен улыбнулся, – ты можешь поступить и иначе. Некий Александр Монтгомери почти не отходил от твоей постели все это время. Думаю, вам есть что сказать друг другу.
Амалия тихо усмехнулась. Значит, вот так? Запереть себя в Дозорной Башне и изучать древние манускрипты, пытаясь отыскать несуществующий способ справиться с Темным Даром? Или позволить дриаде вытащить из себя саму человеческую природу, чтобы заменить ее вечным покоем Звенящего Леса? А может быть, просто сделать вид, что все закончилось, и выйти замуж за красивого и учтивого сына герцога? Родить детей и молиться Всеотцу, чтобы ни у одного из них в ауре не расцвели черные всполохи… Хорошие и правильные решения – выбирай любое. Но Амалия слишком долго пыталась быть правильной. Только зачем? Все равно у нее ничего бы не вышло.
– Где сейчас мой Мастер? – спросила она. – Скажите, ректор. Я должна его увидеть.
Взгляд Торвальдсена вдруг изменился. Стал другим. Не сердитым, не испуганным, даже не любопытным – просто внимательным и испытующим, словно он пытался увидеть то, что скрывалось даже от Истинного Зрения. Или ректору почему-то просто не хотелось отвечать?
– Мастер Коннери у себя в комнате, – медленно проговорил он. – Ты уверена, что готова к…
– Я уже давно готова. – Амалия даже не стала дослушивать предостережение. – Прошу меня простить, ректор.
Странно, но подъем почти на самый верх Дозорной Башни дался ей даже легче, чем путь к Белой Лестнице. Хотя, скорее, дело было лишь в решимости. Амалия настырно вбивала каблуки башмаков в каждую ступеньку, шаг за шагом приближаясь к цели. Только перед самой дверью в покои Мастера Коннери она на мгновение замерла, впитывая могильную тишину всеми чувствами. Нет, ничего. Там, внутри, лишь его тело. Мертвее драугра, хоть сердце еще бьется. Что может сделать юная девушка, если даже всемогущий Элвин Торвальдсен оказался бессилен?
